Водоворот

К Тейлору подбежал и отдал честь запыхавшийся капрал.

— Сэр, капитан Хастингс докладывает, что его люди заняли исходные позиции и готовы применить слезоточивый газ.

Тейлор хотел было что-то сказать, но его опередил Рейц.

— Ну, и что он ждет от нас? Чего он медлит? Велите этому безмозглому неумехе открыть огонь. Пора действовать.

О Господи. Этот негодяй африканер еще позволяет себе оскорблять офицеров перед младшими по званию. Тейлор почувствовал, как к нему возвращается гнев, пересиливающий страх, которого нагнал на него полковник угрозами отдать под трибунал.

Обескураженный разногласиями среди командиров, капрал попятился, а затем, неловко повернувшись, побежал назад, чтобы передать Хастингсу приказ командира батальона. Полковник посмотрел ему вслед и проворчал:

— Лучше бы это был нервно-паралитический газ. Уничтожить большую их часть — вот что надо было бы сделать.

Первая рота развернулась в пятидесяти метрах от них, лицом к стадиону. Длинная шеренга солдат опустилась на колени, закрыв лица пластиковыми забралами. Солдаты были вооружены через одного винтовками и дубинками. Позади наготове стояли четыре гранатометчика.

Хастингс и сержант его роты стояли рядом с гранатометчиками.

Тейлор видел, как к ним подбежал капрал и Хастингс мотнул головой в сторону начальства, а потом повернулся к своим солдатам. Рука его поднялась и резко опустилась.

Тумм! Тумм! Тумм! Тумм! Описав дугу, гранаты со слезоточивым газом упали на стадион, оставляя за собой тонкие струйки белого дыма. Клубы газа стали медленно подниматься над землей, подхваченные легким порывом ветра. Солдаты поднялись и побежали вперед.

Рейц был вне себя.

— Четыре гранаты? Черт подери, это же стадион, а не общественный туалет!

— Он сделал предупредительный залп, чтобы не допустить паники.

— К черту, пускай себе паникуют! — воскликнул Рейц. — Я хочу, чтобы они испытывали ужас, особенно перед нами!

Продолжая извергать ругательства, полковник бросился вслед за продвигающейся вперед ротой и, подбежав на достаточно близкое расстояние, заорал:

— Еще газа! Сейчас же!

Хриплый, настойчивый голос, раздающийся над стадионом из громкоговорителя, начали заглушать крики и кашель задыхающихся и корчащихся от приступов рвоты людей.

Услышав Рейца, Хастингс обернулся через плечо, скривился и передал приказание четверым гранатометчикам. Над стадионом раздался еще один залп, и гранаты с газом опустились в самую гущу толпы.

Схватив Хастингса за руку, полковник резко повернул его к себе.

— Велите им продолжать огонь, пока не расстреляют все гранаты! Тогда скажите мне, и я подкину вам еще. Ясно?

Хастингс молча кивнул и после секундного колебания отдал честь. Рейц уже не смотрел на него. Вместо того он повернулся и побежал следом за продвигающимися вперед войсками, держась в пяти метрах от командной группы.

Новые гранаты взвились в воздух и опустились в сгущающуюся пелену. Несколько штук упали за пределами стадиона, но большая часть попала точно в цель. Тейлор заметил, что голос в громкоговорителе смолк, зато вопли и полузадушенные крики на стадионе нарастали.

Небольшие группки цветных, черных и белых демонстрантов толклись в нерешительности возле выходов, все еще не понимая истинных намерений блюстителей порядка.

Неожиданно крики переместились наружу. Масса людей, детально разглядеть которых с расстояния ста метров не представлялось возможным, прорвалась в ближайшие к роте Хастингса ворота. Толпы других спасающихся бегством демонстрантов хлынули во все выходы, торопясь покинуть самые опасные в газовой атаке места — открытые трибуны и футбольное поле.

Хастингс сделал знак сержанту, тот поднял рупор и прокричал — сперва на африкаанс, затем по-английски:

— Остановитесь и сдавайтесь! По бегущим будет открыт огонь!

Как бы в подтверждение его угрозы, с дальнего конца стадиона раздались винтовочные выстрелы. Этот подонок Клуф со своими людьми уже приступил к делу.

