Дьявольские наслаждения

Рай, да и только, подумала она. Сначала она провалилась в сон в объятиях любимого мужа, а утро застало ее в элегантной обстановке старинного дома.

Герцог поднялся с кресла и пронзил ее орлиным взглядом. Если он ожидал, что невестку смутит роскошь окружающей обстановки или его собственное величие, то его постигло разочарование.

Эмма Боскасл попала в знакомую стихию. Да она не растерялась бы, будучи представленной любому королевскому двору. Соблюдать этикет было для нее так же естественно, как дышать. После смерти матери ей пришлось выполнять светские обязанности при отце. Юная Эмма отвечала на письма соболезнования, помнила все дни рождения, следила за манерами братьев и сестры. Родители всегда верили в нее, и она оправдала их надежды.

А теперь она присела перед герцогом в низком реверансе.

Он удовлетворенно выдохнул и протянул к ней руки.

– Слава Богу, – еле слышно пробормотал он. – Слава Богу.

Эмма прекрасно поняла, что он имел в виду: Эйдриан не взял в жены женщину, которая не умеет себя вести. И Эмма, несмотря на сомнительный с точки зрения приличий роман с Эйдрианом, была полна решимости не запятнать имя Скарфилд.

Они обнялись, но сдержанно. Неужели герцог мог усомниться в том, что Эйдриан его сын, пронеслось в голове у Эммы? Их сходство было поразительно. У обоих одинаковые резко очерченные скулы, оба высокие, поджарые, с грациозной плавностью в движениях.

Но Эйдриан еще обладает теплотой и непосредственностью. Это, вероятно, он унаследовал от матери, решила Эмма. А герцога, возможно, съедает тайная и загадочная болезнь. От стены отделился жилистый лысый человечек и подошел к отцу Эйдриана, который весь как-то сжался.

– Это моя нянька Бриджуотер, – кисло усмехнулся герцог.

Эмма села в кресло, предупредительно подвинутое ей лакеем.

– Вы говорите о вашем секретаре и управляющем, ваша светлость?

– Да. Иди, Бриджуотер. Можешь надоедать моим детям, а я хочу побыть наедине с очаровательной леди, которая привезла мне сына. – Он в упор посмотрел на Эмму. – Я полагаю, что он вернулся по вашему настоянию?

Эмма опустила глаза, разглядывая нож с ручкой из слоновой кости.

– Главное – он вернулся домой. И сделал он это по своей воле.

Вероятно, этот завтрак наедине замышлялся как проверка ее характера. Но когда лакей подал блюдо фруктов из оранжереи – персиков, ананасов и ранней клубники, – Эмма и свекор уже непринужденно обсуждали хозяйственные дела имения, словно говорили о погоде.

– Мать Эйдриана весьма умело вела подсчеты, – с тоской в глазах произнес герцог. – В свое время я не оценил ее ума и сообразительности. Но у нее все сходилось до единого пенни.

– Похвальная практичность для леди, – с одобрением кивнула Эмма.

Он засмеялся.

– Как-то она поймала кузнеца на том, что он нас обсчитывает, а Бриджуотер этого не заметил. И мне тоже попадало, если случалось, что я недоплачивал работнику.

– А вы, будучи…

Эмма не договорила, так как отворилась боковая дверь и вошел секретарь. Бриджуотер бросил взгляд на хозяина и с тревогой произнес:

– Вы устали, ваша светлость.

Эмма уставилась в блюдо с фруктами. С одной стороны, Бриджуотер ведет себя немного навязчиво, но с другой… Она не могла не заметить, что герцог выглядит бледнее и более усталым, чем в начале завтрака. Беспокойство за здоровье свекра взяло верх, и Эмма решительно поднялась из-за стола.

– Ваша светлость, я вас утомила.

– Глупости и ерунда! Бриджуотер просто докучливая старуха.

Бриджуотер бросил на Эмму взгляд, молящий о поддержке. Тогда она сказала:

– Я тоже утомилась после вчерашнего приключения на мосту.

Герцог встал. Стальной взгляд ясно говорил о том, что его не обмануть.

– Мой сын превзошел мои ожидания, выбрав вас в жены. Я и мечтать не мог о такой леди, как вы, достойной стать герцогиней Скарфилд.

Эмма подошла к нему. Возможно, в ней взыграла гордыня, но ей была приятна его похвала.

