Брачные игры чародеев

Я застонал, иллюстрируя это меткое наблюдение. Настанет ли день, когда все оставят меня в покое?

23

Итак, все инструкции Селина получила — на время нашего отсутствия она должна была стать хранительницей дома Браула, — и мы вывалились через дыру между мирами. Гермиона хорошо изготовляет порталы. Созданные ловкой женской рукой, они никогда не показывают норов, как мои или Леопольдовы. Они похожи на вышколенных лошадок, тогда как наши — на необъезженных жеребцов. Нестабильный портал способен выкинуть вас неизвестно где и оставить на произвол судьбы, не считаясь с вашим социальным и имущественным положением, и даже если вашу плоть будут поедать хищные звери, он и пальцем не пошевелит. И только волшебник, у которого врожденный нюх на подобные вещи, может ничего не опасаться. Мало знать технику и успешно сдать экзамен по транспространственным мобилям — здесь не обойтись без таланта. У Гермионы он, безусловно, был. Она всегда попадала куда нужно и всегда возвращалась в ту точку, откуда начинала свой путь.

Через какой-то миг я понял, что мы стоим на залитой солнцем лужайке. Вот те раз! А я думал, над нами тут же загремит гром, засверкают молнии, в свете которых мы узрим зловещие скалы, похожие на острые зубы, и ущелья, где таится безымянный ужас. Я был готов к завываниям ветра и воплям козодоев, которые тысячами копошатся в ночи и предвещают недоброе… Но ничего похожего. Солнце изливало на нас свой пронзительный свет, поэтому экспедиция некоторое время только жмурилась и мычала. Когда глаза привыкли к такой резкой перемене, мы смогли оглядеться. В траве краснели и желтели цветочки, бабочки носились взад-вперед. Вдали — зеленые холмы и редкие рощицы, словно одинокие прыщики на свежих ланитах выпускницы пансионата для благородных девиц. В общем, ничего особенного. Я посмотрел наверх — может, облака здесь другой формы? Квадратные или, скажем, треугольные. Нет, вид облаков меня не огорошил. Столь же банальные, как чайные чашки на натюрморте.

— Строиться! — сказала Гермиона, взявшая на себя роль главнокомандующего.

Мы, разумеется, не поняли. Мы же не солдаты.

Юная волшебница уперла руки в бока и объяснила более доходчиво:

— Ладно, встаньте так, чтобы я вас видела! Ну до чего мужчины бестолковы! Леопольд, я уже жалею Ирму, которая выйдет за тебя замуж!

Чародей промычал что-то, словно пони с набитым ртом.

Тристан Профитроль, он же знаменосец без флага, захохотал.

— Ей придется мучиться с тобою всю жизнь! — пояснила Гермиона. — Ты хотя бы знаешь, какая нога у тебя левая, а какая правая?

Судя по всему, этот вопрос поставил бывшего фокстерьера в тупик. Его физиономия покрылась бисеринками пота, нос запрыгал. Чародей посмотрел на свои ноги и не увидел ничего, что помогло бы ему отыскать ответ.

Я подумал об Ирме. Жаль, в самом деле.

— Ara! — сказала Гермиона. — Понятно. Отложим выяснение деталей на потом… Стойте, где стоите, раз уж для вас это непосильная задача!.. Тристан, прекрати немедленно! Своим голосом ты перепугал всю округу. Откуда нам знать, кого ты мог потревожить?

— Драконов? Пусть приходят! — заявил мальчишка, закатывая рукава куртки и демонстрируя острые зубы.

— Никто не придет! — прошипела Гермиона, теряя терпение. Она схватила юного изверга за плечо и повернула к себе. — Мы договорились передвигаться скрытно, и мы будем передвигаться именно так, а не иначе! Понял? Ты, конечно, герой, и наша благодарность тебе почти не знает пределов. Однако помни: я могу принять жесткие меры, если ты не перестанешь валять дурака и действовать взрослым на нервы! — В этот миг голос Гермионы стал таким, какой и должен быть у женщины, когда она хочет пригвоздить кого-то к позорному столбу. А уж то, что прочитал в ее пылающем взоре Тристан, и вовсе заставило его растеряться. Хулиганская воинственность спала с него, как бинты с мумии, и он посмотрел в мою сторону. Меня он застал стоящим со скрещенными на груди руками. Я кивнул, имея в виду: мол, я предупреждал!

Леопольд тут же влез не в свое дело, решительно отбросив размышления о правых и левых ногах.

