Страница 109 из 128
Правительство Палестины учредило в Кесарии пост хранителя древностей. Таковым оказался сухопарый арабский старичок, который, водрузив очки на кончик носа, сосредоточенно изучал потрепанный экземпляр Корана. При виде гостей он с видимым усилием поднялся со своего кресла и медленно натянул на руку повязку, очевидно являвшуюся показателем официального статуса. После этого он отпер двери невзрачного сарая и предложил нам осмотреть экспозицию, включавшую набор побитых мраморных голов и несколько плит с полустершимися латинскими надписями.
Здешняя местность на многие мили усеяна мраморными осколками. Случалось, что в полях раскапывали целые колонны. Однако систематических археологических раскопок никогда не проводилось, что сильно затрудняет составление плана античного города.
По свидетельству Иосифа Флавия, Ирод Великий строил Кесарию в качестве главного порта своего царства и посвятил его Августу (что и отражено в названии города — города цезаря). Вообще, надо сказать, Ирод был великим мастером посвящений. Даже английские писатели георгианской эпохи — которые, по общепризнанному мнению, довели искусство лести до совершенства — по сравнению с Иродом Великим выглядят наивными детьми. За годы его правления в Палестине выросло множество новых городов, и каждому из них было заботливо выбрано имя — в честь того или иного члена императорской семьи. Строительство Кесарии длилось двенадцать лет, за это время она и вправду превратилась в великолепный порт и один из самых современных городов той эпохи. Установив огромные каменные глыбы на глубине в двадцать фатомов, строители создали внушительный волнолом шириной в двести футов. Спору нет — кесарийский порт представлял собой значительное достижение инженерной мысли, и все городские дороги вели к нему. Все главные дороги пересекали широкие параллельные проспекты, а система подземных ходов соединяла городские кварталы с портом.
Самые красивые здания города группировались вдоль набережной. На обращенной к морю платформе стоял величественный мраморный храм, который был виден всем кораблям, направлявшимся в Кесарию. В этом храме Ирод установил две статуи: одна из них была посвящена Риму, а вторая — непосредственно императору Августу, который, как известно, приравнивался к языческим богам. Самым же роскошным зданием в городе, естественно, был дворец Ирода Великого.
После смерти Ирода Кесария стала политической столицей римской провинции. Дворец Ирода превратился в резиденцию губернатора, которую последовательно занимали римские прокураторы, включая небезызвестного Понтия Пилата.
В ходе нашей прогулки мы достаточно далеко удалились от деревни и очутились в местности, где в окружении апельсиновых рощ стояли разрозненные фермы.
— А что, здесь совсем нет христиан? — спросил я у сержанта.
— Есть отец Иоанн, греческий священник.
В этот миг из-за пригорка показался всадник. Он восседал в арабском седле, а поводьями ему служил кусок веревки. На незнакомце были полосатые брюки, которые когда-то, в незапамятные времена, явно входили в комплект визитки. Серая рубаха распахнута у ворота, на ногах у всадника красовались турецкие шлепанцы, которые чудом удерживались в стременах. За спиной у него торчал дробовик. Однако самым замечательным в этом человеке было лицо — худое, смуглое, как у араба, с прямым носом, заставлявшим вспомнить древнегреческие скульптуры. Жесткая густая борода росла от самых губ. Волосы были собраны в огромный узел на затылке. Я уверен: если бы его распустить, волна волос доходила бы мужчине до пояса. Я застыл, пораженный столь необычным персонажем — мне он виделся странной смесью святого и разбойника.
— Ради бога, — шепотом обратился я к сержанту, — кто этот человек?
— А это и есть наш отец Иоанн.
Приблизившись, священник извинился за свое внезапное появление. Очень жаль, сказал он, что я застал его в столь неприглядном виде, но дело в том, что ему показалось, будто в поле промелькнул заяц. И отец Иоанн не хотел упускать прекрасную возможность — приготовить жаркое из зайца к завтрашнему визиту Кесарийского епископа.
— Кесарийский епископ? — переспросил я. — Я и не слышал о таком сане.
— Ах! — воскликнул отец Иоанн. — Все это не более чем пустой звук! Оглянитесь вокруг. Что осталось от былого великолепия — одни только камни… Однако в прежние времена у нас были великие епископы. Например, Евсевий Кесарийский…
Он поддернул на плече дробовик.
