Открытие сезона

«Нет!» — подумала она.

А потом наступила тьма, и мыслей не осталось.

Глава 1

— Дейзи! Завтрак готов! — Голос матери певучим возгласом взлетел по лестнице с точно той же интонацией, с какой звучал начиная с ее первого класса, когда Дейзи нужно было выманивать из кровати.

Вместо того чтобы встать, Дейзи Энн Майнор продолжала валяться в постели, прислушиваясь к стуку дождевых капель по крыше и журчанию в водостоках. Сегодня было утро дня ее рождения. Ей исполнилось тридцать четыре года, и вставать ей категорически не хотелось. Настроение, серое и тоскливое, как этот упорный дождь, тяжко ее давило. Ей стукнуло тридцать четыре, и в этот день не предстояло ничего такого, чего стоило ждать с радостью.

Дождь даже не был грозой, которую она любила; сердце наполнялось радостью от буйства природы. Нет, это был просто нудный тоскливый дождь. Он открывал такой же унылый день. Лежа в постели, она наблюдала, как скользят по оконному стеклу дождевые струи, и неотвратимая реальность дня ее рождения легла ей на плечи, как тяжелое мокрое покрывало. Всю жизнь она была положительной, добропорядочной… И к чему это ее привело? Ни к чему.

Ей тридцать четыре года, она никогда не была замужем, даже не была помолвлена. Ей не привелось пережить бурный роман, жаркую любовную связь… Даже чуть теплая ее миновала Краткое увлечение в колледже, случившееся главным образом потому, что у всех вокруг было нечто подобное и ей не хотелось отличаться от других, назвать отношениями никак было нельзя. Она жила сейчас с матерью и теткой, которые обе были вдовами. Последнее свидание у нее произошло 13 сентября 1993 года с племянником лучшей теткиной подруги, Уолли… потому что у него не было встреч с 1988 года. Ну и жаркое вышло свиданьице!.. Безнадежная отправилась на благотворительное рандеву с Жалостным. К ее несказанному облегчению, он даже не попытался ее поцеловать. Это оказался самый тоскливый вечер в ее жизни.

Нудный. Скучный. Это определение вдруг поразило ее с нежданной силой. Она вдруг с упавшим сердцем увидела себя другими глазами. Одевалась она скромно… и занудно. Прическа была старушечьей, лицо — унылым. Вся ее жизнь была как прямое шоссе по пустыне. Почти нецелованная незамужняя тридцатичетырехлетняя библиотекарша из маленького городка. А по тому, насколько ее жизнь была полна событиями, могла быть восьмидесятичетырехлетней.

Дейзи перевела взгляд с окна на потолок, слишком угнетенная, чтобы подняться и спуститься вниз, где мать и тетя Джоэлла пожелают ей счастливого дня рождения, и ей нужно будет улыбаться и притворяться радостной. Вставать придется, ей нужно к девяти на работу… Но заставить себя сделать это она не могла.

Прошлым вечером она, как обычно, выложила то, что собирается надеть на следующий день. Ей даже не нужно было бросать взгляд на стул, чтобы представить себе темно-синюю юбку, длиной чуть ниже колен, слишком короткую и одновременно чересчур длинную, чтобы быть модной или хотя бы выгодно подчеркивать ее достоинства, и белую блузку с короткими рукавами. При всем желании она не могла бы выбрать наряд, менее волнующий… но ведь она и не старалась. Ее шкаф был переполнен подобной одеждой.

Внезапно ей стало стыдно, что она так одевается и выглядит: никакого стиля. В свой день рождения женщина должна постараться выглядеть лучше… шикарнее обычного. Ведь так?

Она отправится по магазинам. Ведь слово «шикарно» никак нельзя было отнести ни к одной вещи в ее гардеробе… Она даже не может навести красоту с помощью косметики, потому что у нее был только один-единственный тюбик помады. Почти невидимого цвета, называемого «стыдливый румянец». Большей частью она ею и не пользовалась. Да и зачем? Женщина, не испытывающая потребности побрить ноги, несомненно, не нуждается в губной помаде. Как, ради всего святого, сумела она довести себя до подобного состояния?

Сердито нахмурясь, она села на постели и через всю комнату уставилась на себя в большое зеркало. Волосы, прямые, как доска, мышино-шатенистые, мерзко повисли вдоль щек. Она попыталась отодвинуть их назад, чтобы как следует рассмотреть в зеркале лицо этой неудачницы.

