Возлюбленный мой

Что на это ответил король? Он просто перевернулся на спину, поджимая ее под себя.

Его невероятная брутальная мощь дала ему силы подняться на ноги, удерживая их общий вес. Затем последовал прыжок в воздухе, и Король приземлился на мраморный пол, похоронив Пэйн под собой.

Адская кроватка получилась — она почувствовала, что кости практически расплющились.

Но все же Король был в первую очередь мужчиной благородным, и в знак уважения к ее более слабой мускулатуре, никогда не держал ее внизу слишком долго. Что раздражало. Пэйн считала, что в борьбе хороши все средства, но существовала разница в половой принадлежности, которая не подлежала обсуждению, и мужчины были просто напросто крупнее, а, следовательно, сильнее.

И как бы сильно не возмущал этот биологический факт, сделать она ничего не могла.

Каждый раз, когда Пэйн выбивала его из колеи благодаря своему превосходству по скорости, это добавляло сладости победе.

Король проворно вскочил на ноги и развернулся, его длинные черные волосы веером описали круг, а потом опустились на белые дзюдоги [49]. В черных очках, с огромными мышцами, он был великолепен — лучшая вампирская кровная линия, неразбавленная ни человеческой, ни какой другой кровью.

Хотя это и было частью его проблемы. Она слышала, что чистота крови и послужила причиной его слепоты.

Когда Пэйн поднялась на ноги, спину кольнул спазм, но она проигнорировала резкую боль и снова стала меряться силами с противником. На этот раз она нападала, размахивая и рубя с плеча, и умение cлепого Рофа парировать ее удары было совершенно удивительным.

Может быть, именно поэтому он никогда не жаловался на свои проблемы. Опять же, они мало разговаривали, и это ее полностью устраивало.

Хотя Пэйн было интересно, какую жизнь он вел там, на Другой Стороне.

И она завидовала его свободе.

Они продолжили противостояние, маневрируя вокруг фонтана, затем к колоннам и ближе к двери, которая вела в Святилище. Затем обратно. А потом еще раз по тому же маршруту.

К концу сессии оба были в синяках и ссадинах, но их это не беспокоило. Как только их руки упадут вдоль тел, и обмен ударами прекратится, травмы сразу же начнут заживать.

Последний удар принадлежал ей, и это был потрясающий хук снизу, прилетевший в подбородок Короля с силой булавы — его голова откинулась назад, а волосы снова взлетели в воздух.

Они всегда приходили к молчаливому согласию по поводу того, когда пришло время заканчивать драку.

Они остужали свой пыл, прогуливаясь рядом с фонтаном, потягивая мышцы, с треском возвращая на место шейные позвонки. Вместе они мыли лица и руки в прозрачной, чистой воде и вытирались мягкой тканью, которую Пэйн просила готовить заранее.

Несмотря на то, что они обменивались ударами, а не словами, она стала думать о Короле как о друге. И доверять ему.

Впервые в жизни.

И они действительно были просто друзьями. Несмотря на то, что она могла любоваться издалека его значительными физическими данными, искры притяжение между ними не было — это было одной из причин, почему все шло так, как шло. В другом случае их общение причиняло бы ей только неудобство.

Нет, он, как и никто другой, не интересовали ее в сексуальном плане. Мужчины-вампиры имели тенденцию командовать и всеми управлять, особенно те, что были благородного происхождения. Они не могли ничего с этим поделать, это еще раз доказывало, что кровь определяла поведение. И так уже достаточно людей принимали за нее решения по поводу ее собственной жизни. Последнее, что ей сейчас было нужно, это еще один такой человек.

— Ты в порядке? — спросил Роф, когда они присели на краю фонтана.

— Да. А Вы? — Она не возражала, что он всегда спрашивал, в порядке ли она. Первые пару раз это обижало — можно подумать, она не может справиться с болью после спарринга. Но потом Пэйн поняла, что это не имеет ничего общего с ее полом, и он задал бы этот вопрос любому, кто имеет к нему отношение.

— Я прекрасно себя чувствую, — сказал он, улыбнувшись и сверкнув огромными клыками. — Кстати, тот захват рукой был весьма крут.

