Обнаженная для любимого

— О том самом, — улыбнувшись, произнесла мать. — Надеюсь, он будет чутким и ласковым.

— Рано говорить об этом, мама, — заверила ее дочь.

— Такие вещи происходят стремительно, дорогая. Следует быть осмотрительной, но бояться этого не нужно.

— Спокойной ночи, мама.

— Спокойной ночи, дочка.

Элеонор прикрыла за собой дверь.

Ромилли осталась одна и приготовилась ко сну.

В беспокойстве она проворочалась до середины ночи. Ощутив приступ голода, она поднялась, надела мягкие тапочки и тихо-тихо вышла из комнаты.

Осторожно ступая, Ромилли прошла коридор до середины. И приостановилась возле спальни Нэйлора. Дверь была приоткрыта, в щель проникал тусклый свет. Девушка прислушалась — ни звука. На цыпочках подойдя к двери, она приоткрыла ее еще чуть-чуть и заглянула внутрь.

Нэйлор Карделл лежал под тонкой простыней, закинув руки за голову и глядя в потолок. Ромилли поспешила исчезнуть, но Нэйлор успел заметить ее.

— Я не сплю, — шепнул он любопытной гостье.

— Я тоже, — отозвалась из-за двери девушка.

Ромилли, зажмурившись, стояла в коридоре, не зная, что предпринять.

Нэйлор бесшумно поднялся с постели, подошел к двери и ловко схватил девушку за руку.

— Попалась, — тихо сказал мужчина и затянул Ромилли в комнату. — Будешь сопротивляться? — спросил он, расстегнув верхнюю пуговицу ее пижамы.

— Нет, — честно ответила она.

Щеки Ромилли горели, но она продолжала отважно смотреть на полуобнаженного Нэйлора.

Он поцеловал ее и поднял на руки.

— Мне не спалось, — словно оправдываясь, сообщила Ромилли, обнимая Нэйлора за шею.

— И мне не спалось, — сказал он и прибавил: — Без тебя, — и положил девушку на постель. — Чем займемся, мисс Ферфакс?

— Не знаю… Честно, не знаю, — ответила Ромилли, продолжая обнимать его шею и плечи. — Ты хочешь меня, Нэйлор?

— Прямо сейчас мобилизую все свои силы, чтобы не думать об этом. Но поскольку ты сама об этом заговорила… С твоей стороны было бы жестокостью отвергнуть мои приставания.

— Мне кажется, если я не сделаю этого теперь, то не сделаю никогда, — призналась Ромилли.

— Мы могли бы попытаться…

— Так хочешь ты меня или нет, Нэйлор? — потребовала ответа Ромилли.

— Предпочитаю не говорить, но действовать, милая.

— Нет. Сначала ответь, — заупрямилась девушка.

— Хочу тебя, — произнес Нэйлор, утонув в её волосах.

— Вот именно это я и хотела услышать, — удовлетворенно проговорила Ромилли.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Сколь бы ни было сильно их влечение друг к другу, но такие сознательные молодые люди, как Нэйлор и Ромилли, не могли позволить себе лишнего, зная, что мать девушки мирно спит в одной из соседних спален. Поэтому, проведя время в невинных ласках, они расстались ближе к рассвету.

Ромилли направилась в свою комнату, запахнув расстегнутую рубашку пижамы, а Нэйлор с легкостью ее отпустил, будучи уверенным, что в следующий раз их встреча тет-а-тет будет более продуктивной.

С такой же легкостью Ромилли рухнула, на свою постель и безмятежно уснула, как только ее захмелевшая голова коснулась подушки.

Воскресный день молодые люди провели под впечатлением этого маленького ночного приключения. Они осторожничали, опасаясь выдать себя перед Элеонор и Льюисом, но усердствовали они напрасно, поскольку двое старших были всецело поглощены друг другом.

Воскресным вечером мужчины погрузили вещи в машину Элеонор и проводили женщин. У всех было замечательное настроение.

В совершенно ином состоянии Ромилли собиралась на работу в понедельник утром. Мама тогда поднялась пораньше, проводить дочь, что она делала не так часто.

— Ты выглядишь обеспокоенной, — сказала Ромилли, сидя за обеденным столом напротив Элеонор.

— Конечно, есть вещи, которые меня тревожат, — призналась та.

