Обнаженная для любимого

— Если ты избегаешь меня, скажи честно. Навязываться не стану.

— Да, — прямо ответила Ромилли.

— Что я сделал не так?

— Ты тут ни при чем, Нэйлор, — возразила девушка.

— Ты чем-то расстроена?

— Да.

— Мне придется задавать наводящие вопросы или ты сама скажешь, что происходит?

— Мне нечего сказать. Я сама не знаю, что происходит, — призналась Ромилли..

— Тебе здесь не нравится? — продолжал выяснять Нэйлор.

— У тебя чудесный дом.

— В таком случае тебе не нравится общество?

— Нет. Общество замечательное.

— Но что-то тебя все-таки не устраивает, Ромилли.

— Ромилли не устраивает Ромилли, — грустно улыбнувшись, ответила девушка.

— Что это значит?

— Мне очень жаль, Нэйлор. Мне просто не стоило приезжать, — сокрушенно призналась Ромилли.

— Но ты приехала. Так что давай теперь будем исходить из того, что имеем, — прагматично предложил хозяин.

— У тебя есть идеи, Нэйлор?

— Всегда можно начать с короткой прогулки. И постарайся не думать ни о чем. Это иногда бывает полезным.

Нэйлор поднялся со своего кресла и предложил Ромилли руку. Девушка приняла ее.

Мужчина потянул ее за руку, и вот Ромилли уже возле него. Оставалось лишь обнять…

Он обхватил одной рукой ее плечи и спину, а другой талию. Ромилли положила щеку на его плечо и закрыла глаза. Девушка улыбнулась, когда он коснулся губами уголка ее рта.

Нэйлор взял ее за руку и вывел из комнаты, затем побежал вниз по лестнице. Ромилли смеялась, стараясь не отставать.

Яркий свет ослепил их, солнце было уже в зените. Девушка видела, что Нэйлор распахнул ажурную створку кованой ограды, дожидаясь ее. Он увлек Ромилли за собой, вскоре они остановились под старинным развесистым дубом, листва которого спасала от слепящего солнца. Ромилли спиною ощущала шершавую кору дерева.

— Это место очень понравилось бы моей маме. Надо ей сказать.

— Ни в коем случае. Это место особенное и тайное. Оно теперь наше, — прошептал Нэйлор, склонившись над Ромилли.

— Какой ты эгоист! — упрекнула его Ромилли, уклоняясь от поцелуя.

В ней неожиданно проснулся игривый котенок. Она сама не знала, какая власть заставляет ее дразнить Нэйлора.

— Что тебя все-таки тревожит, Ромилли?

— Произошло кое-что, о чем мне не хотелось бы сейчас говорить, — уклонилась от прямого ответа Ромилли и послала Нэйлору многообещающую улыбку.

— Джефф Дэйвидсон, да? В нем все дело? Он продолжает домогаться тебя? Я прав? — ревниво предположил Нэйлор.

— Даже если он и продолжает домогаться меня, ему ничего не светит, — ответила Ромилли, которую постоянные преследования со стороны Джеффа Дэйвидсона тревожили гораздо меньше всего прочего.

— Но зато это дает тебе основания привлечь его к ответственности, — проговорил Нэйлор Карделл.

— Однажды ему надоест и он перестанет сам. Проблема вовсе не в Джеффе.

— Хочешь, я с ним разберусь?

— Предпочитаю решать подобные проблемы самостоятельно. Я всегда обходилась без помощи Большого Брата, — насмешливо проговорила Ромилли.

— Я вижу, ты вообще предпочитаешь обходиться без людей! — резко заметил Нэйлор. — Ничего… Я выясню все у Элеонор.

— Не смей делать этого! — воскликнула девушка. — Не смей. Ты можешь расстроить ее этими дознаниями… Я запрещаю тебе!

— Пока расстроенной я видел только тебя, — усомнился Нэйлор.

— Не делай этого, — смягчившись, попросила его Ромилли. — Однажды я все тебе расскажу. В свое время… А пока не торопи меня.

— Нет! Расскажи сейчас, — требовательно проговорил Нэйлор.

Ромилли села на толстое корневище дуба, высоко выступавшее над землей. Она уронила голову на руки, отказываясь смотреть на Нэйлора. Тот присел возле девушки и, проведя ладонью по ее волосам, шепнул:

— Теперь рассказывай.