Нет, то, что она увидела, ей категорически не понравилось. В синей пижаме из жатого ситца в полоску, которая была на размер больше, чем нужно, на постели сидела кулем серая женщина. Мать подарила ей эту пижаму на Рождество и была бы обижена до глубины души, если бы Дейзи решила ее поменять. Вообще-то, оглядываясь назад, Дейзи могла сказать, что тоже была уязвлена: ее сочли тем сортом женщины, которой можно подарить жатую пижаму в полоску! В полоску… Ну что за напасть! Никакого тебе сексуального белья, что вы!.. Одарите ее «жаткой» в полосочку! Да и что в этом удивительного? Волосы у нее были тусклыми, лицо унылым… вся она была бесцветной.

Приходилось с горечью это признать. Ей уже тридцать четыре, и ее биологические часы тикали все громче и скорее. Какое там «тикали», они начали обратный отсчет, как при запуске космического «шаттла»: десять… девять… восемь…

Да, она была в беде. В большой беде.

Все, чего она хотела от жизни, — это жизни, нормальной, обыкновенной. С мужем, ребенком, собственным домом. Она жаждала секса. Жаркого, потного, со стонами… бурного. Она хотела, чтобы ее грудь годилась не только для того, чтобы приносить доход производителям бюстгальтеров. У нее красивая грудь: крепкая, высокая, упругая, но знала об этом только она сама, потому что никто больше ее не видел и не мог оценить. Это удручало.

А всего печальнее то, что не будет у нее ничего этого. Некрасивой серой мышке — незамужней библиотекарше — вряд ли когда-нибудь доведется увидеть восхищение собственной грудью. Едва ли ее кто-нибудь оценит. Так и будет она стареть, оставшаяся толика красоты увянет, груди обвиснут, и она умрет, так и не посидев верхом на голом парне средь бела дня… если только не случится какого-то крутого перелома… чего-то вроде чуда.

Дейзи плюхнулась обратно на подушки и вновь воззрилась на потолок. Чуда?! Скорее можно было ждать, что в нее молния ударит.

Она выжидающе потерпела минуту, но гром не грянул, и молния не сверкнула. Явно на помощь с горних высот рассчитывать не приходится. Отчаяние стиснуло грудь. Ладно, значит, все зависит только от нее самой. Господь благоволит тем, кто сам себе помогает. На Бога надейся, а сам не плошай. Ей нужно что-то предпринять. Но что?

Отчаяние стало искрой, породившей озарение. На нее снизошло откровение.

Ей нужно перестать быть предсказуемо положительной, добропорядочной девочкой. Сердце забилось быстрее. Неужто Господь именно это имел в виду, когда вложил ей в голову мысль самой о себе позаботиться? Идея, прямо скажем, была совсем не божеской… но другого пути она не видела. Всю жизнь она была благовоспитанной, правила достойного поведения и принципы были прямо-таки впечатаны в ее ДНК. Перестать быть положительной? Безумная мысль. Логика диктовала, что если она не будет хорошей, ей придется стать плохой… но этого в ней не было заложено! Пропащие девчонки курили, пили, танцевали в барах и спали со всеми подряд. Ну, с танцами она как-нибудь справится, эта идея ей даже понравилась, но курение исключалось, спиртное ей было не по вкусу, а что касается секса со всеми подряд… Никоим образом. Это было бы непроходимой грандиозной глупостью.

«Но… но этим девчонкам без принципов достаются все мужчины!» — жалобно взвыло ее подсознание, подталкиваемое чертовым тиканьем биологических часов.

— Нет, не все, — громко произнесла она. Она знала кучу хороших девушек, которым удалось выйти замуж и нарожать детей: все ее подруги плюс, коли на то пошло, ее младшая сестра, Бет. Так что сделать это вполне возможно. К сожалению, они, кажется, расхватали всех мужчин, которых привлекали порядочные девушки.

Так что же ей остается?

Мужчины, которым нравятся доступные девчонки. Вот так. Ее даже замутило. Да нужен ли ей мужчина, которому интересны такие женщины?

«Да-а!» — взвыли ее гормоны, затыкая рот здравому смыслу. Биологический императив вступил в действие, и все остальное значения не имело.