Водоворот

— Вы хотели видеть меня, подполковник?

— Да. По двум причинам. — О'Коннел через стол подтолкнул к нему увеличенную спутниковую фотографию. Леви внимательно посмотрел на нее. На фотографии было изображено приземистое прямоугольное здание в центре научного комплекса Пелиндабы.

— Узнаете?

Леви кивнул. Он провел два года жизни в этих стенах. Завод по обогащению урана в Пелиндабе был ключевым пунктом сверхсекретной программы создания ядерного оружия в ЮАР.

В необогащенной урановой руде содержится не более 0,7 % урана-235 — уранового изотопа, необходимого для создания бомбы. Остальные девяносто девять и три десятых процента — уран-238, почти идентичный изотоп. Разделение этих двух компонентов для производства обогащенного, пригодного для создания ядерных бомб урана представляло собой сложный, дорогостоящий и длительный процесс, основанный на том, что атомный вес урана-235 немногим меньше веса урана-238.

При обогащении, гексафторид урана — газообразное соединение природного урана и фтора — на огромной скорости прогоняются по кругу внутри высокой и узкой центрифуги. Небольшая часть немного более тяжелого урана-238 выпадает в осадок, оставив газ с несколько большей концентрацией урана-235. Процесс повторяют снова и снова, пока содержание урана-235 не составит более девяноста процентов.

Леви усмехнулся про себя. Во многом обогащение урана напоминает известную шутку, что в результате совместных усилий множества обезьян, долго и бессмысленно колотящих по клавишам пишущих машинок, в конечном счете, можно получить полное собрание сочинений Уильяма Шекспира. Получение нужных для создания бомбы количеств материала требует огромного числа машин, работающих на огромных скоростях в течение длительного времени.

Он снова вгляделся в фотографию обогатительной установки Пелиндабы, восхищаясь техническим совершенством, отраженным на снимке. Несмотря на то, что он был сделан американским спутником с расстояния в несколько сотен миль над поверхностью земли, все выглядело так, будто фотографировали в нескольких футах от объекта. Отчетливо просматривались усиленная охрана у входа и система кондиционирования воздуха на крыше. Однако квадратный контур здания и стены без окон, ничего не говорили о запутанном расположении внутренних помещений.

Подобно айсбергу, большинство обогатительных установок ЮАР было расположено под землей — конструкторский замысел, позволяющий поддерживать внутри постоянную температуру. Центральный каскадный зал вмещал более двадцати тысяч центрифуг — каждая около тридцати сантиметров шириной и семи метров высотой — расположенных и смонтированных порядно, образуя девяносто различных обогатительных ступеней. Установку пронизывали десятки километров узких трубок, обеспечивая снабжение свежим гексафторидом урана, превращающим уран-238 на каждом уровне во все более обогащенный уран.

Леви вернул снимок О'Коннелу.

— У вас вопросы относительно этого сооружения, подполковник?

— Не совсем. — Американец нахмурился. — Мне нужен быстрый, надежный способ разрушить это проклятое место.

Леви не удивился. Это был разумный шаг. Захват ядерного запаса ЮАР без уничтожения обогатительной установки дал бы лишь временную передышку. Зачем столько хлопот, чтоб избавиться от нескольких ядерных бомб, если останется целый комплекс по производству этого оружия?

Леви поиграл длинными, изящными пальцами — такие руки, как говорила его бывшая жена, больше подошли бы хирургу, а не физику-ядерщику. Увлекательная задача. Как лучше полностью уничтожить обогатительную установку Пелиндабы? Если использовать обычное взрывное устройство, то нужно сначала захватить весь комплекс, а потом еще уйдет довольно много времени на то, чтобы соединить их вместе. Чтобы разрушить все это, нужен взрыв огромной мощности.

Мощь. Вот то, что нужно. Леви выпрямился, в его сознании проносилась череда полуоформившихся мыслей и идей. Он взглянул на О'Коннела. — Есть относительно простой способ достичь этой цели, полковник. — Его пальцы выбивали быструю, нервную дробь по крышке стола. — Но мне потребуется некоторое время — немного — для отработки деталей.

