Водоворот

Еще до того, как кубинские войска подошли к рубежам обороны города, значительная часть белого населения успела эвакуироваться. Чернокожие же остались. Им было некуда податься. К тому же, когда заканчивалась смена, они фактически оказывались в своих бараках под стражей. Поскольку среди них было много иностранцев, то отряды «Брандваг» считали их недостаточно благонадежными. Что ж, если учесть, как с ними обращались, это, пожалуй, соответствовало действительности.

Итак, работа на шахтах продолжалась — несмотря на то, что кубинские танки и мотострелковые части уже находились менее чем в тридцати километрах от города. На огромных грузовиках руда и обогащенный металл вывозились на юг, в Преторию. Пока путь туда был открыт.

Вега отдал своим артиллерийским и авиационным частям приказ не бомбить и не обстреливать шахты и плавильни, с тем, чтобы потом, когда здесь будут хозяйничать кубинцы, их не пришлось восстанавливать.

Впрочем, кубинцам и без того хватало мишеней для артобстрела. Потгитерсрус лежал на западном склоне горы высотой более двух тысяч метров, и его защитники вот уже несколько дней сооружали новую линию обороны, благо в шахтерском крае не было недостатка в инструментах и технике для земляных работ.

В состав южноафриканского гарнизона, оборонявшего город, входили несколько недоукомплектованных пехотных батальонов, личный состав авиабазы в Питерсбурге, вынужденный покинуть место своей постоянной дислокации, а также бойцы местных бурских отрядов. Все вместе они представляли довольно существенную силу, правда, сказывалась нехватка тяжелого вооружения. Вынужденные поспешно отступить с боем со своих позиций, расположенных севернее, эти бойцы собрались сейчас в Потгитерсрусе. Здесь они по крайней мере могли надежно окопаться. А значит, на этот раз они не отступят.

Бригадный генерал Пит Бурсон много лет назад демобилизовался из вооруженных сил, однако в ходе всеобщей мобилизации его восстановили в воинском звании и назначили командиром гарнизона Потгитерсруса. В этом городе он прожил больше половины своей сознательной жизни. Лицо этого высокого, поджарого человека носило следы поистине трудовой биографии: он далеко не всегда сидел за письменным столом.

Генерал с удовольствием вспоминал годы работы главным технологом одной из самых преуспевающих медных шахт региона. И сейчас он сражался за свой родной дом, свою работу, свой привычный образ жизни. Слава Богу, его семья успела уехать, хоть и не так далеко — в Претории жила сестра жены. Впрочем, если в ближайшее время не удастся остановить кубинцев, то в ЮАР вообще не останется безопасных мест.

Бурсон посмотрел на оперативную карту и вздохнул, отхлебнув еще глоток чуть теплого кофе. Он еще должен благодарить судьбу. Учитывая катастрофическое положение страны, помощь ему была оказана поистине с королевской щедростью. За три дня, прошедшие со сдачи Питерсбурга, его бойцы отразили уже три атаки кубинцев, и он не сомневался, что они продержатся и еще какое-то время.

Но он был уверен и в том, что кубинцы снова пойдут на штурм — и очень скоро. Возможно, уже на рассвете завтрашнего дня. После полуночи прибыло пополнение — одному Богу известно, где удалось его наскрести. Он фыркнул. «Пополнение». Батарея допотопных орудий времен второй мировой войны и две роты мальчишек, которые с трудом тащат свои винтовки. Едва ли они смогут заменить павших в последних боях. И все же он найдет им применение. В данной ситуации, даже от пацанов с винтовками есть толк.

«Комбинированная» бригада Бурсона пережила уже не один воздушный налет, артиллерийский обстрел и рейд кубинских коммандос. Последние, относительно спокойные сутки он использовал для отдыха бойцов и укрепления оборонительных рубежей. Им даже удалось приспособить шахтные взрывные устройства под противопехотные мины с дистанционным управлением.

Склонившись над картой, командир бригады, принялся уже в который раз изучать свою линию обороны. Что еще можно сделать?