— Что за пантомима? — спросил чародей. — Вы что-то замышляете?

Он имел в виду меня и Тристана.

Я ответил ему взглядом, по воздействию похожим на выплеснутый в лицо стакан ледяной воды.

— А с коварными типами, которые бросают самых красивых девушек королевства, я вообще не разговариваю.

Леопольд встопорщил нос. Таким он бывал в детстве, когда родители несправедливо обвиняли его в воровстве печенюшек с арахисом из кладовки.

— Браул, тебе не ка… словом, ты лезешь не в свое дело!..

Гермиону целиком поглотил содержательный разговор с Тристаном. Маленький паршивец не сдавался и приводил аргументы один дурнее другого, пытаясь отстоять свое право творить бесчинства везде, где ему вздумается.

— Но я-то тебе не Браул, — твердила волшебница в ответ, — я не буду смотреть на твои выкрутасы сквозь пальцы!

И тому подобное.

Леопольд тем временем мялся, заливаясь краской, но я взирал на это с приподнятой бровью и в пол-оборота.

— Нет, это мое дело. Раз я взялся помогать тебе, то изволь… И потом, что это вообще такое?.. Жаль, у меня нет под рукой кочерги…

— Ты! — Леопольд отпрыгнул. Хотя кочергу я позабыл дома, но волшебная палочка была в кармане. — Ты! Ты… Тебя надо запереть в комнате с толстыми стенами, чтобы не гонялся за порядочными людьми!

Я гомерически расхохотался.

— Порядочными! И это говорит соблазнитель чужих служанок!..

— Что ты понимаешь? — подскочил Леопольд.

— Между прочим, мы здесь исключительно из-за тебя… я могу повернуться и уйти… Хочешь? Ну? И тогда твой дед так приклеит тебя к Фероции Зипп, что отлепить тебя от нее не сможет никакая сила! Хочешь?

— Это шантаж! — Лицо чародея потемнело.

— Знаешь… — сказал я. — Если тебе не нужна Ирма, это… в общем, я сам женюсь на ней. Думаю, ее папаша не будет против!

Леопольд закашлялся, я подошел и похлопал его по спине. Теперь знаю, зачем я так сказал: чтобы возбудить в душе этой дубины стоеросовой праведный гнев и заставить думать, что Ирма вот-вот уплывет от него в дальние края.

— Отстань, — проворчал Леопольд, глядя на меня исподлобья, — Я понял, что ты за тип! Ты этого и добивался — положил глаз на Ирму, а сам подсунул мне Селину!

Теперь уже пошатнулся и закашлялся я. Волна возмущения чуть не сбила меня с ног, и слова застряли в горле. Если бы Леопольд сейчас со всего маху заехал мне апперкотом по корпусу — не предупредив, что мы уже начали боксерский поединок, — результат был бы аналогичным.

Ну злодей, ну паразит! Вывернулся и обратил мою же логику против меня! Да как он…

— Чем вы тут занимаетесь, мальчики? — спросила Гермиона, выныривая из пасторального пейзажа. — Ой, Браул, по-моему, ты перегрелся. У тебя нет солнечного удара?

— Безусловно, у него удар, — ощерился за ее спиной Леопольд. — Только вот солнечный ли?

Я сипло дышал, в горле и висках стучало, точно в них кто-то гвозди забивал. Драма заключалась в том, что я не мог ответить ему той же монетой. Не при Гермионе, о нет!.. Трепать имя достойной девицы в присутствии ее подруги — благодарю покорно!..

И, зная это, Леопольд с удовольствием врезал мне под дых еще раз:

— Мне его разговоры об Ирме совершенно не нравятся!

— Об Ирме? — спросила волшебница. — Та-ак? И что? — Ее глаза сузились в щелки.

— Ничего…

— Он влюбился, — сказал Леопольд.

— Что???

Ну, знаете, это уже не обработка корпуса, а прямой в челюсть.

— Ничего, — повторил я хриплым голосом. Когда человека несправедливо обвиняют, он всегда теряет голос. Замечали? — Гермиона, обстоятельства складываются так, что сейчас я не могу объяснить тебе всего. Давай подождем, пока Вольфрам будет повержен, тогда и поболтаем за чашечкой кофе.

Гермиона посмотрела на меня и на Леопольда и покачала головой. Вылитая мамаша, сокрушенная в неравной борьбе со своими отбившимися от рук отпрысками.