Чудо

— Но…

Однако генерал Косов не слушал его. Он был неумолим.

— Ознакомившись с содержимым конверта, заботливо подготовленного вашей французской подругой, мы провели в МВД совещание. Можете считать это заочным слушанием вашего дела, даже судом, если угодно. Было, проведено голосование и принято решение, причем, замечу, единогласно. По поводу ваших немыслимых похождений заседатели пришли к выводу, что ваше психическое состояние недостаточно стабильно для того, чтобы вы могли и далее занимать официальный пост в советском руководстве.

— Но я был болен. Я был вне себя от отчаяния…

— Мы прекрасно осведомлены о том, что вы страдаете мышечной дистрофией. Накануне слушаний было проведено полномасштабное расследование. Но любой советский гражданин, тем более занимающий ответственную должность, обращается в таких случаях к медицинским специалистам, врачам, квалификации которых завидуют даже наши капиталистические противники. И лишь человек с ущербной психикой, душевнобольной, да что там говорить, просто сумасшедший решится пойти на такой шаг, на какой решились вы,— отправиться в Лурд, этот рассадник мракобесия, к так называемой христианской святыне, полной идиотов и одуревших от лекарств искателей иной судьбы, чтобы ползать на коленях перед какой-то пещерой в ожидании эфемерного облика Богородицы, а скорее, какой-нибудь шарлатанки, сулящей чудеса и исцеления. Поэтому вы приговорены к заключению, которое будете отбывать здесь. Да, кстати, вы хотели знать, что это за место. Это — ОПБ-пятнадцать, Особая психиатрическая больница номер пятнадцать на окраине Москвы. И вам предстоит провести в ее стенах остаток своей жизни. А ответственными за ваше лечение будут вот эти трое товарищей: директор учреждения, главный психиатр в звании подполковника и начальник охраны в звании майора.

С этими словами генерал Косов захлопнул свой атташе-кейс.

— Однако в знак признания ваших давних заслуг перед партией и правительством вам будут предоставлены некоторые льготы. Вас будут содержать в палате размером шесть квадратных метров, рассчитанной на двух пациентов, но вы там будете находиться один. А в качестве культурного досуга, благодаря предусмотрительности и чуткости нашего представителя при ООН, вы сможете прочитать новую книгу, только что вышедшую в Нью-Йорке. Вы найдете ее на своей койке. Озаглавлена она «Бернадетта и Мария». Еще у вас в палате лежат четки, с которыми вам легче будет коротать часы. Желаю вам долгих лет жизни, товарищ Тиханов. Прощайте.

В ВЕНЕЦИИ…

Они прибыли в Венецию, когда солнце только начало скрываться за береговой линией. Катер, забравший их в аэропорту Марко Поло, понесся вперед, едва касаясь безмятежной поверхности лагуны, а затем нырнул в короткий канал, откуда открывался вход с воды в отель «Даниели».

Микель Уртадо, прежде никогда не бывавший в Венеции, был поражен и даже несколько подавлен сказочной красотой этого места, в то время как Наталия была вне себя от радости, вновь обретя способность видеть славный город с его жизнью, похожей на многоцветный карнавал.

Зарегистрировавшись в отеле, они взбежали на второй этаж, где находился их номер с видом на голубую лагуну и остров Сан-Джорджо, мерцавший огнями иллюминации.

Телефон у них был только один, и Уртадо предложил Наталии позвонить первой. Она набрала номер магазина своих родителей в Риме, надеясь застать мать и отца, прежде чем те закроют свою лавку на ночь. Однако на месте оказалась лишь тетушка Эльза, которой и предстояло запереть магазинчик. Старшие Ринальди, оказывается, уже ушли ужинать. Тогда, едва сдерживая волнение в голосе, Наталия рассказала своей дорогой тете Эльзе о чудесном явлении Девы Марии в гроте, о том, как видела Ее: «Да, тетя Эльза, да, я снова вижу!» Каких-нибудь пару часов назад офтальмолог в Милане подтвердил, что зрение необъяснимым образом вернулось к ней. Оживленный диалог на итальянском продолжался довольно долго. Это был какой-то неудержимый поток слов с обеих сторон. Кончилось все тем, что тетушка Эльза закрыла магазин раньше времени и побежала искать родителей Наталии, чтобы донести до них чрезвычайное известие. Надо же, нашли время ужинать… Наталия предупредила, что никто не должен знать о чуде, кроме трех ее ближайших родственников. И тетя Эльза обязалась сохранить тайну. Наталия пообещала, что позже вечером позвонит родителям домой, а через два дня и сама вернется. С неожиданным гостем.

