Выжжено

На рынок недопоступило лишь небольшое количество нефти. К тому же Иран, которым тогда управлял шах Мохаммед Реза Пехлеви, незамедлительно начал поднимать собственную добычу нефти, чтобы посильно возместить недостающее. Кроме того, через несколько месяцев эмбарго прекратилось, так ничего и не достигнув.

Однако для стран, затронутых им, это был шок. Повсюду в индустриальных государствах узнали, что значит вслепую полагаться на то, что импортная нефть будет течь без перебоев. Резервами не запаслись. О состоянии имеющихся запасов не было никакой информации. Как не было и действующих альтернатив. Вся экономика уже была поставлена в зависимость от нефти.

Это было жестокое пробуждение. Хотя недоставало не столь уж большого количества нефти, но всё же недоставало,и это подстегнуло рост цен. Раньше, до конца 1970 года, нефть довольно стабильно стоила 1,9 долларов за баррель, после чего ОПЕК подняла цену сперва до трёх долларов, а незадолго до начала эмбарго – до пяти. К началу 1974 года цена на нефть возросла до 11,65 долларов за баррель.

В 1974-м и 1975-м годах дело дошло до самого резкого падения промышленной активности со времён войны. Продукты питания и потребительские товары стремительно дорожали, фирмы банкротились, банки рушились, и целые отрасли – такие как сталь, судостроение и химия – скатывались в депрессию, из которой им не так скоро суждено было выбраться. В Германии непосредственно из-за нефтяного кризиса потеряли работу около полумиллиона человек. В повседневный язык вошли неведомые до сих пор понятия – «частичная занятость», «государственная задолженность» и «уровень безработицы».

Чувствительнее всего «нефтяной меч» Файзала задел развивающиеся страны, которые вообще не участвовали в конфликте: такие как Индия, Филиппины, Таиланд, а также всю Африку и Латинскую Америку. Рост цен на нефть задушил многообещающий рост сельского хозяйства и промышленности. Дороговизна удобрений, строительной стали и химических продуктов отбросила эти страны назад в бедность, из которой они только-только начинали выбираться.

Кризис привёл к реакции в индустриальных странах, осознавших свою зависимость от нефти.

Во-первых, начали прилагать усилия к разведке новых нефтяных месторождений, – что во многих случаях было рентабельно как раз благодаря росту цен. Самым крупным проектом стала шельфовая добыча в Северном море и у берегов Аляски.

Во-вторых, искали альтернативы. Стала развиваться атомная энергетика. Атомная программа правительства канцлера Хельмута Шмидта предусматривала получение в 1985 году 45 % электричества от атомных электростанций. Испания, Италия и Франция издали похожие программы, причём французская была ещё честолюбивее немецкой, и за её осуществление взялись с ещё большим рвением.

В-третьих, было решено заложить резервы нефти.

18 ноября последовавшего за эмбарго года представители шестнадцати важнейших индустриальных стран поставили свои подписи под International Energy Program – соглашением, призванным избежать ущерба из-за перебоев с обеспечением нефтью. Важнейшей мерой было обязательство каждой страны держать запасы нефти на 16 дней – уровень, который через несколько лет повысили до 19 дней. Далее был учреждён орган, International Energy Agency (IEA), с резиденцией на Рю де ля Федерасьон в Париже и всемирной информационной системой, чтобы быть в курсе об имеющихся резервах, а также об опасностях, грозящих энергоснабжению.

Самый большой резерв на экстренный случай находится, естественно, в США. Это Strategic Petroleum Reserve (SPR), размещённый в четырёх соляных куполах, а именно в Брайен-Моунд и Биг-Хилл в Техасе, а также в Уэст-Хэкберри и Байю-Чокто в Луизиане. Здесь путём вымывания соли были созданы каверны-резервуары, такие ёмкие, что в каждой из них мог бы поместиться Chicago Sears Tower – и таких резервуаров 62, и все заполнены. Нефти достаточно, чтобы выполнить обязательства перед IEA и ещё сверх того иметь достаточный резерв для национальной обороны.

