Страница 68 из 86
Однако если не принимать во внимание стереотипы “холодной” войны, а опираться на защиту общемировых ценностей в борьбе против терроризма, где интересы России и США совпадают, то тогда и американские эксперты также совершили трагическую, роковую ошибку. В то время талибо-алькайдовский альянс точно просчитал, что прежде чем совершить нападение на Нью-Йоркские близнецов, надо уничтожить Масуда. Этому предшествовала демонстрация силы и варварства, когда талибы “расстреляли” буддийские статуи в Бамиане, шедевры мировой культуры. Тогда окончательно оформилась визитная карточка программы талибов, которые показали свою готовность навязывать всему миру свои агрессивные средневековые предрассудки путем террора. Барьером на их пути стоял Масуд, единственный, кто не метался перед ними из стороны в сторону, стараясь выторговать побольше, как другие, не противостоял им из своих политических или личных лидерских амбиций, а последовательно отстаивал духовные ценности страны.
При изменении позиции больших держав по отношению к талибам Шах Масуд мог стать объединяющей фигурой для всех более-менее умеренных, и даже радикальных военно-политических сил, опиравшихся на традиционный ислам, который неотделим от афганской культуры, всех, кто ставил во главу угла свободу и независимость Афганистана. Поражение талибов в Афганистане от отрядов Масуда могло бы стать началом поражения в регионе радикальных сил, прикрывающихся исламским интернационализмом, а в перспективе - разгромом этих сил и в других частях мусульманского мира.
Таджиков тысячелетиями гнали с их исконных земель, и они уходили все выше в горы в поисках безопасности. Саманидское государство, переставшее существовать в начале ХI века, опиралось на наемников, которые в конечном итоге заняли место своих правителей. Защищаться, но не нападать, такова история таджиков последнего тысячелетия, которые вместе с другими фарсиязычными народами дали миру выдающихся поэтов, ученых и философов, но не дали героев-военачальников. Мумин Каноат, современный таджикский поэт-классик, написал поэму в честь Масуда и назвал ее “Масуд-наме”. Отстаивая право на свободу Афганистана, он пробудил национальное самосознание таджиков, дал им возможность гордится тем, что они таджики-афганцы, полноправные, равные другим этносам Афганистана, и оказал огромное влияние на нас.
В конце двух последних десятилетий XIX века десятки тысяч таджикских и хазарейских семей были вынуждены искать убежища на территории Бухарского эмирата, спасаясь от насилия войск эмира Абдуррахманхана. Их земли эмир передал пуштунам, которых переселил из южных провинций, и создал пуштунский кордон вдоль афганского берега реки Амударьи. Гульбеддин Хекматиар родился в третьем поколении одной из таких семей. Летом 1968 года, в течение 45 дней находясь в Афганистане, я с удивлением замечал, что таджики-афганцы старательно избегали называть себя таджиками. Немыслимая трагедия много этнической страны родила Масуда, который, став героем многострадальной афганской земли, с гордостью называл себя афганцем, таджиком. Он и его панджшерцы, а также узбеки, нуристанцы и хазарейцы, защищая свою родину Афганистан, заставили с собой считаться. В наших беседах с Масудом мы затрагивали языковую и культурную историческую общность таджиков по обеим сторонам границы, но ни разу я не почувствовал в нем и тени намека на некую политическую перспективу объединения таджиков. Ему были чужды политические интриги и разного рода авантюры, он был пламенным патриотом Афганистана».
Между тем ситуация в Афганистане обострялась и появлялись новые, все более тревожные для режима Раббани обстоятельства. И хотя силы Ахмад Шаха с трудом сдерживали наступление талибов, становилось все более очевидным, что долго они в одиночку под таким натиском власть не удержат.
