Прятки на осевой

— Если общо, то уже сейчас можно сказать, что клетки существ Зоны меняются не хаотично, как казалось все эти годы, а системно. Правда, период системных закономерностей оказался неожиданно велик — больше десяти лет…

Минут пять Сиверцев, постепенно увлекшись, излагал Максиму Тараненко все, что сумела систематизировать и классифицировать группа Баженова. Вернее, конечно, не все, а лишь основное, базовые посылы общих принципов чернобыльского мутагенеза. Он не был случайным, как думали до сих пор. Разумеется, первоначальные опыты военных в области псионики были системными, как и проект «О-Сознание». Такие вещи вообще не могут не быть системными. Но когда грянула вторая катастрофа и радиация с новой силой подстегнула мутагенез, сложилось впечатление, что существа Зоны мутируют как попало, по воле случая, бессистемно и непредсказуемо. Однако это не вязалось с достаточно ограниченным числом видов существ, обитающих в Зоне. Вместе с тем виды были морфологически стабильны: слепые собаки отличаются одна от другой не более, чем гиены где-нибудь в Серенгети, а любой кровосос всегда кровосос — гуманоид с вытянутой, будто дыня, головой и щупальцами у рта. Сорок лет назад, после первого взрыва, этого не было — тогда действовала лишь радиация и мутации были по большому счету уникальными: двухголовые телята да че-тырехлапые куры, никаких кровососов. После второго взрыва просуммировались как минимум три фактора: большое количество уже мутировавших существ попало под воздействие все той же радиации плюс под периодические выбросы аномальной энергии. Иными словами, готовый к мутации материал угодил под воздействие двух вызывающих мутации сил, причем одна из этих сил была изучена плохо, а вторая не изучена совсем. Баженов еще до приезда Сиверцева подозревал, что система, по которой меняются существа Зоны, должна существовать, и упорно нащупывал ее. На это ушло больше десяти лет. И теперь появились первые результаты, каковые в общих чертах Сиверцев и изложил.

Тараненко слушал жадно и внимательно, не перебивал, не переспрашивал, только кивал иногда. Но едва Сиверцев закончил, он заговорил, и с первых же слов мурашки прогулялись по спине молодого цитолога. Он снова почувствовал, что идет по следу, и не просто по следу, а по горячему следу.

— Я понял, Ваня, спасибо, — сказал Тараненко. — А теперь слушай, что я расскажу. Вы работаете в основном с клетками, а это дисциплина хоть и прикладная, но больше теоретическая. Мои же, кто не завязан на артефакты, имеют дело с конкретными живыми существами Зоны. Зомби и прочую нежить сейчас оставим, речь только о монстрах, метаболизм которых можно считать сходным с метаболизмом живых существ Земли. Так вот, Ваня, похоже, все идет к тому, что существа Зоны начали меняться таким образом, дабы успешно выживать далеко за пределами периметра. Готовится грандиозный прорыв вовне. Пока вылазки монстров за периметр лишь единичны, но нет сомнений, что они участятся. И заметь, метаболически монстры еще не готовы выживать в обычном мире и в ближайшее время, скажем, год-два, еще не будут готовы.

Но они уже лезут, причем не так, как раньше, исключительно во время особо мощных выбросов, навалом и наугад. Наружу ходят пока единицы, и делают это, как ты выражаешься, системно. Я бы даже сказал — осознанно и продуманно. Понимаешь?

— Понимаю, — выдавил Сиверцев и закашлялся.

А Тараненко продолжал его добивать:

— Ты ведь встречался с Покатиловым, так, Ваня?

— Встречался, — не стал отрицать Сиверцев. — Я его консультирую.

— По какому вопросу? Или это большой секрет?

Вообще-то секрет. — Сиверцев нахмурился. — Впрочем, какой секрет, если вы открытым текстом то же самое… В общем, Покатилов хочет понять, кто, как и зачем ходит из Зоны наружу. И с какой целью при этом заманивает опытных сталкеров в Зону, где они в конечном итоге идут на корм кровососам. Покатилон решил, что это какой-нибудь сильно умный и продвинутый контролер. Незаметно вошел, взял на ниточки охрану, слежение, по том сталкера… и ушел в конечном счете незамеченным с добычей на поводке. Но мне все же кажется, что обычный контролер вне Зоны выжить не способен.

