Водоворот

Позади него демонстранты зашевелились. Многие стояли на коленях, оплакивая погибших или умирающих товарищей. Другие сидели, охваченные дрожью, не в силах двинуться с места. Некоторые отползали в сторону в попытке где-нибудь укрыться. Люди все еще пытались выбраться с заполненного газом стадиона, но передние ряды, видя впереди следы кровавого побоища, старались повернуть назад. Быть удушенными и ослепленными слезоточивым газом казалось им теперь предпочтительнее, чем получить пулю.

Солдаты в шеренге, онемев, смотрели на учиненную ими бойню, каждый пытался найти оправдание перед собственной совестью. Убийство не входило в кодекс солдатской чести, а это было не что иное, как убийство. Лейтенанты и сержанты неловко переглядывались, шокированные открытым противостоянием между командиром батальона и его заместителем. Тейлор был один из них — такой же офицер запаса, а в мирное время — сосед.

Рейц обвел строй ледяным взором, и все они повернулись лицом к демонстрантам. Голосом, не знающим сомнений, полковник прокричал:

— Первая рота! По бунтовщикам — огонь!

Тейлор в ужасе обернулся. Рейцу все было мало. Он настроился убивать, и остановить его было невозможно.

Послушные приказу, многие солдаты подняли ружья и прицелились в толпу. Но когда приказ полковника был повторен лишь одним лейтенантом из трех, — все опять опустили оружие и смущенно посмотрели на своих командиров.

Рейц приблизился к строю. Он вынул пистолет и взвел курок.

— Черт побери, я отдал приказ и застрелю всякого, кто осмелится не повиноваться! Немедленно — огонь!

— Нет! — прокричал Тейлор. Он бросился к полковнику. К черту субординацию и дисциплину. Дисциплина предполагает выполнение законных распоряжений, а не хладнокровное истребление мирных жителей по прихоти сумасшедшего.

Он был в десяти шагах, когда Рейц заметил его. С перекошенным от ненависти лицом африканер навел пистолет на Тейлора. Тот тоже, не раздумывая, потянулся к кобуре. Рейц прицелился и выстрелил.

Тейлор машинально бросился на землю, большим пальцем нащупывая курок пистолета. В тот же миг его ослепила вспышка выстрела, и над головой просвистела пуля. Краем глаза он заметил подбегающего Хастингса, но Рейц повернулся и прицелился в него.

Нет! Тейлор нажал спусковой крючок, что-то внутри него, казалось, вылетело вместе с пулей.

Рейц качнулся назад, лицо его исказила боль, а на груди выступило кирпично-красное пятно. Он попытался было прицелиться в Хастингса, но уронил руку. Ноги его подкосились, и он рухнул на траву. Одна рука еще цеплялась за воздух, но потом тоже упала.

Хастингс резко остановился и опустился рядом с полковником.

Тейлор приподнялся на одно колено, ошеломленный той стремительностью, с какой он совершил шаг от офицера к арестованному, а теперь — к мятежнику. Ему хотелось остановиться и подумать, понять, что же с ним произошло, но времени на это не было. Вскочив на ноги, он побежал туда, где лежал Рейц, и закричал:

— «Скорую» сюда!

Ему показалось странным, что он не звал на помощь при виде раненых и убитых демонстрантов, зато ранение полковника вызвало в нем немедленную реакцию.

Хастингс опустил голову полковника на траву.

— «Скорая» не нужна, майор.

Тейлор посмотрел в открытые, невидящие глаза Рейца и содрогнулся. Но он не чувствовал ни раскаяния, ни сожаления, ни стыда. Ему приходилось убивать — в бою, и сейчас он испытывал те же чувства. Рейц намеревался перебить безоружных людей — только потому, что они думают не так, как он.

Подняв глаза от трупа, Тейлор увидел, что его обступили солдаты роты Хастингса и все его офицеры. Один из лейтенантов, Кенхардт, сказал:

— Теперь вы старший, майор. Какие будут приказания?

Другие офицеры и сержанты с готовностью закивали.