Пэйн улыбнулась широко, до боли в щеках. Еще ​​одна причина, по которой ей нравилось быть с ним. Поскольку он не мог видеть, не было никаких причин скрывать свои эмоции, и ничто не могло заставить Пэйн сиять ярче, чем его признание в том, что она произвела на него впечатление.

— Ну, Ваше Величество, ваш прием с опрокидыванием на спину чуть меня не убил.

Теперь он улыбался еще шире, и на мгновение она подумала, что ее похвала что-то значит для него. — Там дело было в массе тела, — тихо сказал он.

Внезапно Роф повернулся к ней, и из-за темных очков, которые он всегда носил, ей показалось, что он выглядел жестоким. И все же он уже много раз доказал ей, что это не так.

Он откашлялся. — Спасибо тебе за это. Дома плохи дела.

— Как так?

Теперь он отвернулся, и как будто смотрел куда-то вдаль, за горизонт. Что, скорее всего, было пережитком того времени, когда он прятал свои эмоции от других. — Мы потеряли женщину. Враг забрал ее. — Он покачал головой. — И один из наших от этого очень страдает.

— Они были парой?

— Нет… но он ведет себя так, как будто они были вместе. — Король пожал плечами. — Я упустил момент, когда между ними возникла связь. Мы все его упустили. Но… она была, и сегодня это вышло на поверхность с катастрофическим размахом.

Жажда знаний о смертной земной жизни, что была так хрупка, но, в то же время, ярка, заставила Пэйн наклониться вперед: — Что случилось?

Король откинул волосы назад, и вдовий пик резко выделился на его золотисто-коричневой коже. — Сегодня он зарезал лессера. Просто выпотрошил его.

— Но ведь это его долг, разве нет?

— Не в сражении. Это произошло в доме, где убийца держал женщину взаперти. Ублюдка надо было допросить, но Джон просто разорвал его на части. Джон хороший парень… но эта хрень связанного мужчины… может быть смертельно опасна, в самом плохом смысле слова, понимаешь, о чем я?

Воспоминания о Другой Стороне, о попытках исправить то, что неправильно, о сражениях, о…

В дверях, ведущих из личных покоев, появилась Дева-Летописеца. Ее черные одежды парили над мраморным полом.

Король встал и поклонился… но в его движении не было ни грамма подобострастия. Еще одна причина, по которой он нравился Пэйн. — Дражайшая Дева-Летописеца.

— Роф, сын Рофа.

И на этом… все. Задавать вопросы матери расы не позволялось, а сама она хранила молчание, поэтому в воздухе повисла тишина.

Да, потому что — да храни нас судьба — никто не захочет обременять эту женщину вопросами. И было ясно, почему она прервала их с Рофом общение: мать не хотела, чтобы Пэйн пересекалась с внешним миром.

— Я удаляюсь, — сказала Пэйн Королю. Потому что не могла отвечать за те слова, что сорвутся с ее губ, если ее мать посмеет ее прогнать.

Король выставил вперед свой кулак. — Прощаюсь. Увидимся завтра?

— С удовольствием. — Пэйн ударила по нему костяшками пальцев — он сказал, что так принято — и направилась к двери, которая вела в Святилище.

По другую сторону белых панелей, ярко-зеленая трава шокировала глаз, и она моргнула, проходя мимо храма Праймэйла, направляясь к чертогам Избранных. Желтые, розовые и красные цветы теперь росли повсюду, веселые тюльпаны смешивались с бледно-желтыми нарциссами и ирисами.

Весенние цветы, насколько она могла помнить с того короткого времени, что она провела на земле.

Здесь всегда была весна. Всегда на грани, никогда не достигая полного великолепия и дерзкой жары лета. Или того… что она считала летом по прочитанным книгам.

Здание с колоннами, в котором проживали Избранные, было поделено на комнатки кубической формы, которые давали своим жильцам немного уединения. Большая их часть пустовала, и не только потому, что Избранные были видом исчезающим. С тех пор как Праймэйл их «освободил», частная коллекция Девы-Летописецы состоящая из легких как воздух бездельниц поредела благодаря их путешествиям на Другую сторону.

49

Традиционный белый костюм дзюдоиста.