– Для меня честь быть женой вашего сына, – сказала она, коснувшись его руки. – Я люблю его.

Герцог, все еще не веря, покачал головой:

– Как, черт побери, он смог уговорить вас выйти за него? Ну да ладно. Он унаследовал материнское обаяние, а скоро наследует мое состояние. Для меня огромное облегчение уйти, зная, что вы будете рядом и дадите ему нужный совет.

Они шли к двери рука об руку, Бриджуотер – следом.

– А куда вы собираетесь уйти, ваша светлость? – спросила она.

– Скорее всего – к Аиду.

– Ничего подобного, – вмешался Бриджуотер. – Ваша светлость собирается наверх, отдохнуть.

– Ну нет! – раздраженно отрезал герцог. – Я пойду играть в карты с Гермией и Одемом. Мы с ним оба питаем пылкие чувства к этой женщине.

– Вы не должны давать волю пылким чувствам, ваша светлость. Это может вам повредить.

– Заткнись, старый хлопотун!

Эмма закусила губу, чтобы не рассмеяться, пока хозяин и верный слуга пререкались. Ясно, что герцог не допустил бы подобной фамильярности, если бы не относился к Бриджуотеру как к родственнику или близкому другу.

Но когда они дошли до сводчатого холла, Эмма заметила, что герцог на самом деле задыхается. Она вспомнила про своего отца, про то, как считала его не подверженным никаким хворям, пока он не умер.

– Он вовремя вернулся, не правда ли? – раздался с лестницы тихий голос сестры Эйдриана. – Теперь, думаю, в доме наступит мир для всех.

Эйдриан вернулся из поездки с Седриком только к вечеру. Легким галопом он пронесся на своем скакуне по парку, где Эмма прогуливалась вместе с Флоренс. Они остановились и повернулись к нему, а он спешился и побежал навстречу. Он великолепен, как и поместье, которое наследует.

Эмма не успела с ним, как полагается, поздороваться, а он уже подхватил ее и закружил в воздухе.

– Я скучал без тебя.

Флоренс деликатно кашлянула.

– Соскучился всего за шесть часов?

– За девять, – поправил он и опустил Эмму на землю. – Вам обеим будет приятно узнать, что в окрестностях нет грабителей.

– Так, значит, вот где ты был – ловил разбойников? – спросила Эмма. – Ты жить не можешь без опасности.

Он засмеялся:

– Я не могу жить без тебя.

Будь они одни, она не смогла бы заставить себя отодвинуться от него. Он выглядел неотразимо красивым в раздувающейся на ветру белой батистовой рубашке и облегающих кожаных штанах для верховой езды.

– У тебя грязь на сапогах.

– Знаю.

– Сегодня мы ужинаем с семьей. Это официальный ужин, – подчеркнула она.

У него весело и озорно заискрились глаза.

– Ты считаешь, что я неприлично выгляжу для этого раута?

«Неприлично. Именно так. Но меня это устраивает», – подумала она и отвернулась, чтобы не выдать своих чувств.

– Ванна тебе не помешает.

– Согласен. – Рука в черной перчатке легла поверх ее руки. – Мы примем ванну вместе. У отца как раз имеется огромная, кажется, еще с римских времен.

– Эйдриан, – шепнула Эмма, – здесь твоя сестра.

Он подмигнул Флоренс.

– Собственную ванну она сможет принять позже.

– Ты совсем не изменился, – рассмеялась Флоренс.

Подбежал грум, чтобы забрать взмыленного коня Эйдриана. Мимо них к конюшням пронесся Седрик. Увидев дам, он кивнул им. А у парадного портика Эйдриану низко кланялся лакей.

– Приготовить вам ванну, милорд? – не совсем уверенно спросил он.

Эйдриан посмотрел на забрызганные грязью сапоги и улыбнулся своей беззаботной улыбкой.

– Вы что, все в заговоре с моей женой? Хотите сделать из меня респектабельного джентльмена?

Лакей тоже улыбнулся:

– Милорд, в ваше отсутствие к вам приходил посыльный.

– Ко мне? – удивился Эйдриан. – Что я еще натворил?

– Лучше сказать: чего ты еще не натворил, – уточнила Эмма, ловко увернувшись от его губ, пытавшихся поцеловать ее в подбородок.

– Не знаю, – прошептал в ответ он. – Если я чего-либо не успел, скажи. Моя жена постоянно хочет меня воспитывать.