Любовница

Маркус резко обернулся:

— Черт возьми, Ифигиния! Я же приказал тебе ждать снаружи!..

И тут послышался зловещий звук шагов по деревянным половицам. Маркуса охватил ужас.

— Ифигиния, беги! — Он поставил фонарь и бросился к двери.

Но было уже слишком поздно.

Из темноты за спиной Ифигинии вдруг вынырнула чья-то рука и схватила ее за горло, заглушив тихий крик ужаса.

— Ни шагу больше, Мастерс. — Ограждаясь Ифигинией, как щитом, Герберт Хоут двинулся в комнату. Холодно блеснул ствол пистолета в его руке. — Или я убью вас.

— Отпусти ее, Хоут. — Маркус остановился. Неохотно шагнул назад, встал возле фонаря. — Ты зашел слишком далеко, и сегодня этому должен быть положен конец.

— Согласен, — зловеще ухмыльнулся Хоут. — Но поскольку именно я создал все сцены этой пьески, то я напишу и эпилог. Думаю, обществу больше понравится нечто мелодраматическое. Ну, скажем, так: знаменитая леди Мастерс убивает мужа, застав его в музее доктора Хардстаффа в брачную ночь. По-моему, неплохо!

Глава 21

— А что будет в вашей пьеске с Ифигинией? — поинтересовался Мастерс.

— Мне жаль до слез, но моя дорогая подруга, бывшая миссис Брайт, — или, вернее сказать, мисс Брайт из девонского Дипфорда, — станет жертвой несчастного случая на крутой лестнице. Она сломает себе шейку, в спешке покидая место своего кровавого преступления, совершенного во имя страсти.

— Тебе это не сойдет с рук! — поклялась Ифигиния. Она была очень напугана, но держалась молодцом. — Вас повесят, мистер Хоут! Если не за это, то за убийство миссис Вичерлей!

— А ты знаешь о нем, верно? — Герберт улыбнулся ей своей обычной веселой, располагающей улыбкой, но глаза его оставались холодными, как стекло. — Вы очень умны, мадам. Я всегда восхищался вашим умом! Настолько, что даже пытался уберечь вас, но вы не послушались, не вняли моему предупреждению.

— Так это ты запер меня в склепе на Ридингском кладбище, да? — воскликнула Ифигиния.

— Я думал, что хорошее наказание страхом отвадит тебя от вмешательства в чужие дела, но, к сожалению, ошибся.

Мастерс все еще держал фрак перекинутым через плечо.

— Зачем вы убили миссис Вичерлей?

— Ах, Констанцию Вичерлей? — насмешливо протянул Герберт. — Так именно она начала все это! Много лет она спокойно занималась своим маленьким предприятием. За солидную дополнительную плату она подкупала гувернанток и компаньонок, которых сама рассылала в лучшие дома, и они шпионили за хозяевами, добывая для миссис Вичерлей самую пикантную информацию.

— А она шантажировала этих людей? — спросила Ифигиния.

— Ну да. Превосходный план, но однажды я заметил, что миссис Вичерлей использует его далеко не на полную мощность. Она предъявляла слишком скромные требования и шантажировала представителей только низших кругов света. Бедняжка боялась включить в свой список более влиятельные имена.

— Боялась, что они разоблачат ее и заставят остановиться? — спросила Ифигиния.

— Именно так. Она боялась рисковать, видите ли… Такая старомодная особа! Но я заставил ее расширить дело. Бедняжка так нервничала! — пожал плечами Герберт.

— Но как ты убедил ее принять тебя в долю? — спросил Мастерс.

— Я просто пригрозил ей разоблачением. Так вот, мы отлично работали с ней какое-то время, хотя она нервничала все больше и больше. А когда к ней явился поверенный Ифигинии и начал расспрашивать о мисс Тодд, она совсем потеряла голову и потребовала, чтобы мы немедленно прикрыли лавочку. Ну, мне и пришлось убить ее, пока она все не погубила.

— А потом перевернули вверх дном ее дом, чтобы выглядело, будто миссис Вичерлей убил кто-то из ее жертв? — закончила Ифигиния.

— Или обчистил вор… Впрочем, меня совершенно не заботило, к какому выводу придут, когда обнаружат труп, — уж меня-то никому не пришло бы в голову заподозрить в убийстве!

— А как ты узнал о шантаже?

