Выжжено

– Мне очень жаль, – произнёс Маркус и спросил себя, не злится ли на него втайне Брюс: как-никак, он здесь в какой-то мере занял место, освободившееся от его жены.

Лес выглядел вполне безобидно. Одни деревья, и конца им не было. Виднелись следы на снегу, но все они были от мелких животных. Может, Брюс хотел лишь страху на него нагнать.

– Скажи-ка, – начал через некоторое время бывший торговец ценными бумагами, – говорят, у тебя что-то с дочерью преподобного.

– Нет, – ответил Маркус.

Они шли дальше, но чувствовалось, что тема этим не исчерпалась.

– Откуда же тогда такие слухи?

– Понятия не имею. Мы только работаем в одном хлеву. Она при лошадях, а я коровам задницы подтираю.

– Понятно. А то я бы тебе отсоветовал. Слишком опасно. Преподобному бы это не понравилось, понятно?

Маркус кивнул.

– Да уж я думаю.

Каждые пятнадцать минут звонил Кен и требовал сообщать отзыв и местонахождение.

– Скажи, мы у зайчатника, – подсказал Брюс.

Маркус повторил это в трубку и, когда Кен отключился, спросил:

– Ну и где здесь зайчатник?

Брюс отрицательно помотал головой.

– Здесь нам полагалось сделать крюк, который ведет далеко вниз, а потом снова круто поднимается вверх. Это не для моего кровообращения. А тут мы срежем путь, это сделает дорогу гораздо удобнее.

– Я делаю все, что мне говорят, – сказал Маркус.

Идти срезанным путём было удобно. Кен позвонил ещё раз, теперь Брюс подсказал ему такой ответ:

– Точка 15 на карте.

Но когда после этого Маркус хотел убрать переговорное устройство в карман, оно выскользнуло у него из рук и покатилось под откос.

– Ну ладно, – вздохнул Брюс и опустился на пенёк. – Для тех, кто с биноклем, объявляется перерыв. Остальные идут на поиски радиотелефона. Я пока присмотрю за твоим ружьём, если хочешь.

Ничего другого не оставалось. Маркус поставил ружьё около Брюса, а сам пошёл по следу, который, к счастью, был хорошо различим.

Прибор остановился на краю сугроба, нависшего над дырой от вывороченного корня дерева. И, разумеется, стоило Маркусу протянуть руку и коснуться прибора, как он покатился дальше и упал в дыру.

– Ну замечательно, – тихонько выругался Маркус, спускаясь следом и чувствуя, как снег, набившийся ему в ботинки, начал таять. Остаток дозора из-за этого обещал стать крайне неприятным.

Радиотелефон лежал в круглом углублении в снегу. Поднимая его, Маркус смёл немного снега с круглого края поразительно правильной формы. Под снегом обнаружился чёрный пластик.

Что это могло быть? Маркус сунул телефон в карман и смёл остатки снега. Теперь и рукавицы будут мокрыми, но это уже мало что изменит.

Это был кабель. Чёрный, свёрнутый бухтой. Он размотал его и прочитал надпись: «Property of AT&T».

Телефонный кабель. Он глянул на конец. Конец обрезан. Кто-то перекусил кабель хорошими кусачками, и, судя по свежему блеску на месте среза, это случилось не так давно.

Ответную часть кабеля он нашёл в полуметре от нижнего края дыры. Конец телефонного кабеля, ведущего в деревню.

Глава 40

– Если признаться честно: я не знаю, почему цены на нефть так высоки, – сказал министр экономики на федеральной пресс-конференции. Это был низкорослый лысый человек, в чистом виде солдат партии, который за всю свою жизнь ни разу не отличился никакой инициативой. Его призванием были вынужденные меры; об этом знали все, в том числе и он сам. – Фактически нефти сейчас на рынке не меньше, чем было до инцидента в Рас-Тануре.

– Однако с момента разрушения порта мы ежедневно недосчитываемся пяти баррелей, – громко возразил репортёр из первого ряда.