— Обычный — не способен, — подтвердил Тараненко. — А вот такой, который озаботится и создаст себе локальные условия Зоны — радиацию, например, — способен. Но обычный контролер для этого слишком туп.

— Так я Покатилову и сказал. — Сиверцев кивнул, а сам вдруг отчетливо и ясно представил себе, почему в «Ать-два» на месте, где сидел монстр в балахоне, оказалось достаточно радио активной пыли, чтобы посидевший там же Сиверцев облучился до солдатской дозы в пятьдесят миллирентген. Чем не локальные условия Зоны за периметром? По крайней мере в плане радиации.

— Мне нужно встретиться с Покатиловым, — заявил Тараненко решительно. — Желательно сейчас же. Устроишь?

— Ну, попробую, — неуверенно пообещал Сиверцев. — Едем мы как раз в «Вотрубу», но я ж там и бывал-то всего два раза… Точнее, в баре бывал часто, а вот у Покатилова — пока дважды.

Сами поймите, я там никто.

— Я понимаю, — успокоил его Тараненко. — Просто передай Покатилову, что Максим Тараненко может многое рассказать ему по интересующей теме. А кроме того, у меня есть предложение, которое, как мне кажется, будет равно выгодным для Покатилова и для нас. Для нас — я имею в виду для официальной науки, занимающейся изучением Зоны.

«Боже мой, в какую трясину меня засасывает? — подумал Сиверцев с легким замешательством. — Сидел себе четыре года в лаборатории, глядел в микроскоп и двигал в меру сил родимую цитологию, пил вечерами со сталкерами и ругал низкое жалованье. И тут — бах! Бах! Несколько дней, и меня просят устроить встречу с главой местных деловых, которого я до недавнего времени знать не знал, видеть не видел! И ведь, черти меня побери, есть шансы, что эту встречу я устрою! И кто просит, кто? Тараненко, на которого я привык смотреть снизу вверх и открыв рот, даром, что он старше меня всего-то лет на семь-восемь. А теперь я с ним отобедать собираюсь! Ой, вэй, как говорит иногда Пашка…»

В самом деле, ощущение, что события уплотнились и с некоторых пор катятся под откос, уже некоторое время не покидало Сиверцева, но было оно подспудным и неосознанным. Теперь Ваня начал все осознавать. Даже то, что обычно события катятся под откос с каждым часом все быстрее.

Что-то ему подсказывало: данный случай исключением не станет. А своей интуиции он привык доверять.

Глава шестнадцатая

Переночевали отлично. Кекс уже и не помнил, когда в последний раз ему удавалось поспать в Зоне по-людски — в койке, на относительно свежей простыне. Батон с утра довольно жмурился, словно сытый котище, хотя обычно в таких случаях напоминал внезапно разбуженную сову. Псих быстренько соорудил завтрак, хотя Кекс честно порывался сделать это раньше его. Однако Псих перехватил инициативу: я, сказал, все равно лучше знаю, где что лежит, а выйти надо пораньше. В его словах, безусловно, имелся резон, однако в команде Кекса бытовухой обычно занимались по очереди, причем сначала более опытные, а после салаги. Тем не менее Кекс подчинился, предоставив хлопотать Психу.

За завтраком Псих небрежно заметил:

— Ночью выброс был. Слабенький, правда.

— Да? — Кекс немного удивился. Обыкновенно выброс чувствуется даже в укрытии, а сегодня ничего особенного ночью не стряслось. Ни тебе головной боли, ни беспричинного страха, ни внезапных головокружений, как это обычно бывает.

— Я ж говорю — слабенький, — пояснил Псих. — А тут, извини, ядерный взрыв пересидеть можно и ничего не заметить. С умом строили.

— Ишь ты. — Кекс покачал головой. — А кто строил?

— Военные. Еще до первой катастрофы. Правда, потом тут многое переделали, не знаю, кто именно. И припасы полностью обновлены. Раньше тут тушенки было навалом — жестяные такие банки без наклеек, в солидоле, знаете? А сейчас, вон, сухпай какой-то новомодный, химия-алхимия… Кипятку добавил — и готово.