Давлат Худоназаров: «Талибы приближались к Кабулу, шаг за шагом отвоевывали новые позиции. Правительство Раббани предложило им заключить мир, обсудить возможность создания коалиционного правительства. Но талибы ставили заведомо неприемлемые условия. Их делегация жила в той же гостинице, что и я. Так как мы все были гостями афганского МИДа, то завтракали вместе за одним длинным столом. Поэтому я не раз был свидетелем политических споров талибов и прикрепленных к ним молодых афганцев из МИДа, не скрывавших своего возмущения их деструктивной позицией. Переговоры с ними вел министр иностранных дел Абдул Рахим Гафурзай, этнический пуштун. Он жил в соседнем со мной гостиничном номере. По вечерам мы часто общались с ним, иногда вместе ужинали. Хочется вспомнить добрым словом этого образованного, интеллигентного человека, который всячески помогал мне в Нью-Йорке, в коридорах штаб-квартиры ООН, мирному разрешению таджикского конфликта и в Кабуле — при первой встрече президента Имомали Рахмонова с Саид Абдулло Нури».
Информация к размышлению
В ходе наступления в сентябре 1995 года талибы захватили Герат и авиабазу в Шинданде. При этом были разгромлены отряды губернатора Герата Исмаил-хана, который бежал на территорию Ирана, а отряды талибов вышли на границу Афганистана с Туркменистаном и взяли под свой контроль магистраль Кветта – Кушка.
В последующем усиленные дезертирами из правительственных и наджибовских вооруженных сил, поддерживаемые американскими союзниками — Саудовской Аравией и Пакистаном, талибы воспользовались широким разочарованием населения и его усталостью от войны. Они практически без боя в короткие сроки захватили большую часть территории Афганистана, пытаясь распространить свое влияние и на северные провинции страны. Пуштунское население, предельно уставшее от анархии, принесенной дискредитировавшими себя группами моджахедов, встречало их как освободителей. Сей поразительный феномен объясняется тем, что талибам в первую очередь удалось выиграть идеологическую войну, внушив противнику, что убийство послушников Аллаха — самый тяжкий грех.
В октябре закончилась провалом попытка талибов овладеть Кабулом, войска Ахмад Шаха нанесли им поражение, и они стали вести позиционные бои в прилегающих к столице районах. В марте 1996 года они вновь предприняли попытку овладеть столицей, но были контратакованы силами Ахмад Шаха Масуда и вновь отошли.
Источник информации: ГРУ ГШ, март 1996 г.
Талибы захватывают власть в Афганистане
В течение лета 1996 года продолжались позиционные бои на подступах к афганской столице. Но 13 сентября талибы заняли Джелалабад, а 27 сентября благодаря помощи Пакистана (при одобрении США и Саудовской Аравии) вступили в Кабул, объявили о низвержении президента Бурхануддина Раббани и создании «истинного исламского государства, основанного на законах шариата». С приходом к власти талибов страна стала называться Исламский Эмират Афганистан. Эмиром провозгласили лидера талибов муллу Омара 48 . Режим талибов не был признан мировым сообществом. Новое государство признали Пакистан, Саудовская Аравия и Объединенные Арабские Эмираты. Соединенные Штаты вместе с Пакистаном, приложившие руку к созданию Исламского движения Талибан, попали в яму, которую они рыли Советскому Союзу.
Соединенные Штаты после взрывов зданий посольств США в Африке (1996 г.) резко изменили свое отношение к талибам. От косвенной поддержки они перешли к предъявлению к ним требования выдать находящегося на территории Афганистана «террориста номер один» Усаму бен Ладена. Однако в то время талибы были вынуждены опираться на бен Ладена, его организацию «Аль Каида», деньги и связи в исламском мире, поэтому, оказавшись в немалой степени заложниками своего арабского гостя, они ответили отказом на требование американцев.
Жители столицы первоначально встретили приход талибов с надеждой на завершение братоубийственной войны. Однако первой же их акцией в афганской столице стала средневековая казнь бывшего президента Наджибуллы и его брата Ахмадзая, находившихся под опекой ООН, которых избили железными прутьями, а их трупы вывесили для всеобщего обозрения (позже появились сведения, что талибы к казни Наджибуллы непричастны, а взяв на себя ответственность за нее, затем пожалели об этом).