Страница 44 из 86
Тяжелым примером такого гнусного дела служат последние события в Кундузе, который в августе этого года захватили в основном отряды ИПА. За время нахождения здесь моджахеддинов город был полностью разграблен, сожжен, варварски разрушен. Сожжена даже мечеть в Кундузе. Творилось насилие, гибли совершенно невинные люди. Всю ответственность за это должны нести руководители отрядов ИПА. Народ им не простит.
Уважаемый господин Ахмад Шах Масуд!
По нашему мнению, уже давно настало время совместно подумать, что может быть сделано для установления мира народами северных и северо-восточных провинций Афганистана. Очевидно, надо посоветоваться о решении по организации управления этими районами, хотя тут вопрос чисто внутренний, то есть афганского народа. Но все-таки в качестве первого шага можно было бы рассмотреть Ваши предложения об администрации провинции Кундуз, чтобы не допускать впредь таких тяжелых последствий, какими для жителей города стали события августа 1988-го.
По нашему мнению, губернатором провинции, например, должен быть авторитетный, уважаемый народом человек, истинный мусульманин, способный поддерживать мир, благосостояние народа — можно было бы назвать конкретные фамилии.
С указанным предложением обращаемся лично к Вам, поскольку знаем Вас как человека, приложившего много сил в целях обеспечения мира не только в Панджшере, но и во многих других провинциях Афганистана.
Надеемся, что Ваше стремление к миру, правильное понимание наших целей, которые тоже отражают мир и благополучие, позволят Вам ответить на это письмо в ближайшее время, за что заранее благодарим. Ответ желательно направить через одно из доверенных Вам лиц, которое мы знаем лично».
Александр Ляховский: «Мы рассчитывали, что Ахмад Шах пришлет с ответным письмом знакомого нам Кудуса, но он это письмо оставил без ответа по понятным лишь теперь причинам, о которых рассказал Регистани».
В августе 1988 года резко обострилась обстановка на Южном Саланге. Причины обострения — обстрелы правительственными войсками кишлаков, расположенных вблизи магистрали, где, по мнению афганского командования, находились душманы. Были жертвы среди населения. Старейшины обратились с просьбой прекратить огонь. Вместо ее удовлетворения была дополнительно выдвинута 2-я пехотная дивизия правительственных войск, она начала систематически обстреливать кишлаки, контролируемые мятежниками, наверное, с целью вызвать ответные действия с их стороны, затруднив, а возможно, и сорвав вывод наших войск, спровоцировав развертывание боевых действий, чтобы втянуть в них ОКСВ.
На встрече с представителями 40-й армии 6 августа мятежники просили прекратить обстрелы, предупреждали о проведении ответных мероприятий, но 2-я пехотная дивизия не только не прекратила, а наоборот, усилила огонь, особенно по ночам.
11 августа через Саланг прошла колонна советских войск, выводимых в Советский Союз, — ее мятежники пропустили беспрепятственно. Но 15 августа они провели акцию против правительственных колонн, о которой предупреждали. Было уничтожено 30 автомобилей, 2 БРДМ, убиты 40, ранены 20 военнослужащих. Захвачено ЗГУ, около 100 единиц стрелкового оружия. Взяты в плен 50 солдат. При этом они обстреляли сначала колонну афганской армии, пропустили без выстрела шедшую за ней советскую колонну, а затем напали на колонну царандоя.
Дальнейшему обострению обстановки на Саланге послужили действия 2-й пехотной дивизии — она после завершения первого этапа вывода советских войск начала занимать позиции на перевале Саланг вблизи наших застав. В ответ мятежники практически блокировали перевал, выставив на каждом повороте дороги вооруженные группы в 15–50 человек. Беспрепятственно пропускали лишь советские колонны.
Из воспоминаний военного разведчика подполковника Дмитрия Веретенникова: «В день официального завершения первого этапа вывода ОКСВ из Афганистана (15 августа 1988 года) командование ВС РА предприняло попытку ввести на Саланг части 2-й пехотной дивизии, резко обострив тем самым ситуацию на ключевом направлении и поставив под угрозу возможность завершения планомерного вывода советских войск из страны в установленные сроки.
