Дьявольские наслаждения

Она кашлянула.

– Милорд, я хочу делать это не на людях. Он вздохнул.

– Что за посыльный?

– Леди Серена сообщает, что будет рада присоединиться к вам за ужином, – ответил лакей.

Эйдриан смущенно улыбнулся Эмме.

– Клянусь, я не имею к этому никакого отношения. Хочешь, я велю ей передать, что мы не сможем принять ее сегодня?

– Нет, – твердо ответила Эмма. – Если она твой друг, то было бы непростительно проявить к ней неуважение.

– Не знаю, как объяснить тебе наши с Сереной отношения… Близкими друзьями мы никогда не были.

Но Эмма была намерена вести себя любезно с бывшей возлюбленной мужа. Она – жена Эйдриана, женщина благородного происхождения. Она – победительница и поэтому проявит сочувствие и снисходительность. Но очень-очень вежливо даст понять, что Эйдриан ее навеки.

Этот совет она дала сама себе и повторила через час, когда, собираясь спуститься к ужину, встретила Гермию в коридоре.

Гермия была разодета для торжественного приема: тюрбан из крепа с павлиньим пером, золотое вечернее платье с кремовыми кружевными оборками, с пухлого плеча свисала тонкая газовая шаль.

– Как я выгляжу? – спросила она. – Скажите честно.

– За столом все будут смотреть исключительно на вас, – заверила ее Эмма.

– Хм! Я только что узнала от экономки, что Серена – умопомрачительная красавица. Я, разумеется, не поверила, потому что экономки редко говорят правду.

Эмма промолчала. Ее наряд, как обычно, был прост. Платье из светло-коричневого атласа с длинными рукавами и шелковой оборкой с цветочным рисунком по подолу.

– Умопомрачительная или нет, – ответила она Термин, – но будет непростительно, если мы придем позже ее.

Когда они подошли к столовой, Гермия замедлила шаг и сказала:

– Она ждала почти десять лет.

– Знаю, – ответила Эмма.

– Возможно, больше она никого не заинтересовала, – добавила Гермия из чувства солидарности с Эммой.

Эмма подавила улыбку.

– Гермия, в прямолинейности вам не откажешь.

– В определенном возрасте делаешься знатоком человеческой натуры, – с обезоруживающей улыбкой ответила Гермия. – Не побоюсь предположить, что эта Серена злобная особа.

– Не может быть! – рассмеялась Эмма. На предсказания Гермии стоило полагаться не больше, чем на гадания ярмарочной цыганки.

– Те из нас, кто наделен красотой, должны развивать силу характера.

– О чем разговор? Не обо мне ли речь? – спросил Одем, подойдя к дамам и предложив каждой руку. – Силу чего?

А Гермия продолжала гнуть свою линию:

– Думаю, что там присутствуют мелочность, безвкусица и скорее всего эгоизм.

Одем ничего не понял.

– Очевидно, вы говорили не обо мне.

Из отцовского кабинета появился Эйдриан, серьезный, в темном фраке, который очень ему шел.

– Вы готовы? Я умираю от голода.

Эмма с нескрываемым удовольствием оглядела мужа.

– Разве мы не ждем нашу гостью?

Эйдриан коснулся ее щеки легким поцелуем.

– Серену? Она прислала сказать, что опаздывает.

– Что я говорила? – Гермия удовлетворенно качнула головой в тюрбане. – Вот показатель пренебрежительного отношения.

На обед подали суп из бычьих хвостов, жареного фазана и баранью ногу. Еда была безупречно сервирована на белоснежной скатерти. Эмма, конечно, не могла не отметить, как вкусно приготовлены блюда, но с тем же успехом съела бы мел. Она понимала, что ведет себя недостойно, поддавшись пророчествам Гермии о Серене.

Леди Серена опоздала почти на час. Когда же, наконец, прибыла, то все в столовой – включая шестерых вышколенных лакеев – молча подняли головы и посмотрели на дверь.

– Театральный выход, – хмыкнула Гермия. – Все продумано до минуты.

Театральный выход? Серене это более чем удалось! Она стремительно вошла в зал – высокая, статная брюнетка с черными глазами и с зажигательным смехом женщины, сознающей свою красоту. Внимание всех присутствующих в столовой было приковано к ней.

– Голиаф! – с восторгом пронзительно выкрикнула она, когда Эйдриан поднялся, чтобы встретить ее.

