Прятки на осевой

— Мне бы твою уверенность, — проворчал Покатилов. — Он может охотиться на людей-сталкеров из тупой ненависти. Или из зависти. А может, просто водит корм своим дружкам-монстрам в Зоне. — На корм не обязательно выбирать матерых сталкеров, тут любой пьяненький балбес из бара сгодится. Покатилов вздохнул, ничего не ответив. Его собеседник по молчал еще немного, потом словно бы нехотя сообщил: — Дабы не оставаться в долгу… Басмач в компании каких то неизвестных мне типов ушел в Зону и сел на хвост Кексу и… этим, что там с ним отправился? Покатилов обернулся к собеседнику. — Басмач? А его команда? — Команда в «Штях», сидит пиво дует. Поскольку «Ать-два». закрыли на дезактивацию…

— Сколько людей с Басмачом? — перебил Покатилов.

— Четверо, Басмач пятый. Кто такие — честно не знаю, откуда взялись — тоже. Не сталкеры, не военные. Может, гопота какая залетная, не выяснял.

— Вот за это — отдельное спасибо. Быстро ты должки возвращаешь! Если у тебя все, я бы уже поехал, сам понимаешь…

— Да пожалуй, что все.

— Тогда будь здрав. До связи.

— И тебе не кашлять, Витя. До связи.

Они коротко обнялись — не как близкие друзья, а скорее как старые деловые партнеры, у которых не всегда все гладко, но которые тем не менее врозь не могут, да и не хотят. И разошлись каждый к своему джипу, которые тут же рванули в разные стороны но старому потрескавшемуся шоссе.

Зона сюда еще не добралась. Но и Покатилов, и его собеседник прекрасно понимали: это лишь вопрос времени. Зона поглотит все: и это старое шоссе, и покосившуюся беседку, и все окрестности. Потому что главное она уже поглотила практически без остатка: души всех, кто тут живет.

Глава пятнадцатая

В корпус, где обосновалась группа Тараненко, удалось проникнуть только назавтра после второго визита к Покатилову: вечером того же дня Сиверцева вежливо завернули на внутреннем КПП. Оказывается, после процедур в радиологии любому организму полагалось не менее тридцати шести часов карантина, даже если этот организм — цитолог из исследовательского центра, стало быть, практически местный.

Однако в свою лабораторию Сиверцев все-таки проник, чем сильно удивил Пашку. Ну, ясное дело: человеку отгулов надавали, а он хоть и не на полный день, но все равно то и дело на службу истает. Однако возражать Пашка, разумеется, не стал — кому охота заниматься чужой работой? Еще Сиверцев уловил одобрительный взгляд Баженова и остаток дня честно посвятил отработке контракта, хотя после покатиловской премии его условия уже не казались Сиверцеву столь заманчивыми, как всего лишь неделю назад. Зато удалось перемолвиться в курилке с Баженовым по поводу визита к Тараненко. У шефа даже какой-то запрос возник по ходу дела, каковой тут же вполне официально оформили и распечатали. Обычно запросы посылали по электронной почте, но можно было и ногами заслать с кем-нибудь из МНС-ов. Для скорости. Сиверцев, поскольку еще не вырос из МНС-ов, охотно взялся запрос доставить завтра же с утра.

На том рабочий день и закончился. А утром Сиверцев честно миновал оба КПП и предстал в секретариате перед одним из референтов Тараненко. И — о чудо! — чинуша в контактных линзах внезапно разулыбался и заверил, что это большая удача для них — визит сотрудника из группы Баженова. У Тараненко, оказывается, имелся встречный интерес к цитологам, а соответствующий запрос референт как раз готовил к отправке.

«Истину говорят: на ловца и зверь бежит», — подумал Сиверцев с подъемом.

В общем, в кабинет к Тараненко Ваня попал уже через двадцать минут. Правда, сам Тараненко где-то циркулировал, вероятно, по лабораториям, но о свежем запросе и Сиверцеве уже был осведомлен и обещал вот-вот подойти.

«Вот-вот» в понимании Тараненко вылилось в полчаса ожидания, но зато секретарша напоила Сиверцева кенийским высокогорным чаем.

А потом нагрянул хозяин кабинета — улыбчивый, громогласный и шумный. И неожиданно радушный.

Вообще-то Тараненко относился к категории людей «всегда занят». И это была никакая не пыль в глаза, ему действительно катастрофически не хватало времени на все, что хотелось бы сделать. Поэтому Сиверцев лихорадочно соображал, с чего бы начать, дабы разговор не закончился уже через десяток минут, за которые Тараненко выспросит все, что интересует его или его группу, и немедленно исчезнет, в лучшем случае сделав на прощание ручкой, а Сиверцев останется у разбитого корыта.