О'Коннел утвердительно кивнул.

— Хорошо. Потому что у нас очень мало времени. — Он прищурился. — И вот еще, почему я вас пригласил. Вы сможете подготовить спецгруппу лейтенанта Бона к двадцать девятому?

— Это невозможно. — Леви решительно покачал головой. — Ваши «рейнджеры» — способные ученики, подполковник, но даже они не сумеют выучиться всему, что нужно знать, меньше, чем за неделю.

— Понятно. — В голосе американского офицера послышалось разочарование, но не удивление. Он бросил взгляд на коричневую папку перед собой. Леви рассмотрел небольшой ярлычок со своим именем. — Профессор, насколько я понимаю, вы являетесь резервистом израильских вооруженных сил.

— Именно так. Как и каждый взрослый мужчина в моей стране. — Леви с любопытством поглядел на досье. Неужели Иерусалим передал американцам весь его послужной список?

— Парашютно-десантных войск?

Леви усмехнулся и покачал головой.

— Нет, подполковник, это слишком большая честь для меня. В настоящее время я освобожден от призыва в армию как ученый, но и в молодости я тоже не имел такого счастья, а провел несколько месяцев в качестве скромного пехотинца. Но почему вы спросили?

О'Коннел пустил через стол бланк телекса.

— Потому что ваше правительство снова призывает вас под боевые знамена, профессор. С шести ноль-ноль завтрашнего дня вы считаетесь прикомандированным к моему батальону для прохождения воинской службы.

На несколько секунд Леви задержал взгляд на телексе.

— Но почему? Не понимаю.

Теперь пришел черед усмехнуться О'Коннелу.

— Это довольно просто, рядовой Леви. Вашингтон изменил график. Мы выступаем на Пелиндабу двадцать девятого — на неделю раньше намеченного срока. И мне нужно, чтобы спецгруппу сопровождал эксперт. Сожалею, но вы сами заявили, что не сможете подготовить к этому времени моих ребят. Значит, вы станете моим экспертом.

Леви приоткрыл рот от удивления и застыл. Заметно развеселившись, американский офицер слегка поклонился и потер руки.

— Добро пожаловать в ряды «рейнджеров», профессор. — Тонкая усмешка превратилась в широкую ухмылку. — Вам повезло: научиться прыгать с парашютом гораздо проще, чем разобраться в устройстве атомной бомбы.

Карл Форстер пристально вглядывался в мертвенно бледное лицо офицера Военно-воздушных сил ЮАР, стоявшего перед ним по стойке «смирно».

— Я не намерен выслушивать вашу бессмысленную техническую ерунду, генерал! Я хочу знать, когда вы сможете подготовить следующий удар! И ничего больше, понятно?

Офицер судорожно вздохнул и попытался объяснить.

— Самолеты и вооружение можно подготовить за несколько часов, господин президент. Но выбор цели не такое простое дело.

Казалось, глаза Форстера метали молнии; он медленно багровел, впадая в неистовую ярость.

Увидев, что дело принимает опасный оборот, седовласый генерал Адриан де Вет поспешил вмешаться.

— Господин президент, генерал Руфс хочет сказать, что кубинцы приняли меры, которые сильно осложняют использование ядерного оружия против них.

— Какие меры? — Голос Форстера звучал пугающе спокойно.

— Их воинские соединения расположены почти вплотную к нашим собственным оборонительным силам. А их группы прикрытия стоят в непосредственной близости от захваченных городов, где живут, как известно, граждане ЮАР.

— И что же?

Де Вету стоило огромных усилий, чтобы сдержаться. Уже три кресла в комнате совета пустовали, а ведь раньше их занимали люди, которые имели неосторожность попасть Форстеру под горячую руку.

— Господин президент, положение таково, что мы не можем нанести удар по коммунистам, одновременно не уничтожив сотни или даже тысячи наших сограждан. При таких условиях мы не сумеем получить военного преимущества.