Эмма не успела произнести что-то колкое, вроде «Я рада, что вы пришли и присоединитесь к десерту», как Серена пронеслась вперед и хлопнула Эйдриана по спине с такой силой, что любой другой свалился бы под стол.

Он же только кашлянул и удивленно поднял бровь.

– Я, вероятно, это заслужил.

– Ты заслужил в десять раз больше! – громогласно заявила Серена и окинула взглядом сидящих за столом. – Прошу прощения за то, что мы опоздали. Эту адскую леди необходимо было привести в порядок, да и викарию пришлось переодеться. – Она смотрела уже не на Эйдриана, а на Эмму, причем смотрела с изумлением.

– Не может быть… Так это и есть твоя жена?

Эйдриан рассмеялся:

– Да, это моя жена.

Гермия едва не уронила фужер с вином. Эмме удалось, не дрогнув, поставить свой фужер рядом с тарелкой. Где в ее учебнике по этикету описан подобный казус?

– Да, я его жена, и я очень рада познакомиться…

– Вот уж не ожидала! – весьма не изящно засмеялась, а вернее загоготала Серена. – Эйдриан, она для тебя слишком хороша. Во-первых, она крошечная, как росинка, а во-вторых – воспитанная. Она что, была пленницей в твоем гареме?

Он скрестил руки на груди.

– Как ты догадалась? А для тебя у меня припасена парочка пиратов.

Серена игриво ткнула его в бок.

– Мне пират не нужен. У меня есть викарий.

– Это кто? – спросил он с иронической улыбкой. – Еще одна лошадь?

– Он мой жених. Вообще-то если твоя жена не сочтет, что я покушаюсь на ее лавры, то мы с ним хотели объявить здесь сегодня вечером о нашей помолвке и обсудить благотворительные планы по сбору денег для сельской школы. – Она сделала запоздалый реверанс в сторону Эммы. – А если серьезно, леди Вулвертон, то я приветствую вас от имени прихода. Надеюсь, что мы с вами станем друзьями и будем вместе трудиться на пользу Скарфилда.

У Эммы на глаза навернулись слезы. Непозволительная чувствительность, с которой она мгновенно справилась. Быть любимой достойным человеком и помогать бедным… Это то, о чем можно только мечтать. И плюс еще подарок судьбы: у нее нет соперницы в любви.

Конечно, обязательства перед своей лондонской академией у нее остались, но от переезда в деревню выиграют все. Что касается беспокойства о семье Боскасл, то ей от этого никуда не деться.

Но… здесь она тоже нужна. Герцогу необходим сын. Флоренс необходим муж. А Седрику – жена. Так что забот у нее будет полон рот.

За поданным десертом – компотом из груш и сыром – вечер продолжался весело и приятно. Выпили также мозельского и бордо в честь радостных событий. Вскоре после Серены появился викарий, попросив прощения за опоздание, в котором снова оказалась повинна адская леди. Одем выразил глубокое сожаление по поводу здоровья этой достойной дамы, но Гермия вовремя его прервала, ткнув локтем и объяснив, что адская леди – лошадь, а не женщина.

Герцог, хотя и выглядел утомленным, был доволен. Извинившись, он удалился на покой, и Эмма проводила его до лестницы.

– Я знаю, что не заслужил такого счастья, – с улыбкой сказал он.

– Если бы дары, которые мы принимаем, давались по нашим заслугам, то мы все были бы нищими, ваша светлость.

Он кивнул:

– Возможно, он действительно вас заслуживает. Дай Бог, чтобы он не наделал тех же ошибок, что и я, там, где дело касается любви.

– Обманщик, – пробурчала Эмма, как только они с Эйдрианом остались в комнате одни.

– Прости, я не понял тебя.

– Твои манеры за столом безупречны.

– Тебе это не нравится? – Он изобразил удивление.

– Не твои манеры, а твоя лживая сущность не нравится. Ты просил обучать тебя этикету, а сам воплощение изысканности. Достаточно посмотреть, как ты споласкиваешь пальцы в чашке и как ешь ореховый пудинг.

Он развязал галстук и улыбнулся ей.

– А что, если я скажу, что просто следил за тем, как это делаешь ты?

– Я тебе не верю. Между прочим, Эйдриан, Серена – одна из самых красивых женщин, которых я когда-либо встречала.