Тем не менее чудеса продолжались: Тараненко сначала поруч-кался с Сиверцевым, предложил звать себя просто Максимом и заодно садиться, а сам полез в шкаф, который раскорячился рядом с заваленным распечатками столом. Открыв дверцу шкафа, Тараненко задумчиво поглядел на початую бутылку коньяку — единственное, что имелось в верхнем отделении — и решительно шкаф захлопнул.

— Знаешь что, Ваня, — неожиданно предложил он. — А пойдем-ка лучше в бар! Я все равно хотел позавтракать… да и пообедать заодно уже можно.

— «Ать-два» закрыт, — предупредил на всякий случай Сиверцев. — Дезактивация, знаете ли.

— Знаю, — кивнул Тараненко. — Ты ведь там облучился малость, я слыхал?

— Угу. Какой-то умник приперся прямо из Зоны, не снимая пыльника. А охранники на входе просмотрели. Ну и натряс там радиоактивного песочку. Странно вообще-то, что просмотрели, но время от времени такое случается.

— Аи, — махнул рукой Тараненко, — у наших вояк все может случиться, просто все! Патроны разом закончатся, эшелон танков пропадет, два полка дезертируют в полном составе… Я ничему не удивлюсь. Меня они в Зоне знаешь как достали? Ничего поручить нельзя, даже за водой сходить! И эти люди на выходах нас охраняют! Как вернулись — я дня два спокойно вздохнуть не решался, думал, еще что-нибудь прицепом всплывет. Вроде обошлось, тьфу-тьфу…

Тараненко затворил дверь кабинета и суеверно постучал костяшками пальцев по деревянному косяку. Сиверцев только хмыкнул.

— Анжела! — обратился Тараненко к секретарше. — Я по де лам и заодно позавтракаю… точнее, уже пообедаю. Шиманскому, если будет звонить, скажи, чтоб в двойке завлабу по загривку надавал, иначе они еще один автоклав сожгут.

— Скажу, — отозвалась секретарша несколько обиженно. — А как же бутерброды, Максим Николаевич?

Тараненко прижал руки к груди:

— Анжела, душа моя! Борщу хочется — спасу нет! Жиденького! Бутерброды, если хочешь, Шиманскому скорми или в лаборатории кому-нибудь. Все, убежал! Держи оборону!

— Спасибо за чай, — выдохнул Сиверцев, виновато улыбнулся секретарше и помчался следом за Тараненко, который, похоже, ходить не умел: умел только бегать. Ей-ей, Сиверцев за ним еле поспевал, хотя себя к тихоходам не относил никогда.

По пути к выходу и КПП к Тараненко беспрерывно кто-нибудь обращался, что-то спрашивал, уточнял, умолял, пытался выклянчить — и так без конца. Однако местный владыка был по-прежнему громогласен и вроде бы весел, но вместе с тем непреклонен. Советы давал на бегу, просителям велел обращаться ближе к вечеру. В общем, Сиверцев, у которого уже голова кругом шла, глазом моргнуть не успел, как оказался аж за вторым КПП в служебной машине Тараненко. За рулем сидел моложавый парень, стриженный ежиком под Егора Кличко, но, к счастью, без боксерских перчаток.

— Куда, Николаич? — справился он у шефа столь же весело.

— Да куда-нибудь пообедать.

— «Ать-два» закрыт, ближе всего «Вотруба». Подойдет?

— Подойдет, — не стал возражать Тараненко.

«Ну, вот, — подумал Сиверцев. — Опять практически к Пока-тилову. Зачастил я в те края, зачастил!»

— Слушай, Ваня, — без обиняков пошел в атаку Тараненко. — Я слышал, у вас там прорыв по основной теме наметился? Расскажешь?

— Ну, прорыв — это громко сказано, — осторожно поправил Сиверцев. — Скорее мы наконец-то вычленили кое-какие закономерности клеточного мутагенеза. Нет той каши, которая валилась на нас раньше: что ни вид, то что-нибудь принципиально новое. Вам с подробностями или общо?

Давай пока общо, я руководство по цитологии уже и забил когда открывал, — вздохнул Тараненко. — Организационное заедает. Становлюсь не ученым, а начальником. Обидно, слов нет… Ты говори, говори, не обращай на мою болтовню внимания.