Чудо

— Так.— Лиз вся подобралась, словно приготовилась к прыжку.— Ну, и что там у вас?

— Как вам сказать, мисс Финч… Похоже, я вплотную подошла именно к такой истории.

— А вы уверены, что история ваша действительно того стоит? Что это не какая-нибудь грошовая сплетня деревенского масштаба?

— Мисс Финч, заверяю вас, что это не просто большая новость. Это очень-очень большая новость. Больше не бывает. К тому же с международным аспектом.— Жизель выдержала многозначительную паузу.— Ну как, интересует?

— Вы прекрасно знаете, что меня интересует любая реальная новость, любая сенсация, которую вы в состоянии подтвердить. Надеюсь, тут не Бернадетта замешана?

— Нет. Нечто более актуальное.

Лиз подалась вперед:

— Хорошо, выкладывайте.

— Придется подождать до завтра. К завтрашнему дню станет ясно, смогу ли я открыть вам то, что знаю.

Лиз откинулась на спинку стула.

— Предположим, что сможете. Предположим, я сочту эти сведения ценными и вы будете в состоянии подтвердить их подлинность. Короче говоря, сколько?

— В ваших деньгах — пятнадцать тысяч долларов.

Лиз присвистнула.

— Ого, да я гляжу, вы и в самом деле не шутите. Вы уверены, что это стоит так дорого?

— Может, и дороже, но мне будет достаточно пятнадцати тысяч.

— Вряд ли стоит говорить, что это очень серьезные деньги, Жизель. Но если ваша новость действительно сенсационна и у вас есть способ это подтвердить, то я определенно смогу заставить АПИ раскошелиться. Вы сказали, что окончательно выясните детали к завтрашнему дню. Как я узнаю, когда у вас все будет готово?

Жизель вынула из сумочки визитку своего агентства и что-то быстро написала на ней. Протянула карточку Лиз и встала.

— Вот мой телефонный номер и адрес. Я сейчас живу в квартире подруги. Позвоните мне завтра в полдень. Я скажу, могу ли я раскрыть вам то, что знаю.

— Обязательно позвоню. Буду держать пальцы крестиком за нас обеих.

Это был еще один американизм, который Жизель просто обожала. Она улыбнулась:

— Ага, пальцы крестиком. До завтра.

Легким шагом Жизель направилась к ожидавшему ее на углу такси. Перед ней открывались головокружительные перспективы. Теперь у нее был не один покупатель, а целых два.

Дело было в шляпе, как говаривал Рой Цимборг.

О том, что Лиз Финч пошла в кафе, Аманде сообщили в палатке для прессы. И теперь она шла по улице, заглядывая в каждое кафе, встречавшееся на ее пути. Наконец она увидела Лиз: та сидела за столиком с какой-то молодой женщиной, которая как раз встала, собираясь уходить. Аманда ускорила шаг, чтобы перехватить Лиз, прежде чем та тоже уйдет.

Она подошла к столику в ту секунду, когда Лиз соскребала с тарелки последние ломтики жареного картофеля.

— Вот ты, оказывается, где, Лиз. Я тебя повсюду искала.

— Не иначе как объявлена неделя встреч со старыми знакомыми,— пробурчала Лиз.— Да ты садись, садись. Что там у тебя?

Аманда присела на краешек стула.

— У меня через полчаса намечена встреча с отцом Руланом. Вот я и подумала, может быть, ты тоже хочешь пойти?

— Я его уже достаточно помучила. А что тебе от него нужно?

— Дневник Бернадетты. Помнишь, что вчера в Невере рассказывала о нем сестра Франческа? Мне бы хотелось поглубже копнуть эту историю с дневником, выяснить, как его приобрела церковь. Особенно интересно, как церковь смогла убедиться в его абсолютной подлинности…

— Забудь об этом,— отрезала Лиз.— Подлинный он, подлинный. Сколько раз тебе повторять! Церковь не даст себя облапошить, будь спокойна. Не может такого быть, чтобы они перед покупкой не проверили товар на подлинность.

— Почему ты так в этом уверена?