К системе экстренных запасов IEA пока что прибегали только дважды: в 1991 году во время кризиса в Персидском заливе, в день нападения на Ирак, названного «Бурей в пустыне», и в сентябре 2005 года, когда ураган Катрин разрушил нефтеперерабатывающие заводы и порты Луизианы и сильно подорвал нефтеснабжение США.

Все вопросы, касающиеся экстренных случаев с нефтью, находятся в компетенции так называемой SEQ, Stanting Group on Emergency Questions. Она заседала непосредственно после взрыва в порту Рас-Танура и признала, что этот взрыв является экстренным случаем, который оправдывает обеспечение рынка нефтью из резервов в количествах, которых будет недоставать во время ремонтных работ в Персидском заливе.

Таким образом, в настоящий момент вообще не возникало никаких ограничений в нефти.

А цены всё равно росли.

Раньше Доротея, отвезя Юлиана к школьному автобусу, всегда возвращалась домой, чтобы позавтракать с Вернером, и только после того, как он уезжал на работу, ехала в свой магазин. Теперь они решили, что важен каждый сэкономленный километр. Поэтому завтракали раньше, и она уже не возвращалась, а сразу ехала в магазин.

Но долго держать его она не собиралась.

Ей было грустно открывать голубую дверь. Она уже привыкла к этой атмосфере, любила вступать в тишину с мягким жужжанием холодильных полок, любила запахи – фруктов, пряностей, пыли и моющих средств… короче, запахи магазина. Запахи её маленького царства. Её хобби, которое она не сможет больше себе позволить из-за его дороговизны.

Как жаль, что это было лишь кратким сном.

Она открыла окна-витрины. В свете утренних сумерек полки выглядели таинственно. Было ещё слишком рано. До восьми оставалось больше часа.

Время для небольшого прощания.

Она обошла магазин. Всё было в порядке, ещё накануне она всё прибрала и вымела. Недоставало только покупателей. Рекламные листовки Юлиана они напечатали, и он с друзьями – за несколько евро карманных денег – распространил эти листовки, но и это ничего не дало.

Взгляд её упал на заднюю дверь, ведущую в квартиру при магазине. Не надо ли и там прибраться? Ведь после того, как она приняла магазин, ей было не до этого; слишком много было других, волнующих дел. Когда действительность ещё не разбила её мечты.

Доротея поискала в связке ключ от этой двери. Конечно же, вот этот, старомодный. Она открыла, и в нос ей ударил застоявшийся дух. Завтра надо привезти сюда весь арсенал приборов для уборки. Сын госпожи Бирнбауэр, который ведал всем, что было связано с арендой, всегда безотказно являлся по любому её зову, когда она не могла найти какой-нибудь электросчётчик или запорный вентиль. Если она откажется от аренды, то требующей стороной сразу станет он, и тогда ей придётся отвечать перед ним за порядок.

Квартира тонула в сумрачном свете, проникавшем сквозь маленькие окна. Доротея шла будто по старому дому ведьмы. Хотя квартира, вообще-то, была вполне приличная. Ничего особенного, правда, просто жильё для обычной, практичной жизни.

Мебель сын госпожи Бирнбауэр не вывез. Кое-что было ужасно, но находились и настоящие сокровища, прямо-таки антиквариат. Два ночных столика, например. Стенка в прихожей. Не поговорить ли с ним, может, он ей всё это продаст?.. Ну что за глупости. У них же больше нет денег, тем более на мебель, которая им в принципе и не нужна.

Из кухни дверь вела в уютный внутренний дворик, обнесённый кирпичной стеной, с террасой из каменных плит. Сейчас, конечно, всё по-зимнему голо, но летом здесь наверняка приятно посидеть – посреди деревни и в то же время отъединённо от мира.

Кухня тоже казалась удобной. С чугунной плитой, которая топилась ещё дровами. Бог ты мой, и как только на ней готовили?

Хотя – как знать, не придётся ли вскоре заново этому учиться. Если и дальше так пойдёт с топливом и электричеством.

В середине стоял белый стол с четырьмя стульями. Просто классика. В ней заговорили воспоминания. У бабушки был такой же стол. Она вспомнила, как они ели за таким столом и как бабушка ставила перед ней тарелку с шоколадным пудингом…