– Это верно, – подтвердил министр. – Но эту недостачу страны, являющиеся членами Международного энергетического агентства, возмещают с тех пор из своих резервов. Я подписал соответствующее министерское распоряжение через два дня после взрыва в порту Рас-Танура.

Король Ибн Сауд постоянно выражал тревогу относительно плана устроения еврейского государства на землях Палестины. В разговоре с британским посланником в 1937 году он сказал, что поддержит продолжение оккупации и управления Палестиной со стороны Великобритании ещё хоть на сто лет, если понадобится: это будет в любом случае лучше раздела этой территории и основания еврейского государства.

В интервью, которое он дал американскому «Life-Magazine» в 1943 году, он повторил свои возражения.

В 1945 году на встрече с американским президентом Франклином Д. Рузвельтом он сказал, что когда установится мир, евреи должны будут либо вернуться в страны, откуда они были изгнаны, либо, если они предпочитают иметь собственное государство – желание, которое он в принципе находит понятным, – это государство должно быть основано в Европе, например, за счёт урезания территорий побеждённых стран. Желание же создать государство евреев в Палестине, предостерегал он, приведёт к конфликтам с арабским миром, к беспорядкам, а то и к войне. В такой войне, заявил он, ему как правоверному мусульманину придётся принять участие, сражаясь на стороне арабских братьев. Но поскольку, с другой стороны, он ищет дружбы США, таким образом будет запрограммирован конфликт лояльности.

Рузвельт выслушал всё это и пообещал саудовскому королю, что его страна всегда будет иметь место за столом, где будет решаться палестинская проблема.

Но уже его преемник Гарри Трумэн нарушил это обещание. Когда он объявил своему кабинету, что намерен поддержать резолюцию ООН о создании государства Израиль, ему, как рассказывают, возразил госсекретарь Джордж Маршалл, инициатор названного его именем Плана по восстановлению Европы:

– Мистер президент, вы не можете сделать это. Арабы никогда нам этого не простят.

– Арабы не принимают участия в американских выборах, – ответил Трумэн. – А евреи принимают.

Так 14 мая 1948 года было основано государство Израиль, и оказалось, что Маршалл, получивший в 1953 году Нобелевскую премию мира, был прав в своих опасениях.

Король Файзал, правивший Саудовской Аравией с 1964 года и признанный политиком международного масштаба со времён урегулирования саудовско-египетского конфликта, в котором он сыграл значительную роль, неоднократно в течение 1972 года грозил сокращением поставок нефти, а то и вовсе полным эмбарго, если США в ближневосточном конфликте и впредь будут занимать сторону Израиля.

6 октября 1973 года, на еврейский праздник Йом-Кипур, египетские и сирийские войска вторглись в Израиль, чтобы отвоевать назад территории, потерянные ими в Шестидневной войне 1967 года. Несмотря на начальный успех, достигнутый за счёт внезапности, это намерение потерпело поражение; израильская армия смогла отбить нападение и даже захватила дополнительные территории.

Когда президент Ричард Никсон запросил у американского Конгресса согласия на поставку Израилю оружия на 2,2 миллиарда долларов, король Файзал уступил настоянию египетского президента Анвара Эль-Садата: он «занёс нефтяной меч», как это цветисто описали историки, и последовало то, что потом вошло в историю как первый большой нефтяной кризис.

Конкретно произошло следующее: через десять дней после начала военных действий десять арабских министров нефти встретились в Кувейте, повысили цены на нефть на 70 % и договорились сокращать производство нефти на пять процентов в месяц – и так до тех пор, пока ближневосточный конфликт не будет урегулирован к их удовлетворению, другими словами, пока Израиль не уйдёт со всех оккупированных им территорий. На другой день после выступления Никсона Саудовская Аравия объявила, что будет сокращать производство нефти даже на 10 процентов в месяц; кроме того, на всё время эмбарго нефть больше не будет отгружаться ни в США, ни в Нидерланды. Включение сюда Нидерландов имело под прицелом Роттердам, важнейший нефтяной порт Европы.