Страница 1 из 80
A
Артем Тихомиров
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
31
32
33
34
35
36
37
38
39
40
41
42
43
44
45
Артем Тихомиров
Брачные игры чародеев
1
Обычно после ночи, проведенной в магической лаборатории, я отсыпаюсь и воскресаю из мертвых в районе часа дня, но сегодня меня вернули в мир живых гораздо раньше. Точнее, в половине девятого, когда я только-только сомкнул усталые вежды, чтобы предаться прекрасным видениям.
Дверь спальни атаковали с силой девятибалльного шторма. Я открыл глаза, и фибры моей тонкой души тут же почувствовали неладное и принялись сигналить. Терпкий запах опасности засвербел в моих благородных ноздрях.
— Ваше сиятельство! Ваше сиятельство! Вставайте!
Это Гарния, моя домоправительница. Я зову эту грозную женщину домомучительницей, и, поверьте, не без причины. Голос ее, даже когда она в спокойном расположении духа, способен пересилить рев водопада.
— Ваше сиятельство!
«Сиятельство» в исполнении Гарнии всегда неповторимо. В это слово она умеет вложить столько презрения, отвращения и недовольства, сколько не под силу даже самой желчной вдове средних лет.
— Что вам нужно на этот раз? Мы все выяснили и разошлись как в море корабли!
Это был не сердитый тон, ставящий наглую прислугу на место, а слабый писк полузадушенной мыши.
Мы с Гарнией похожи на дуэлянтов, которым никак не удается укокошить друг друга, несмотря на все старания. Сотрясающие дом баталии утихают только в ночные часы, и то не всегда, и отравляют мою праведную в общем-то жизнь. Без преувеличения, домомучительница — мое проклятие.
— Вас ожидает собака, — донеслось до меня.
Я тряхнул головой. Точнее, пудовой гирей, угнездившейся у меня на плечах.
— Что вы сказали?
— Я говорю, вас ожидает Леопольд Лафет Третий!
— А… а я подумал было…
— И вообще, по-моему, хватит спать! Чего только не творится здесь, а он разлегся! — Гарния долбанула в дверь в последний раз и пошла прочь. Под ее могучими шагами скрипели ступеньки лестницы, словно она была рыцарем в полных латах.
Я перевел дух и дополз до окна, чтобы открыть его. В спальню ворвалась щедрая порция солнечного света, вызвав у меня испуганный вопль. А что оставалось делать? Когда-нибудь хронический недосып сведет меня в могилу — так и закончится жизненный путь Браула, произрастающего на генеалогическом древе фамилии Невергоров. Я паду с его ветви, точно перезрелый плод, и обращусь во прах.
Кто такой Леопольд Лафет Третий, спросите вы? Знаком ли он мне? Отвечу: конечно, знаком. Мне кажется, что в последний месяц я знаю только его, что заполнил он мою жизнь без остатка.
Приехав в Мигонию из графства Гвоп, чародей, которого я знаю с младых ногтей, валандается туда и сюда в поисках острых ощущений. Почему-то Леопольд вбил себе в голову, что в моей компании он найдет их в достаточном количестве, и начал таскать меня по клубам, вечеринкам и вообще всюду, где хотел побывать сам. Я отбивался от Леопольда как мог, и в конце концов он пропал. Уже четыре дня от него ни слуху ни духу, и мне начало казаться, что мой старый приятель сгинул навеки.
Не тут-то было. У Леопольда водилась привычка появляться в самый неожиданный момент, и он следовал ей неизменно.
Облачая свое длинное костлявое тело в домашние одежды, я решил, что сейчас возьму поганую метлу и выгоню лоботряса. Я вышвырну его с крыльца с пожеланием убраться восвояси и продолжить упражнения в геомантии. Тем более что у него неплохо получалось. Я слышал, что в графстве в последнее время произошла пара-тройка незначительных землетрясений.