— Моя мать была гувернанткой. Она много лет продавала информацию миссис Вичерлей, а та за это подыскивала ей работу в лучших домах. — Герберт горько скривил губы. — И все шло прекрасно, пока мою мать не соблазнил один из хозяев. Вот так-то. Прекрасный, почтенный джентльмен сделал ее моей матерью. И ее, естественно, немедленно выгнали вон.

— А миссис Вичерлей отказалась подыскать ей другое место, — прошептала Ифигиния.

— Откуда ты знаешь?! — В добродушном голосе Герберта послышалась ярость. Его рука крепче сжала горло Ифигинии. — Черт тебя возьми, откуда ты знаешь это?!

— Я только предположила… — прохрипела Ифигиния. Мастерс напрягся:

— Вы причиняете ей боль, Хоут!

— Не двигайтесь! — Герберт прицелился в Мастерса. — Ты права, Ифигиния. Миссис Вичерлей не пожелала иметь дело с гувернанткой, имевшей глупость забеременеть от хозяина. Моей матери пришлось самой зарабатывать себе на кусок хлеба.

— Ты был ребенком, которого она носила, да? — неожиданно мягко спросила Ифигиния.

— Да. Я был ее незаконнорожденным сыном. Ублюдок виконта… У матери оставались кое-какие сбережения, которые она отложила от гонораров миссис Вичерлей. И она была очень умна. Она выдала себя за вдову и поселилась в маленькой деревушке на севере… Никто никогда не узнал правду.

— А вы-то как узнали обо всем? — спросила Ифигиния.

— Два года назад, на смертном одре, моя мать открылась мне. И я приехал в Лондон к Констанции Вичерлей.

— А твой отец? — участливо спросила Ифигиния. И снова ярость исказила лицо Хоута.

— Умер, гори он адским огнем! Сломал себе шею в результате несчастного случая, когда перевернулся его фаэтон. И я даже не смог… — Хоут резко оборвал себя и несколько раз глубоко вздохнул. — Я немедля явился в агентство «Вичерлей»и представился этой старой стерве.

— Судя по всему, вы поставили ее дело на широкую ногу — от шантажа до мошенничества.

— Да. — Герберт обвел дулом пистолета обстановку комнаты. — Вы просто не представляете, какие деньги готовы платить светские джентльмены, чтобы вновь обрести свою силу! Тем более если им никак не удается обзавестись наследником!

— В вашем выборе рода деятельности чувствуется злая ирония, — отметил Мастерс. — Внебрачный сын знатного господина ловко дурачит других джентльменов.

— Да. Они всегда так озабочены появлением собственного наследника! — хмыкнул Герберт. — Ублюдки не в счет, разумеется… В расчет принимается лишь законное чадо.

Ифигиния зашевелилась в его руках:

— Мистер Хоут, пожалуйста, послушайте меня!

— Тихо! — Герберт сжал ее горло. — Одно время я надеялся, что мы с тобой станем больше чем друзьями, моя милая Ифигиния! Ведь у нас столько общего! Я так хотел, чтобы ты поняла это, но тщетно.

— Что ты имеешь в виду?

— То, что мы с тобой из одного теста, дорогая. Да-да, уж поверь мне. Я понял это сразу после нашей первой встречи. Ты была такая дерзкая. Такая умная. Я не сомневался, что узнаю о тебе гораздо больше, чем остальные. И точно — твоя близкая подруга, леди Гатри, дала мне ключик.

— Это было несложно — вам потребовалось лишь порыться в картотеке миссис Вичерлей и узнать, что у леди Гатри две племянницы — Ифигиния Брайт и Амелия Фарлей.

— У миссис Вичерлей была превосходная картотека, — кивнул Герберт. — Ну а выяснив, что Ифигиния — племянница Зои, я узнал и то, что она обманщица. Одно тянуло за собой другое — и очень скоро я уже знал все.

— Да с чего ты взял, что у нас много общего? — требовательно спросила Ифигиния.

— Но это же очевидно, разве нет? Мы оба пробивали себе путь в высшие круги общества собственной решительностью и умом. Мы покорили свет, мы заставили его принять нас. Я считал, что мы просто созданы друг для друга, дорогая. Но вы предпочли остановиться на графе Мастерсе.

— Вы думали, Ифигиния втерлась в общество, чтобы подцепить меня? — уточнил Маркус.

— Я не сразу понял, что она пытается выяснить, кто шантажировал ее тетю, леди Гатри. Я догадался обо всем только на Ридингском кладбище. А до этого я был уверен, что Ифигиния охотится за вами. Я не мог осуждать ее за то, что она метит так высоко. Напротив, я восхищался ее дерзостью, но очень боялся, что все это плохо кончится.