Теперь настала очередь Уртадо разговаривать по телефону с Августином Лопесом в Сан-Себастьяне.

— Я рад, что ты не бросился в этот омут очертя голову,— произнес Лопес.— Рад, что ты последовал моему совету и не причинил ущерба гроту.

— Я передумал, после того как узнал твое мнение.

— И очень хорошо, что так получилось, Микель. Думаю, ты со мной согласен. Ведь сейчас по радио, телевидению да и просто на улицах у нас в городе только и говорят о том, как Пресвятая Дева сдержала свое обещание, явившись вновь и сотворив какое-то чудо с британской паломницей.

— Да, я слышал об этом.

— И еще, Микель, тебе наверняка будет приятно узнать, какие результаты принесли наши терпение и вера. Менее получаса назад мне позвонили из Мадрида. Звонил сам министр, старик Буэно. Его просто-таки распирало от новостей и религиозного благочестия. От чуда, произошедшего в Лурде, он пребывал в настоящей эйфории. Ведь он дал обещание и теперь выразил твердое намерение его выполнить. Для этого ему нужно организовать ряд встреч в Мадриде. Он намекнул на то, что будет достигнут приемлемый компромисс — компромисс и урегулирование, на которые согласится каждый баск. Думаю, мы победили, Микель. Ну, как тебе новость?

— Отлично. Поздравляю.

— Когда вернешься домой?

— Наверное, скоро. Я тут не один. Вопросов пока лучше не задавай. Скоро сам увидишь. А матери моей передай, что позвоню ей завтра. Удачи тебе, Августин. Да поможет тебе Господь.

По мраморной лестнице они спустились в вестибюль отеля. Наталия с удовольствием подметила, что у Уртадо исчезла хромота.

— Вера,— объяснил он ей просто и весело.

Выйдя на улицу, они принялись строить планы, как провести этот волшебный вечер.

Перво-наперво было решено пойти в собор Сан Марко — вознести благодарственную молитву за их исцеление.

Потом в кафе «Куадри» — выпить по бокалу кам-пари.

Затем в бар «У Гарри» — отведать piccata di vitello [43]. После этого — проплыть на гондоле по Большому каналу.

И только тогда вернуться в отель «Даниели», чтобы заняться любовью.

— А дальше? — спросила Наталия.

— В Рим, за компанию с одной молодой знакомой, чтобы написать там пьесу для одной актрисы, тоже молодой и любимой.

— И что же это за молоденькая актриса?

— А ты как думаешь?

— Если ты имеешь в виду синьориту Ринальди, то она согласна на эту роль еще до того, как ты ее напишешь. А ты ее правда напишешь, Микель?

— Напишу.

— А я в ней блесну! — улыбнулась она ему. — Но что будет дальше, Микель?

— Я хочу, чтобы ты нарожала мне детей. Целую кучу очаровательных бамбино, наших с тобой малышей.

— Только при условии, что ты женишься на мне. Ты ведь на мне женишься?

— Неужели ты думаешь, что я хочу наплодить незаконных детей? Ты будешь самой замужней женщиной на свете.

— На всей планете,— добавила она.

Взявшись за руки, оба беззаботно зашагали по направлению к площади Святого Марка.

В ВАТИКАНЕ…

Его Святейшество Папа Иоанн Павел III, глава всемирной Римско-католической церкви, наследник престола Святого Петра, в белой льняной сутане и белой круглой шапочке-скуфейке, с тяжелым наперсным крестом, свисавшим с шеи на золотой цепи, медленно вошел в спальню — самую любимую из восемнадцати комнат его личной резиденции. Это была капля в море из десяти тысяч комнат, палат и залов Апостольского дворца.

43

Телячьи отбивные (ит.).