— Вчера, когда мы собирались, мама открыла дверь… Пришел отец. Опять. Потребовал денег. Мама попросила его уйти. Он проигнорировал. Я попросила его уйти. Он оттолкнул маму… Отец постоянно требует от нее денег. А у нас из дедушкиного наследства остался только наш дом и больше ничего. Мама не способна ему противостоять. Он жесток и упорен. Я не знала, как быть, испугавшись за маму. Она всегда тяжело переживает его визиты. И я повела себя как дурная дочь. Я пригрозила ему судом. Не знаю, что отец прочел в моих глазах. Он хотел ударить меня, но сдержался и предпочел уйти. Тогда с мамой случилась истерика. Мы решили отменить нашу поездку. Меня трясло. Я долго не могла прийти в себя. Мне и теперь нелегко рассказывать о произошедшем. Он мой отец, но я не знала, как еще заставить его уйти. Это чудовищно, Нэйлор!

— Ты все правильно сделала, дорогая, — уверенно проговорил Нэйлор. — Он не оставил тебе другого выхода.

— В детстве я так его любила!.. — воскликнула девушка и расплакалась. — А потом узнала его наглым, несправедливым, жадным… По чистой случайности я оказалась вчера в это время дома. Уверена, он рассчитывал застать маму одну, как часто делал до этого. И неизвестно, чем бы все закончилось. Именно из-за печальных последствий его визитов мне в свое время пришлось оставить учебу и вернуться домой.

— Значит, необходимо в судебном порядке запретить ему приближаться к Элеонор, — констатировал Нэйлор.

— Ты хоть представляешь, каково это — затеять такой процесс?! Мне придется давать обвинительные показания против собственного отца. Это же отвратительно! — запротестовала Ромилли.

— Дорогая, а иначе не получится, если ты хочешь обеспечить спокойствие себе и своей матери.

— Тебе легко говорить, — процедила девушка.

— Есть мирный выход. Продай дом, машину, все ценные вещи. И всучи деньги отцу. Ежемесячно дари ему всю свою зарплату. Быть может, тогда он станет добрым, заботливым папочкой.

— Заткнись, Нэйлор! — вспылила Ромилли.

— Как пожелаешь, — сухо проговорил он.

Ромилли подняла на него заплаканные глаза.

— Не смей рассказывать об этом мистеру Селби.

— Ты стыдишься своих родителей? — спросил ее Нэйлор Карделл.

— Это наше семейное дело. И Льюису незачем об этом знать.

— Но однажды он узнает. Он не позволит Элеонор страдать из-за посягательств мистера Ферфакса.

— Моя мама очень расстроится, если кто-то узнает об этом, тем более Льюис, — молящим тоном проговорила Ромилли.

— Это будет означать только то, что она все еще любит твоего отца… Скажи, Ромилли, она его еще любит? — серьезно спросил Нэйлор.

— Вряд ли. — Девушка покачала головой, задумавшись. — Если бы она любила папу, то не приехала бы сюда, а осталась бы дома и вновь и вновь переживала бы эту историю.

— Как это делаешь ты, любящая дочь, — договорил за нее Нэйлор. — Но она приехала и гуляет сейчас с Льюисом. Быть может, она сама ему все расскажет. Так было бы правильнее всего. Вот и предоставим это им, — подытожил мужчина.

Ромилли благодарно кивнула и вновь уткнулась лицом в колени.

— Будь уверена, Ромилли. Я никому ничего не скажу.

— Спасибо, — прошептала она.

— Ты сердишься на меня? — спросил он, сев возле девушки на корточки.

— В своей прямолинейности ты бываешь убийственно жесток, Нэйлор, — упрекнула его Ромилли.

— Прости, милая.

— По-твоему, все должно решаться рационально. Но когда дело касается чувств, это невозможно.

— Это ты мне говоришь? — рассмеялся Нэйлор.

— Почему ты смеешься? — сердито спросила его Ромилли.

— Поцелуй меня, — прошептал Нэйлор.

— Лучше ты, — отозвалась она и хитро сощурилась.

Нэйлор сел воле Ромилли на корень и крепко обнял, прижав девушку к своей груди. Ромилли обхватила его шею.

— Ты уже можешь признаться в том, что любишь его, дочка? — доверительно спросила Элеонор, проводив Ромилли в ее комнату.

— Я влюблена, это так, мама, — сдержанно проговорила девушка.

— Ты ведь совсем еще неопытна в таких делах, девочка моя, — шепнула Элеонор, обняв дочь.

— О чем ты говоришь, мама? — смутилась Ромилли.