— Нынешний епископ живет в Иерусалиме, а я всего-навсего сторожевой пес… охранник.
— И что же вы охраняете, отец Иоанн? — поинтересовался я.
— Тот кусочек земли, который греческая православная церковь сохранила за собой со времен Византийской империи. Это все, что осталось от некогда несметных владений. Раньше все вокруг, — он сделал широкий жест рукой, — все было христианским. А теперь… да что говорить, вы и сами видите.
— А что насчет вашего епископа? — продолжал допытываться я.
— Он приезжает сюда, когда у него возникает потребность в переменах. Очень жаль, что мне не удалось подстрелить зайца. Ну ничего, попытаюсь еще раз вечером.
— И что, сегодня в Кесарии не осталось христиан? — спросил я. — Ни одной семьи?
— Ну почему же? Есть четыре семьи, — ответил священник. — Но все они либо католики, либо марониты. А вас действительно интересуют такие подробности?
Пришлось сознаться, что я пишу книгу о святом Павле. Услышав это имя, отец Иоанн кубарем скатился со спины своего скакуна и бросился ко мне с распростертыми объятиями.
— Добро пожаловать в Кесарию, дорогой сэр! — воскликнул он. — Вы просто обязаны прийти и осмотреть мою церковь, ведь она посвящена святому Павлу.
Он задержал мою руку в своей, будто обрел давно утраченного друга. Не знаю уж, для кого это было важнее — осмотреть церковь Святого Павла. Я пообещал, что мы обязательно придем, как только отобедаем в доме у арабских друзей. Отец Иоанн снова взгромоздился в седло и, сияя всеми морщинками на худом лице, скрылся за ближайшим холмом. По дороге он постоянно оглядывался и с улыбкой махал мне.
— Замечательный человек, — охарактеризовал его сержант. — И, между прочим, отличный стрелок…
Согласно правилам вежливости, братья дожидались нас у ворот. Мы снова обменялись рукопожатием. Затем они распахнули ворота и провели нас в маленький дворик, в глубине которого стоял домик с белеными стенами. Мы поднялись по лестнице и очутились в прохладной комнате, где стоял стол, уже накрытый для трапезы. С отменной учтивостью, столь присущей всей арабской нации, братья провели нас на лучшие места. Я обратил внимание, что стол накрыт в европейских традициях — с вилками, ножами и чайными ложечками. Чтобы добиться такого эффекта, братьям, подозреваю, пришлось ограбить половину соседних домов.
Первым делом принесли воду для омовения рук. После этого один из братьев внес поднос, на котором стояли стаканы с тутовой настойкой. Затем последовал кофе с сигаретами. Всякий раз, как я делал хоть малейшее движение — убрать в сторону подушку или дотянуться до коробка спичек, — братья, опережая друг друга, бросались мне на помощь. Право, подобная предупредительность сбивала с толку. Так прошло полчаса. Затем три четверти часа… час. И никаких намеков на обещанный обед! Мы развлекались тем, что пили тутовую настойку. Однако к концу означенного часа в комнату начали просачиваться дразнящие запахи еды. В соседнем помещении что-то шипело и шкворчало — я посчитал это за добрый знак. На лицах хозяев дома появилось выражение легкого нетерпения. Вскоре один из них вышел за дверь, но почти тут же вернулся. Вид у него был вполне довольный, из чего я заключил, что все идет по плану.
Внезапно дверь отворилась, показались две обнаженные женские руки с котелком, в котором, судя по всему, дымился крайне аппетитный суп. Братья одновременно бросились к дверям, общими усилиями суп был водружен на стол. Как выяснилось, это был куриный бульон, заправленный бог весть какими пряностями. Я не кулинар, но могу авторитетно засвидетельствовать — вкус у супа был отменный. Одно лишь смущало и портило удовольствие от еды: братьев никакими средствами нельзя было уговорить сесть вместе с нами за стол. Тут они были непреклонны: обязанность хозяев дома — прислуживать гостям. Мы вполне искренне похвалили стряпню, на что братья, проявив завидное единодушие, воздели руки вверх и заявили, что нет, суп совсем не удался! Что приготовлено так, на скорую руку… Вот если бы они знали заранее о визите столь уважаемых людей, тогда они постарались бы не ударить в грязь лицом.