Чудо

Тихо ступая по афганскому ковру, он шел к двум закрытым окнам в углу расположенной на верхнем этаже спальни, желая взглянуть сквозь щель в деревянных ставнях на обширную площадь Святого Петра, раскинувшуюся внизу. Мысли его были сосредоточены на новости, которую ему доложили во время ужина. Эта новость мгновенно разнеслась по всей земле. Ее уже знали семьсот сорок миллионов католиков мира, знал миллион монахинь, знали полмиллиона священников, четыре тысячи епископов и кардиналов. Не вызывало сомнения, что сегодняшний вечер ознаменован самым значительным событием за все время его пребывания у власти.

Испытывая неподдельную радость, Папа ощутил в душе непреодолимую тягу к общению с Богом.

Он отошел от окна и шаркающей походкой направился к своей бронзовой кровати. На постели лежала аккуратно сложенная ночная сорочка, а над изголовьем висела картина, на которой была с глубоким чувством изображена сцена крестных мук Христа.

На прикроватной тумбочке стояли электрические часы с римскими цифрами и лежала потрепанная Библия, которую он получил в день своего первого причастия. Он по привычке проверил, заведен ли будильник. Все было в порядке: стрелка будильника поставлена на полседьмого утра. И тогда Папа, вдруг приободрившись и словно повеселев, зашагал к скамеечке для молитвы. Над ней, на стене с обоями, выдержанными в пастельных тонах, располагались две дорогие его сердцу вещи — простое распятие и изящный образ Девы Марии в тонкой золотой рамке.

Некоторое время Папа в молчании смотрел на Пречистую Деву, а потом медленно опустился на колени, утонувшие в мягкой обивке скамеечки.

Несмотря на усталость, он почувствовал, как по его старому телу растекается особая сила. Его снова, уже не в первый раз за этот вечер, охватил порыв счастья.

Он сложил морщинистые руки для молитвы и закрыл глаза.

Началом послужил его любимый отрывок из Евангелия от Марка. Папа зашевелил губами, из которых полились слова чуть громче шепота:

— Именем Моим будут изгонять бесов, будут говорить новыми языками; будут брать змей; и если что смертоносное выпьют, не повредит им; возложат руки на больных, и они будут здоровы [44].

Переведя дух, Его Святейшество продолжил:

— Отче наш, сущий на небесах. Да святится имя Твое. Молю, выслушай викария Твоего на земле и наследника Святого Петра. Благодарю Тебя за милость Твою, за возвращение Непорочного зачатия, за утверждение веры в чудеса Твои, кои нескончаемы будут. Пока длится благоволение Твое, будет длиться и род человеческий, и вера сохранится, добро и надежда останутся в мире, а чудеса будут продолжаться вечно. Тебе отдаем благодарную любовь нашу. Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа. Аминь.

В ПАРИЖЕ…

Поздно ночью, когда до наступления новых суток оставалось менее десяти минут, вконец измотанная и растрепанная Лиз Финч вышла из лифта на этаже, где располагались редакционные помещения АПИ, и устало потащилась по коридору.

Уже вовсю работала ночная смена. А из дневной на месте оставался лишь самый стойкий — Билл Траск, который привычно сгорбился над письменным столом в своем стеклянном аквариуме.

Она вошла к нему в кабинет, закрыла за собой дверь и привалилась к ней спиной. Услышав шум, Траск поднял голову и увидел Лиз Финч.

Он резко повернулся на своем крутящемся стульчике и нацелил на нее свой острый взгляд.

— Привет, Лиз. Когда прилетела?

— Только что. Рейсом «Эр Интер» из Лурда.

— А чего ж не поехала домой, отдохнуть от трудов праведных?

— Черт его знает,— пожала плечами Лиз.— Репортерский зуд, наверное. Не могу оставаться в стороне от событий. А вообще-то я только на минутку, чтобы лично поблагодарить тебя: спасибо за то, что не оставил без работы, босс. Знаю, благодарила уже. Но все равно хотела сказать еще раз. Спасибо.

Траск насмешливо хрюкнул:

— Не за что. Ты, детка, свою работу сама заслужила. Я тут сижу, отклики собираю. История твоя гремит по всему миру. Повсюду — новость номер один.

— Супер…

— Сама посуди, сюжет-то каков! История с привидениями, сногсшибательной героиней и счастливым концом. Лучше не придумаешь.— Траск пошуршал бумагами на своем столе.— Как раз в тот момент, когда ты вошла, я перечитывал твою статью в распечатанном виде, раз, наверное, в десятый. Просто конфетка! — Он восторженно потряс головой.— Подумать только: церковь, по сути, лезет в петлю, а в итоге срывает куш. Что это — смелость или безрассудство? Хотя кого это теперь волнует. Дева Мария должна явиться вновь и — надо же — является! Является перед Эдит Мур из Лондона. Просто невероятно! За всю свою жизнь не припомню ничего подобного. И все-таки…

Траск внезапно умолк и погрузился в раздумья.

— Что, босс?

— Размышлял я тут, когда ты вошла.

— О чем, босс?

— Не дает мне покоя одна мысль. Как ты думаешь, Лиз, а видел ли кто-нибудь сегодня Деву Марию в самом деле?

Лиз пожала плечами.

— А видела ли ее Бернадетта? — спросила она.

44

От Марка, 16, 17-18.