— Отец? — спросила девушка. — Если ты думаешь, что он вновь попытается тебя потревожить, то я возьму отгул и останусь дома, — предложила дочь.

— Из-за Арчера я достаточно поволновалась, пока числилась его женой, — раздраженно проговорила Элеонор. — С меня хватит, я ясно чувствую, что никогда больше не стану переживать из-за этого человека, даже если он наизнанку вывернется.

— Ты в этом уверена?

— Да, дочка. Сегодня в три часа ночи я внезапно проснулась. Меня разбудило невероятное ощущение. Я почувствовала себя свободной. Свободной от того, что довлело надо, мной все годы моего замужества. Не знаю, что именно меня исцелило. Его ли последняя абсурдная выходка или выходные, проведенные с Льюисом. Но со всей определенностью могу сказать, что Арчеру до меня больше не достучаться. Так что мои действия в отношении его станут решительными, едва он только попробует вновь появиться на горизонте.

Ромилли выслушала эту тираду Элеонор, но воздержалась от комментариев, полагая, что в матери говорит экзальтация прошедших выходных, и подозревая, что воодушевление иссякнет, как скоро поблекнут впечатления этой пары дней.

Элеонор догадалась о мыслях дочери и заверила ее тихим, но твердым голосом:

— Я чувствую в себе силу. Ту силу, которую чувствовала ты, встав перед ним и потребовав удалиться.

— Не уверена, что мной двигала в тот момент сила. Скорее страх, что может произойти непоправимое, — виновато пробормотала Ромилли. — Но что ты сделаешь, если он вновь появится?

— Найму адвоката, — твердо произнесла Элеонор.

— Адвокату нужно платить, — скептически заметила Ромилли.

— Продам машину.

— Надолго этих денег не хватит.

— Зато он поймет, что я больше не намерена идти у него на поводу и скорее соглашусь потратить деньги, отстаивая свою независимость, чем удовлетворяя его требования, — убежденно проговорила Элеонор.

— Не знаю, что из всего этого может выйти.

— Что ты предлагаешь, детка? — обратилась к ней мать.

— У меня нет разумных предложений. Должна признать, что меня его пятничный визит чрезвычайно напугал. Я не в состоянии рассуждать трезво, во всяком случае пока.

— Мне очень понятно твое состояние, дорогая. Оттого я и набралась смелости утверждать, что чувствую в себе силы противостоять Арчеру. Потому что раньше мною всегда овладевала паника и апатия, но только не теперь. Теперь я чувствую лишь негодование и. желание действовать, — объявила Элеонор.

После этого разговора Ромилли смогла заставить себя отправиться на работу.

На парковке для служащих клиники ее дожидался Джеффри Дэйвидсон. Девушка еще не успела выключить зажигание, когда он нырнул в ее машину.

Джефф с ходу приступил к своей всегдашней демагогии, но Ромилли, воодушевленная разговором с матерью, осадила его:

— Выслушайте меня внимательно, мистер Дэйвидсон, — официальным тоном сказала Ромилли, — потому что я делаю вам сейчас бесценное одолжение, от которого могла бы и воздержаться. Я предупреждаю совершенно серьезно, что, если вы не оставите своих попыток домогательства в отношении меня, моих знаний судопроизводственной практики вполне хватит, чтобы привлечь вас к ответственности. И ручаюсь, тогда штрафные санкции вам маленькими не покажутся. Мне сейчас как раз крайне необходимы деньги. И подумайте хорошенько, стоит ли из-за рядовой служащей вроде меня так рисковать своей репутацией в обществе. Вы ведь хотите далеко пойти?

— Но я не домогаюсь тебя, Ромилли! — воскликнул ошарашенный Джеффри.

— Конечно, не домогаетесь, мистер Дэйвидсон, — радостно согласилась с ним девушка. — Но то, что вы делаете каждый будний день на парковке в это самое время, можно легко причислить к домогательствам, и комиссия по этике со мной согласится. А вам это не нужно, поверьте мне.

Не произнеся больше ни слова, Джеффри как ошпаренный выскочил из машины Ромилли и посеменил ко входу в клинику. И до обеденного перерыва больше не показывался на глаза Ромилли Ферфакс.

Приехав к обеду, девушка была встречена словами Элеонор:

— У нас был посетитель.