Открытие сезона

Дейзи обвела это объявление кружком и быстро перешла к остальным. Там предлагались две квартиры на Форрест-Хилл, но они были рядом с шоссе, плату за них требовали очень высокую, и выглядели они безобразно. Конечно, некоторые возможности усовершенствования здесь были… но она посмотрит на них, только если миссис Симмонс уже сдала свои комнаты над гаражом. Еще был дом на Ласситер-авеню, но этот адрес был ей вовсе не знаком. Она крутанулась на стуле, чтобы найти Ласситер-авеню на карте, и немедленно выбросила этот вариант из головы, потому что дом находился в неприятной части города. Насколько неприятной, она не знала, но могла предположить, что и в Хилсборо есть криминальный район.

Оставшиеся три адреса также были нежелательны. Предлагалась половина домика с разными входами, причем предложение повторялось постоянно, потому что во второй половине жило нищее и скандальное семейство Фаррис, вздорная семей соседство с которой никто не мог долго вытерпеть из-за несмолкаемых криков и ругани. Другой дом находился слишком далеко, почти в Форт-Пейне. А в последнем объявлении речь шла о передвижном доме и тоже на неприглядной окраине городка.

Она быстро набрала номер миссис Симмонс, надеясь, что квартира еще не сдана, потому что газета вышла всего четыре дня назад.

Телефон звонил и звонил, но Дейзи терпеливо выжидала, так как миссис Симмонс требовалось много времени, чтобы куда-то добраться. Вэрни, ее сын, дал матери радиотелефон, чтобы она держала его при себе и ей не нужно было идти к трубке, чтобы ответить на звонок. Однако она закоренела в своих привычках и считала помехой и лишней заботой весь день носить трубку с собой, а потому нечаянно уронила ее в унитаз, на чем дело и кончилось. Миссис Симмонс возобновила пользование стационарным телефоном, а Вэрни счел разумным не покупать новый беспроводной, чтобы она и его не утопила.

— Хэлло? — раздался наконец голос миссис Симмонс, такой же скрипучий, как ее колени.

— Хэлло, миссис Симмонс. Это Дейзи Майнор. Как вы себя чувствуете сегодня?

— Хорошо, дорогуша. От этого дождя у меня ноют все суставы, но он нам нужен, так что полагаю, я не должна жаловаться. Как поживают твоя мама и тетя Джоэлла?

— С ними тоже все хорошо. Они заняты заготовкой томатов и окры с нашего огорода.

— Я больше не консервирую, — проскрипела миссис Симмонс. — Прошлый год Тимми — жена Вэрни — привезла мне груш, и мы накрутили грушевого компота, но огородом я больше не занимаюсь. Мои старые колени этого не выдерживают.

— Вы можете подумать о хирургической замене коленного сустава, — посоветовала Дейзи. Она считала себя обязанной сказать об этом, хотя знала, что Вэрни и Тимми уже не один год тщетно предлагали ей это.

— Зачем? Мертис Бейнбридж сделала это и теперь говорит, что никогда не пойдет на такое второй раз. У нее от этого одни неприятности.

Мертис Бейнбридж была унылейшим ипохондриком и постоянно на все жаловалась. Если бы кто-то подарил ей автомобиль, она свела бы всех с ума жалобами, что должна теперь тратиться на бензин. Дейзи воздержалась от ссылки на эту черту Мертис, потому что та была лучшей подругой миссис Симмонс.

— Все такие разные, — дипломатично заметила она. — Вы гораздо более стойкая, чем Мертис, так что вам может это пойти на пользу. — Миссис Симмонс любила, когда ей говорили, что она крепкая и может стойко выносить боль.

— Что ж, я подумаю об этом.

Ничего подобного делать она не станет, но Дейзи, удовлетворив требования вежливости, перешла к цели своего звонка:

— Я вам звоню вот по какой причине: речь идет о квартире над вашим гаражом. Вы ее еще не сдали?

— Еще нет, дорогая. Ты знаешь кого-то, кто мог бы ею заинтересоваться?

— Я сама ею интересуюсь. Вам будет удобно, если я заеду во время ленча на нее посмотреть?

— Думаю, что да. Дай мне только время переговорить с твоей матерью, чтобы проверить. Я позвоню сразу после этого. Ты ведь сейчас на работе?

Дейзи растерянно заморгала. Неужели она действительно услышала это?

— Простите, — вежливо осведомилась она. — Зачем вам нужно что-то проверять у моей матери?

