Страница 45 из 86
Особо хочу остановиться на встрече с генералом армии В.И.Варенниковым. Пожалуй, впервые пришлось докладывать на столь высоком уровне, причем по вопросу исключительной важности и сложности. Фактически речь шла об обеспечении нормальных условий вывода основной группировки 40-й армии из Кабула и Баграма, о судьбе десятков тысяч советских солдат и офицеров. Доложив руководителю Оперативной группы Министерства обороны СССР в РА свое видение ситуации на Южном Саланге и возможные варианты дальнейшего развития событий, сделал следующие основные выводы.
Ахмад Шах установил на Саланге истинно народную власть. 2-я пехотная дивизия ВС РА должна оставить Саланг — это главное условие возобновления поставок в Кабул продовольствия, топлива и всего прочего. В случае промедления с отводом дивизии в район Джабаль-ус-Сирадж основные ее части будут разгромлены, а нам придется вступить в ожесточенную кровопролитную схватку с отрядами Ахмад Шаха. После окончательного вывода ОКСВ из Афганистана Масуд может стать надежным союзником СССР в покидаемой нами стране. Генерал армии внимательно выслушал доклад, задал несколько уточняющих вопросов…
Мое первое впечатление, подтвержденное в полной мере во время последующих встреч, — мужественный, решительный, волевой, требовательный к себе и подчиненным военачальник. Исключительно цельная личность. Человек, который одинаково убедительно выглядит и в генеральском мундире, и в костюме политика, и во фраке дипломата…
По поручению генерала армии Варенникова В.И. в тот же день изложил свои предложения по нормализации обстановки на Саланге послу СССР в Афганистане Егорычеву Н.Г., главному военному советнику генерал-полковнику Соцкову М.М., руководителям представительств ГРУ ГШ и КГБ СССР в Кабуле, а также министру обороны РА генерал-полковнику Шах Наваз Танаю.
Благодаря мгновенной реакции, жесткой и последовательной позиции генерала армии Варенникова В.И. уже на следующий день, т. е. 19 августа, части 2-й пехотной дивизии ВС РА покинули Южный Саланг. Бесперебойное обеспечение Кабула всем необходимым возобновилось, переговоры с мятежниками Ахмад Шаха Масуда продолжились...»
Действительно, обеспечению безопасности перевала Саланг и проходящих по нему советских и афганских транспортных колонн придавалось особое значение. В августе был разработан и направлен Ахмад Шаху через одного из командиров отряда его группировки проект 28 соглашения о перемирии на Саланге, в котором предлагалось: «Руководствуясь взаимопониманием, доброй волей, стремлением к установлению мира на афганской земле, а также сознавая исключительное значение Саланга для обеспечения нормального функционирования экономики Афганистана и повышения жизненного уровня населения страны, договаривающиеся стороны берут на себя следующие обязательства:
1. Полностью прекратить боевые действия на Саланге, в том числе обстрелы кишлаков, мест расположения отрядов и групп ИОАП, сторожевых застав и постов советских и афганских войск, МГБ и царандоя из любых видов оружия.
2. Не препятствовать передвижению советских и афганских колонн, одиночных транспортных средств, проведению строительных и сельскохозяйственных работ.
3. Способствовать возвращению на Саланг населения, созданию условий для его нормальной мирной жизни.
4. Не вводить в район без уведомления другой стороны дополнительных как советских и афганских подразделений МГБ и царандоя, так и отрядов и групп ИОА Панджшера.
5. Не допускать входа в договорную зону отрядов и групп других партий с целью обстрела советских и афганских колонн, проведения террористических актов, диверсий на трубопроводе.
6. Обмениваться информацией и прилагать совместные усилия для поиска исчезнувших в районе советских и афганских граждан.
7. В случае резкого обострения обстановки проводить встречи с целью взаимных консультаций по недопущению возобновления боевых действий в интересах сохранения мира на Саланге».