С началом выдвижения передовых бронегрупп от кишлака Таджикан к перевалу Саланг правительственные войска встретили ожесточенное сопротивление отрядов Ахмад Шаха, которым удалось уничтожить из засад 5–6 танков, продвигавшихся по узкому ущелью практически без поддержки пехоты.
Транспортное сообщение по маршруту Хайратон – Кабул оказалось прерванным. Афганские колонны, прошедшие в тот день через перевал, были фактически разгромлены. На входе в ущелье и в районе перевала оказались заблокированными десятки советских и афганских колонн, обеспечивавших поставки в страну продовольствия и материальных средств. Возникла реальная угроза втягивания в боевые действия подразделений 177-го мсп 108-й мсд, контролировавших Южный Саланг.
16 августа мятежники сами предложили провести встречу с представителями советского командования. Предложение было передано Басиром, главарем одного из отрядов ИОА на Саланге, через командира 2-го батальона 177-го мсп подполковника А.И.Абрамова, в зоне ответственности которого произошел инцидент.
Сознавая необходимость незамедлительного начала переговоров и получив разрешение из Кабула, утром 18 августа я прибыл к определенному мятежниками месту встречи в районе кишлака Самида. Подполковник Абрамов выделил для “обеспечения” переговоров несколько единиц бронетехники и личный состав своего разведвзвода.
Мятежники, окружившие место предстоящей встречи довольно плотным кольцом, устроили нам с Абрамовым своеобразный прием. Как только остановился головной бронетранспортер, метрах в десяти, прямо передо мной, из-за дерева на склоне горы вышел и вновь скрылся за деревом мятежник с РПГ. Чуть в стороне аналогичную операцию провел второй, затем третий... В секторе моего обзора поочередно появились и исчезли за естественными укрытиями более десятка вооруженных автоматами и гранатометами людей. Стоило бросить взгляд на крайний дом расположенного вблизи кишлака, как открылось окно, из которого выставили и немедленно убрали ствол ДШК. Чувствовалось, мятежники серьезно подготовились к переговорам и недвусмысленно подчеркивали это.
По всему маршруту подъема в гору мы наблюдали вооруженных людей Басира. На небольшой полянке в лесу нас ожидал облаченный в светлые национальные одежды комендант перевала Саланг “подполковник” мулла Гаус, координировавший взаимодействие отрядов ИОА в этом районе. Рядом находился Басир. В первые минуты встречи ощущалось сильное напряжение. Особенно запомнился бандит с никелированным револьвером, нацеленным мне в висок. Только убедившись, что разговор получился, десятки окружавших нас людей (моджахеды и наши солдаты) опустили стволы к земле.
В целом мы сошлись с муллой Гаусом во мнении относительно необходимости разблокирования перевала для возобновления движения советских и афганских колонн и отвода 2-й пехотной дивизии в район Джабаль-ус-Сирадж. Договорились о регулярных консультациях, способных свести к минимуму возможность повторения подобных инцидентов на Саланге. Надо признать, эти люди заслуживали уважения, они умели держать свое слово. Позже мы довольно часто встречались с муллой Гаусом практически без охраны. Он часто приходил на встречи без оружия...
Уже находясь в Союзе, в конце января 1989 года получил скорбную весть о гибели на Саланге моего хорошего товарища — Героя Советского Союза майора-десантника Олега Юрасова. При проведении операции по размещению постов ВС РА на Южном Саланге (23–25 января) погибли и мулла Гаус, и Басир, и многие их люди…
Прямо с переговоров я выехал в Кабул. Предстояло, пожалуй, самое сложное — убедить руководство в необходимости отвода 2-й пехотной дивизии с Южного Саланга. Представив рапорт и свои предложения по нормализации ситуации руководству Центра, я в тот же день был вызван на доклад к командующему 40-й армией генерал-лейтенанту Б.В.Громову, а затем — к руководителю ОГ МО СССР.