Толпа проигнорировала предупреждение сержанта. Несколько стоявших с краю мужчин и женщин как будто бы услышали его призыв, но и они побежали. Тейлору были видны несколько окровавленных людей, несомненно, раненных в давке, образовавшейся в узких проходах. В отчаянии он медленно покачал головой. От газовой атаки толпа обезумела.

В сторону солдат полетело несколько камней и бутылок: это самые воинственные из демонстрантов еще пытались оказывать сопротивление. Ни один из этих предметов не долетел до цели.

Рейц снова улыбнулся, окинув взором поле битвы.

— Это только один способ прекратить эту комедию. Есть еще и другие. Дайте-ка залп поверх голов.

Хастингс, поджав губы, кивнул и отдал приказ. Его солдаты подняли заряженные винтовки и дали беспорядочный залп в воздух. Те, кто кидался камнями, обратились в бегство, но ни один из демонстрантов не остановился, — напротив, все ломились в узкие проходы, стараясь скрыться от солдат.

Для Рейца это послужило новым сигналом. Он завопил:

— Еще огонь, черт побери! На этот раз — по толпе!

Что? До этого момента Тейлор еще продолжал надеяться, что жуткие угрозы полковника были не более чем бравадой и громкими словами. Теперь, когда он понял, что Рейц говорил серьезно, было уже поздно. Он сделал шаг вперед, чтобы отменить приказ…

Сто винтовок разом щелкнули затворами, направленные прямо в гущу людей, пытающихся выбраться со стадиона.

В цель попала почти каждая пуля — прорывая легкие, дробя кости, прошивая руку или ногу. Тейлор видел, как десятки человек дернулись и упали, сраженные пулями.

Сотни других тоже повалились на землю, отчаянно пытаясь укрыться от огня. Несколько человек продолжали бежать, но большинство замерло в шоке и недоумении при виде крови и смерти вокруг. Но что было еще более страшно — внезапно воцарившуюся после залпа тишину вдруг прорезали уверенные выстрелы с противоположного конца стадиона.

Тейлор посмотрел на Рейца, затем на истекающие кровью тела, в беспорядке лежащие на траве стадиона, и снова перевел взгляд на полковника. Невероятно, но на лице африканера играла довольная улыбка. Ну, хватит!

Он вырос перед Рейцем и крикнул:

— Прекратить огонь!

Приказ был немедленно повторен Хастингсом.

— Эти люди больше не представляют для нас никакой угрозы, полковник. — Последнее слово Тейлор прорычал сквозь зубы. — Я прикажу солдатам выдвинуться вперед и начать задержание.

Тейлор повернулся, чтобы отдать новые приказания Хастингсу, но вдруг почувствовал, как чья-то рука разворачивает его обратно.

Лицо полковника было красным, почти багровым от злости.

— Эмигрантская свинья! Я не потерплю, чтобы мои приказы отменялись! Вы с Хастингсом оба арестованы! Немедленно явитесь в штаб и оставайтесь там, пока я не найду времени вами заняться! — Повысив голос, он продолжал: — Если вы так любите этот сброд, можете присоединиться к ним в тюрьме! Я беру эту роту под свое личное командование, и я сделаю то, что вы неспособны или просто не желаете делать, — я положу конец этому беззаконию!

Тейлор в изумлении уставился на Рейца. Неужели он окончательно спятил?

— Какому беззаконию? — Он показал рукой на залитые кровью газоны и гравиевые дорожки рядом со стадионом. — Все кончено! Конец! Господи, неужели вы сами не видите?

Рейц продолжал бушевать:

— Майор, я не желаю больше вас слушать! Вы не знаете, как обращаться с этими преступниками, и не хотите учиться. Убирайтесь, и прихватите с собой этого слабака Хастингса! Молите Бога, чтобы вы еще не болтались на виселице к тому времени, как я освобожусь!

Тейлор еще мгновение смотрел в упор на полковника, но наконец профессиональная выучка и укоренившиеся рефлексы взяли верх. Он вытянулся по стойке «смирно», повернулся и зашагал к командному пункту. Хастингс устало потащился за ним. Тейлор чувствовал в душе странное опустошение, хотя, казалось, должен был испытывать шок от вида кровавой бойни, злость на Рейца или стыд за себя. Нет, только не стыд. Он не сделал ничего постыдного.