— Потому,— ответила Лиз,— что работаю как пчелка. Сегодня рано утром я уже успела поговорить с отцом Руланом на эту тему. Он вытащил настоящий дневник, который вела Бернадетта. Именно в нем она поведала о тайнах Девы Марии. И еще он показал самые разные свидетельства его аутентичности.

— Вроде результатов углеродного анализа?

— Нет, не это. Такое проделывают с древними рукописями, пергаментами, папирусами. А дневник Бернадетты не настолько стар, чтобы проводить с ним подобную экспертизу. В действительности все гораздо проще. После Бернадетты осталось множество образцов ее почерка. Опытные графологи сличили рукописный текст в дневнике с этими образцами. В дополнение к этому были проведены разные другие анализы, хотя, если честно, все и без них было ясно. Бумагу просвечивали ультрафиолетовой лампой, проводился химический анализ пигментов чернил. Стиль записей дотошно изучили лингвисты и филологи, чтобы удостовериться, что точно такой же язык и те же обороты используются в более ранних документах, принадлежащих перу Бернадетты, например в ее письмах. Поверь, Аманда, ты попусту теряешь время. По части подлинности дневника у церкви все схвачено. Я думаю, мы можем прекратить наше расследование дела Бернадетты.

Аманда посерьезнела:

— Ты можешь, а я — нет. Пока не могу. Даже если дневник подлинный, я хочу больше узнать о нем и о том, как и у кого церковь приобрела его. Хочу разузнать все, что только можно. А вдруг я найду какую-нибудь зацепку, которая поможет привести Кена в чувство?

— Что ж, могу только пожелать удачи в твоем нелегком деле. Для меня история с дневником закрыта. Буду просто сидеть на месте и ждать явления Богородицы.

— Отлично,— раздраженно бросила Аманда.— Отныне я действую сама.

Они находились в тихой, скудно обставленной комнате в базилике Четок. Эту комнату отец Рулан громко именовал своим офисом. Рулан был настолько открыт, любезен и искренен, что Аманде приходилось прилагать особые усилия, чтобы не подать виду, что ее терзают сомнения. Однако следовало признать, что перед ней сидит умный и проницательный человек, хорошо разбирающийся в человеческой природе. Поэтому она догадывалась, что священник увидел ее терзания, едва началась их встреча.

Аманда сидела за старинным столом в центре кабинета, а отец Рулан доставал из несгораемого шкафа все новые реликвии, связанные с Бернадеттой. Очевидно, он хотел произвести на Аманду впечатление, а также помочь ей написать статью о Бернадетте, которую, по словам Аманды, она готовила для журнала по психологии. Реликвии, имевшиеся в распоряжении отца Рулана, были в основном бумажные: записки, письма, документы, написанные рукой Бернадетты. Имелись также хроники событий, происшедших у пещеры, отчеты о беседах Бернадетты с соседями и представителями властей Лурда. Все это были свидетельства о том, что случилось в год явления Богородицы, а также в последующие годы.

— Но прежде всего вас должен заинтересовать последний дневник Бернадетты, содержащий откровения о трех самых драматических и потрясающих тайнах Девы Марии. Есть здесь и откровение, благодаря которому проходят нынешние празднества, посвященные Новоявлению,— сообщил отец Рулан, вытащив дневник из сейфа и положив перед Амандой. — Вот оно, наше сокровище. Можете сами в него заглянуть. Но осторожно, умоляю вас, очень осторожно.

— Боюсь даже прикоснуться к нему,— сказала Аманда.— Может быть, вам лучше самому открыть его, святой отец?

— С величайшим удовольствием, миссис Клейтон,— произнес нараспев отец Рулан и обошел вокруг стола.

Он встал рядом и нагнулся. От этого красивого, импозантного мужчины исходила спокойная уверенность, на фоне которой все сомнения Аманды на миг показались мелкими и глупыми. Однако это не ослабило ее внимания.

Отец Рулан вытащил из футляра фолиант в кожаном переплете, раскрыл его и положил на стол, перелистав перед Амандой несколько страниц.

Она начала читать две открывшиеся страницы. Старомодный почерк с сильным наклоном делал Бернадетту на редкость реальной. Такого чувства по отношению к Бернадетте Аманда еще не испытывала, даже в Невере, где видела ее воочию.