Его пехотные подразделения, занимающие позицию на северо-западной границе города, успели хорошо врыться в каменистую землю. Несмотря на усталость, они сохраняли решимость стоять до конца. Наиболее уязвимые подходы к их позициям были заминированы и огорожены колючей проволокой. Единственную в бригаде батарею 155-миллиметровых орудий «Джи-5»он поставил на невысоком холме у самой линии фронта. Отсюда снаряды могли долететь аж до самого Питерсбурга. Две оставшиеся зенитные ракетные установки — в каждой оставалось лишь по три «кактуса» —прикрывали артиллерию. Прикрытие же самой высоты обеспечивала вновь прибывшая батарея 5,5-дюймовых орудий английского производства, которые были вдвое меньше по размеру и вдвое старше его 155-миллиметровок. И наконец, местные бурские отряды, которые нельзя было ставить на передовую, выполняли роль разведки и снайперов. Они хорошо знали местность, и Бурсон надеялся использовать их с максимальной пользой.

Да, продержаться они смогут, но только не для того, чтобы спасти этих идиотов в Претории. Втянули нас в эту заваруху, подумал Бурсон с раздражением. Если мы выживем, то первыми поставим их к стенке — невзирая на этих форстеровских коричневорубашечников.

Бурсон повернулся к находящимся в комнате офицерам. Два подполковника и полковник — командиры его батальонов — обсуждали детали предстоящей обороны с точки зрения размещения артиллерии, а соглядатай из «Брандвага» ловил каждое их слово, словно ожидая, что кто-нибудь из них в любой момент вдруг вскочит и гаркнет: «Да здравствует АНК!»

Командир бурского отряда самообороны Грут Кемпе молча сидел в углу. У его бойцов не было ни раций, ни тяжелого вооружения, за исключением нескольких устаревших пулеметов «Льюис».Его задача была проста: как можно дольше вести по противнику снайперский огонь, после чего отойти к главной линии обороны.

Фоном для их разговора служил далекий отзвук артиллерийского огня. За последние сутки неприятель то и дело обстреливал их позиции, видимо, имея целью небольшими, но настойчивыми залпами не дать южноафриканцам высунуться из окопов и отдохнуть, а заодно причинить хоть какой-то урон.

Неожиданно огонь кубинской артиллерии усилился: снаряды теперь рвались каждые пятнадцать-двадцать секунд. Офицеры настороженно подняли головы, оторвавшись от своего разговора и оперативных карт.

Бурсон посмотрел на часы: 5 часов 27 минут. Что-то рановато, подумал он, но может быть, они хотят задать нам перцу перед новым наступлением. Отлично.

— Слушайте все. Объявляйте боевую тревогу. И пусть целятся как следует, — приказал он. Схватив каску и фонарик, он выбежал в темноту. За ним поспешили к своим позициям командиры батальонов.

Его штаб располагался в двухэтажном загородном доме, у вершины горы. В светлое время суток отсюда была видна вся линия обороны. В ясную погоду он мог видеть и захваченный кубинцами Питерсбург — отсюда он казался туманным пятном где-то на северо-востоке. А за спиной лежал Потгитерсрус. Его офицеры сетовали, что он избрал для командного пункта место, слишком близкое к передовой, но Бурсон предпочитал видеть все своими глазами.

Ночь понемногу начала отступать, и на востоке появилась пока еще узкая розовая полоса. Постепенно стали проступать из мрака очертания неровного рельефа. Пехотные окопы все еще были окутаны тьмой, но он и так знал их расположение. Небо озарили яркие вспышки: над ними рвались кубинские снаряды.

Он отметил про себя, что кубинская артиллерия отдает предпочтение снарядам осколочного типа, что было наиболее мудрой тактикой, учитывая, что его ребята глубоко зарылись в землю. Против солдат, засевших в траншеях, фугасы, взрывающиеся от соприкосновения с землей, не так эффективны — если только они не падают прямо в окоп. Зато снаряды, рвущиеся в двадцати метрах над землей, способны обрушить на окопавшуюся пехоту град осколков, не давая солдатам противника высунуться, пока идет в атаку бронепехота и танки.