Решительно, насколько мог, я выкатился из спальни.
Снаружи меня ждала Гарния. Казалось, только для того, чтобы уничтожить суровейшим взглядом.
— Что вы намерены делать, ваше сиятельство?
— Ничего. Выпровожу Леопольда и вернусь ко сну.
— Надеюсь, что рано или поздно бардак в этом доме закончится, — сказала домомучительница. — Для вашего же блага.
Я ответил довольно жалким взглядом собаки, которую выдрали за воровство сосисок. Добивался обратного, но когда тебя подавляют такой мощью, а ты не выспался, трудно строить из себя непоколебимого колосса.
— Я разберусь с этим, — ответил я, шаркая ногами.
— Надеюсь, — повторила Гарния. — А то этот дом превращается в проходной двор.
Я сделал еще одну попытку. Взгляд под номером два получился еще более жалким.
Она походит на стог сена, эта угловатая гренадерша, а когда закатывает рукава, приобретает сходство с мясником; по этой причине мои трепыхания, которые она выучила наизусть, ее только смешат.
— Очень постарайтесь, ваше сиятельство, — сказала домомучительница мне в спину. — Не то я доведу до сведения вашей матушки!
Оставалось только вздохнуть.
Гарния считает меня одним из паразитов, которые кормятся кровью невинных на роскошном здоровом теле нашего королевства. По ее мнению, я лоботряс, тунеядец и вообще в высшей степени ненадежная личность. Будь это во власти домомучительницы, она бы давно отправила меня на галеры — должен же я как-то (по ее мнению) оправдать свое существование. Гарнию не волнует при этом, что Браул Невергор денно и нощно в поте лица вкалывает на дело магии, что он волшебник от волшебников в невесть каком поколении и просто не предназначен для труда на галерах, а также на рудниках, каменоломнях и в тому подобных местах, где люди закаляются физическими упражнениями и утирают благородный пот с загорелых лбов.
Нет, домомучительнице этого не постичь. Свою задачу она понимает буквально: осложнять мне мое скромное существование. Графиня Эльфрида, моя родительница, знать не знает, что творится в моем доме. Я пытался открыть ей глаза на свое противостояние с Гарнией Пожирательницей Браулов, но безуспешно. Всякий раз волшебница отмахивается от меня, словно я маленький несмышленыш. Она полагает, мне нужен строгий надзор. В противном случае, как считается, со мной непременно произойдет несчастье. При этом матушке невдомек, что многие катастрофы, гремевшие в моем доме, могли бы не произойти, не будь рядом этой крокодилицы.
Проблема в том, что Эльфриду не переубедить. Во всяком случае, я не настолько возмужал, чтобы дать генеральное сражение за свою Полную Независимость.
Донеся свои мощи до гостиной, я заглянул в нее. На моем челе отпечаталось сердито-благородное выражение, какое приличествует хозяевам, изгоняющим из своих домов непрошеных гостей.
— А… — сказал я через мгновение.
Очень странно — Леопольда Лафета Третьего в гостиной не было. Вместо него там была собака. Самый обыкновенный с виду фокстерьер сидел в одном из кресел и смотрел на меня. Я заметил блестящий мокрый нос и кустистые брови, в которых промелькнуло нечто знакомое.
Пока я соображал, вернее, пытался соображать, Гарния подкралась сзади и напугала меня до полусмерти словами:
— Я же говорила!
Я приземлился на прежнее место, удивляясь, почему мое сердце не выскочило изо рта.
— Что… что вы говорили?
— Что вас ждет собака!
— А я думал, мне послышалось, или…
Домомучительница всегда считала, что при случае меня надо ставить на место. Даже сейчас она не удержалась.
— Занятия магией доведут вас до ручки. Вы ничего не соображаете.
— Еще бы, — ответил я. — Вы разбудили меня, наплели с три короба, а я же еще и виноват! Почему вы впустили сюда собаку и сказали мне про Леопольда?