И снова Тейлора охватило чувство, будто события сами несут его по течению. Он — старший по команде. Несмотря на то, что застрелил своего командира? Он помотал головой, пытаясь это осмыслить. Конечно, кто-то должен взять на себя командование батальоном. При данных обстоятельствах лучше всего это сделать старшему из капитанов. Но старшим из капитанов был Клуф. Треск винтовок вновь привлек его внимание к дальней стороне стадиона. Клуф и его солдаты продолжали палить по безоружным демонстрантам.

Да, надо срочно что-то делать. Он обратился к ближайшему рядовому:

— Велите капитану Клуфу прекратить огонь и немедленно явиться сюда. Ясно?

Солдат отдал честь и побежал выполнять приказ Хастингс выглядел озабоченным.

— Господи, да ведь этот чертов африканер просто отдаст под арест и вас, и меня, и всех, кто ему попадется. А после трибунала, который они над нами устроят, нас, скорее всего, расстреляют.

Младшие офицеры кивнули.

Мозг Тейлора работал лихорадочно. Хастингс сказал презрительно — «они». Как будто правительство уже не заслуживает того, чтобы ему подчиняться. А что, если все уже зашло так далеко? Конечно, ни Форстеру с его подручными, ни его карманным генералам он присяги не давал. Эти люди, похоже, сошли с ума.

Он покачал головой. Хастингс прав. Форстеровские фанатики убьют его, убьют Хастингса — убьют любого, кто встанет у них на пути. И будут продолжать убивать.

Хорошо. Рейца он остановил. Теперь посмотрим, скольких еще он сможет остановить. Или наоборот сколько новой крови пролить, напомнил он себе. Переход от личного неповиновения к вооруженному восстанию вряд ли окажется бескровным предприятием. Но наверное, это надо было бы сделать гораздо раньше, подумалось ему при воспоминании о бессмысленном насилии и смертях, которых он столько перевидал за последние месяцы.

Тейлор набрал воздуху и кивнул Хастингсу:

— Построй людей, Джонни. У меня есть для них новые приказания.

Пятью минутами позже подбежавший Клуф увидел, как двое солдат уносят тело Рейца, а первая рота построена по взводам возле своих бронетранспортеров. Санитары из близлежащего госпиталя уже медленно продвигались сквозь груды тел, отделяя убитых от раненых и тех, кто сможет жить, от тех, кто наверняка умрет.

Последние двадцать метров он преодолел бегом.

— Господи, майор! Что случилось с полковником?

Тейлор впервые видел, чтобы молодой африканер забыл отдать честь.

Майор кивнул Хастингсу, который молча направился к своей роте. Взяв Клуфа под локоть, Тейлор отвел его в сторону.

— К несчастью, капитан, полковник Рейц был застрелен при попытке совершить убийство.

Клуф в ужасе отшатнулся и смог только воскликнуть:

— Что?

Тейлор придал голосу стали. Африканер не должен почувствовать никакой слабости.

— Рейц отдал приказ войскам продолжать огонь по демонстрантам, когда те уже стали расходиться. Я отменил его противозаконный приказ, а когда он сделал попытку застрелить меня и капитана Хастингса, я был вынужден в порядке самообороны выстрелить в ответ.

Клуф посмотрел на застегнутую сейчас кобуру Тейлора, а затем поднял глаза на него самого. Он встретил твердый взгляд майора.

— Майор, в стрельбе по демонстрантам, которые пытаются избежать ареста и бегут, нет ничего противозаконного. — Глаза его сузились. — Я слышал, как полковник сегодня говорил с вами. И я знаю, что он вызвал меня с моей ротой сюда, потому что не доверял Хастингсу и его людям. — Клуф сделал шаг вперед. — Я подозреваю, майор, что он намеревался арестовать вас с Хастингсом за неисполнение служебного долга или предательство, а может, за то и за другое вместе. Поэтому я беру вас под арест за убийство полковника Рейца.

Капитан потянулся за пистолетом, но немного помедлил, видя, как Тейлор помотал головой. Нахмурившись, Клуф все же достал оружие. Тейлор продолжал стоять неподвижно, всем своим видом демонстрируя безразличие. Капитан нахмурился еще сильнее.

Майор только бросил взгляд через плечо, коротко кивнул и сказал:

— Не думаю, капитан, что вам это удастся. Лучше бросьте пистолет и медленно поворачивайтесь. Только очень медленно.