— Ну разумеется, уточнить, согласна ли она на это. Я не могу сдать тебе квартиру без ее разрешения.

Эта речь прозвучала как пощечина.

— Ее разрешения?! — задохнулась Дейзи. — Мне тридцать четыре года. Мне не нужно ничьего разрешения, чтобы жить там, где хочу.

— Ты могла поссориться с ней, дорогая, но я не могу ранить чувства Эвелин таким образом.

— Но мы не ссорились, — запротестовала Дейзи. Ей так сжало горло, что она едва могла говорить. Боже! Весь город считает ее настолько безнадежной, что она не может ничего сделать без разрешения матери? Неудивительно, что ей никто не назначал свидания! Она почувствовала унижение и злость одновременно: миссис Симмонс не пришло в голову, что она ее оскорбляет. — Знаете, миссис Симмонс, я поразмыслила и решила, что ваша квартира мне не подойдет. Простите, что зря вас потревожила.

Это было грубо, но она положила трубку не попрощавшись. Теперь миссис Симмонс наверняка расскажет всем своим подругам, что Дейзи вела себя резко и что она поссорилась с матерью. Но так тому и быть. Кроме того, хоть миссис Симмонс не сможет шарить в ее квартире, но, несомненно, станет наблюдать за тем, кто к ней ходит, и сочтет нужным докладывать обо всем матери. Дейзи вовсе не собиралась делать что-нибудь этакое… дурное… но все-таки!

Унижение жгло ей душу. Неужели именно так видят ее их друзья и знакомые? Как кого-то не способного принимать собственные решения? Она всегда считала себя разумной, ответственной и самостоятельной женщиной, но миссис Симмонс, знавшая ее всю жизнь, была явно другого мнения!

Да, этот предполагаемый шаг она слишком затянула. Его нужно было сделать лет десять назад. Тогда изменить свой облик было бы намного легче. А теперь получалось, что ей нужен акт конгресса и бумажка с разрешением матери, чтобы изменить представление людей о ней.

Может, оно и лучше поселиться не над гаражом миссис Симмонс? Иначе она будет жить вне материнского дома, но как бы под присмотром. Если она хочет изменить свой облик, ей нужно создать впечатление полной самостоятельности.

Безобразные кондо с каждой минутой становились все привлекательнее.

Она набрала указанный в объявлении номер. И снова телефон звонил и звонил. Может, и у владельца кондо больные колени?

— Хэлло, — произнес наконец голос, мужской и сонный.

— Простите, я, кажется, вас разбудила? — Дейзи бросила взгляд на часы над столом. Было десять минут десятого. Что же это за управляющий, который спит так поздно?

— Все в порядке.

— Я звоню насчет аренды квартиры…

— Извините, но последнюю сняли вчера. — Мужчина повесил трубку.

Проклятие!

Она с досадой уставилась на газету. Ей остался только сдвоенный домик на Ласситер-авеню с соседством семейства Фаррисов, передвижной дом и жилье в неприглядном районе. Жизнь рядом с Фаррисами была неприемлема категорически.

Отступить теперь она не могла, иначе не сможет посмотреть в глаза своему отражению в зеркале. Ей надо было довести дело до конца. Возможно, передвижной дом или это жилище на Ласситер-авеню окажутся не такими плохими. Ей было не важно, что район далек от респектабельности, лишь бы не был опасным, без наркодилеров, рыщущих на каждом углу, и чтобы по ночам не стреляли…

Впрочем, она не сомневалась, что если бы в Хилсборо где-то звучали выстрелы ночью или днем, она бы давно об этом услышала.

Тихое звяканье колокольчика над дверью подсказало, что кто-то вошел в библиотеку. Дейзи встала из-за стола, оправила юбку, хотя от этого та не стала выглядеть лучше. Она единственная работала до полудня, потому что редко кто посещал библиотеку в утренние часы. Большинство посетителей приходило во второй половине дня, по окончании уроков в школе. Разумеется, летом такой распорядок менялся. Впрочем, основная масса людей все равно приходила днем, возможно, из-за того, что они делали другие дела в относительно прохладные утренние часы. Кендра Оуэнс приходила к двенадцати и была в библиотеке до закрытия, то есть до девяти. Еще с пяти до девяти работала неполный день Шеннон Айви. Таким образом, Кендра не оставалась по вечерам одна. Единственной, кто проводил здесь долгое время в одиночестве, была Дейзи, но она считала, что на ней лежит основная ответственность.