Ахмад Шах положительно отнесся к этим предложениям.Александр Ляховский: «Экстренными мерами нам удалось загасить, а затем и ликвидировать инцидент — вместо постов МВД и МГБ были поставлены заставы 40-й армии; отряды А.Шаха от магистрали отвели, остались только наблюдатели. Однако моджахеды препятствовали передаче сторожевых застав, занимаемых советскими войсками в этом районе, подразделениям афганских вооруженных сил. По существу, в то время на Южном Саланге установилось своеобразное двоевластие.
Мы продолжали свою деятельность, направленную на то, чтобы наладить контакты с Масудом и склонить его на сотрудничество с госвластью. Хотя сам Наджибулла не верил этому и не переставал повторять, что Масуд ни при каких обстоятельствах не согласится сотрудничать с правительством, и настаивал на проведении против него войсковой операции. Об этом он неустанно заявлял на всех уровнях. В очередной раз 4 сентября Наджибулла неожиданно приехал к нам в резиденцию для встречи с руководителем Оперативной группы МО СССР в РА. В ходе беседы он, затронув проблему Ахмад Шаха, выразил уверенность, что Масуд не пойдет ни на какие соглашения с госвластью, а после завершения вывода советских войск в феврале 1989 года перейдет к широкомасштабным боевым действиям с целью установления своего влияния в северных и северо-восточных провинциях страны.
Генерал армии В.И.Варенников в очередной раз успокаивал его и уверял, что такого не случится, надо с Ахмад Шахом искать компромиссы и договариваться. Но Наджибулла говорил, что даже в присутствии советских войск афганские колонны не могут свободно проходить перевал Саланг. “А что же будет, когда советские войска покинут Афганистан”, — спрашивал он».
Примечателен в этой связи рассказ советника командира 18-й пехотной дивизии полковника В.М.Тиунова: «В начале сентября, после успешного завершения операции по освобождению Кундуза, дивизия возвратилась к месту постоянной дислокации в Мазари-Шариф. Командование и личный состав ее находились в приподнятом настроении, оттого что с честью выполнили возложенную на них задачу. Но тут начала поступать информация — отряды Ахмад Шаха Масуда в районе Южного Саланга жгут, грабят сопровождаемые царандоем колонны с продовольствием и боеприпасами, проходящие из Хайратона в Кабул. Обстановка складывалась тревожная.
Где-то в середине месяца командир дивизии и я почти одновременно — каждый по своим каналам — получили распоряжения, которыми предписывалось принять в Хайратоне сводную колонну транспортного полка тыла афганской армии (около 800 автомобилей), загруженную продовольствием, обеспечив ее проводку в Кабул.
Для нас такая задача — полная неожиданность. Мы через Саланг колонну ни разу не сопровождали, хотя имели определенный опыт их вождения по северным районам страны. Поэтому провели предварительную подготовку к маршу.
20 сентября колонна начала выдвижение в афганскую столицу. До перевала Саланг прошли без происшествий. Правда, вдоль дороги то тут, то там попадались обгоревшие камазы, “наливники”. Некоторые из них еще дымились. Видимо, подорваны совсем недавно. Это, конечно, не добавляло энтузиазма, но заставляло быть осторожней.
Неприятная неожиданность поджидала, когда командный пункт дивизии прошел через туннель перевала Саланг. На обочине дороги нас встретил командир разведывательного батальона дивизии, которого сопровождали два офицера в форме царандоя. Один из них передал командиру дивизии запечатанный конверт с письмом. Тот вскрыл и начал читать. Я обратил внимание: по мере того как читал, выражение его лица менялось, он бледнел. Генерал поднял на меня глаза, сказал: “Пусть ваш переводчик переведет...”
Письмо было от Ахмад Шаха Масуда. Общий смысл был таков: стало известно, что 18-я дивизия выдвигается на Южный Саланг с задачей выставить сторожевые заставы и со временем взять под охрану дорогу до Джабаль-ус-Сираджа. Он предупреждал: в случае попытки выставить посты против дивизии будут вестись боевые действия, до полного ее уничтожения. Письмо было заверено подписью и печатью.