Страница 150 из 183
Остановившись жить у подруги, Лесник дал ей возможность хотя бы несколько дней пожить с ним семейной
жизнью.
Теперь Лариса могла восполнить пробел своего «воздержания» за два месяца, что они не виделись, и
накопившуюся в ней любовь и ласку опрокинуть на физически интересующий ее объект. По случаю прибытия
Лесника, как обычно в таких случаях было, Душман предоставил ей отпуск без содержания.
Лапа решил лететь в Вашингтон в салоне первого класса. В аэропорту его должен был встречать Молох, а
поэтому у него не должно было возникнуть проблем с передвижением и общением с окружающими.
Проводив взглядом улетающий самолет с Лапой, Лесник поведал Душману, какую он привез ему работу с
деньгами.
Выслушав его, Душман беззаботно сообщил:
— Я ее перепоручу Арбату, а ты отдыхай со своей подругой и ни о чем не беспокойся. Он в этой части, благодаря твоему старанию, здорово преуспел, — заверил он Лесника.
Сев в машину Душмана, Лесник коротко попросил:
— Отвези меня домой к Ларисе. — По дороге он поинтересовался у Душмана: — Как теперь у тебя дела на
политическом фронте?
— После вашей щедрой подачи в ресторане вокруг меня сложился теперь совсем иной климат. Я оказался в
салоне избранных авторитетов. К моему слову стали прислушиваться даже те, кто ранее пытался конкурировать
со мной, но есть некоторые, которые еще дерут свой нос передо мной.
— Ничего, никуда они не денутся, им придется смириться с тем, что свершилось. А то мы их тоже начнем
игнорировать в своих делах.
— Я тоже так думаю. Переть на меня теперь никто не смеет, а непримиримые со временем оботрутся, —
объективно оценив ситуацию, согласился с ним Душман. — Тебе тачка нужна будет?
— Желательно с водителем, но только не сейчас. Когда понадобится, я тебе брякну.
— Заказ принят, но насчет тачки, когда она тебе понадобится, позвони заблаговременно, хотя бы за час, —
поставил условие Душман.
— О’кей! — небрежно бросил ему Лесник, скрываясь в подъезде двенадцатиэтажного дома, не забыв
напомнить, чтобы поручение было как можно быстрее исполнено.
Два дня, проведенные Лесником с Ларисой, пролетели, как один миг, в посещении различных зрелищных
представлений, магазинов, ресторанов. Лариса оказалась неиссякаемым на выдумку гидом, который постоянно
находил, чем его развлечь, удивить, сделать приятное. Она не давала ему покоя даже ночью, но все это
преподносилось тонко, ненавязчиво и для него являлось не обременительным, а желанным и приятным.
Утром третьего дня Лесник, проснувшись, рядом с собой в постели Ларису не обнаружил. Поднявшись и
пройдя в зал, он увидел пропавшую, которая, не обращая на него внимания, занималась физическими
упражнениями. По ним он понял, что подруга отрабатывает приемы карате. По тому, как она их выполняла, было
видно, что они уже далеко не дилетантские.
Чтобы обратить на себя внимание, Лесник произнес:
— Не понял юмора.
— Что тебя удивляет? — сделав растяжку и усевшись на пол, поинтересовалась Лариса.
— Зачем ты себя гробишь и мучаешь? Или готовишься к схватке со мной?
Поднявшись с пола, Лариса, подойдя к Леснику, доверчиво прижавшись к нему всем своим разгоряченным
телом, поведала:
— Глупенький! Я же живу одна, работаю бандершей в питейном заведении. У меня, кроме денег, в ресторане
Душмана появилось немало врагов. Кто меня защитит от их посягательств, когда ты уедешь? По штату мне
телохранитель не положен. Вот и приходится надеяться на себя.
— И далеко ты в своем карате продвинулась?
— Имею уже зеленый пояс, — гордо поведала она.
— Ништяк! — хмыкнул он. — Что-нибудь можешь мне показать?
— Для показа своих приемов мне нужен партнер, а на тебе я показывать не желаю.
— Почему? — удивился он.
— Не желаю, и все, — категорично заявила она. — Вот если хочешь, я тебе кое-что другое покажу.
— Давай, валяй, показывай, — съязвил он.
Лариса с лоджии принесла деревянный щит, на котором был круг диаметром где-то в сорок сантиметров, имеющий внутри себя еще семь кругов, но только меньшего диаметра. Закрепив щит на крюке, Лариса принесла
четыре ножа и, встав метрах в четырех, стала метать их в щит. Все ножи попали в круг, но были разбросаны по
его окружности и лишь один был в центре.
— Молодчина! — довольный ее результатами, похвалил Лесник.
— Ты знаешь, как на даче увидела твое умение метать ножи, так загорелась желанием и самой научиться
владеть твоим ремеслом. Живу одна, когда есть время, то занимаюсь такими тренировками, — из-за своей любви
к нему не замечая, что старается подражать ему во всем, сообщила она.
— Вот это дело серьезное и нужное. Столько раз мое умение метать ножи помогало выходить из разных
щекотливых ситуаций, а то и спасало жизнь.
— А не разучился ли ты метать их сейчас? — вызывая Лесника на соревнование, лукаво улыбнувшись, спросила она.
— Ах ты, прохиндейка, еще на меня хвост пружинишь, — оживляясь, пробурчал он.
— А я такая! — задиристо пошутила она.
Лесник сходил в ванную комнату, умылся наспех и вновь вернулся в зал с нетерпением проверить свое
мастерство и доказать Ларисе, что она ему не может создать конкуренцию в его мастерстве.
Подержав ножи в руке, как бы взвешивая и определяя их на вес, Лесник поинтересовался:
— Можно я метну один экспериментальный?
— Пожалуйста! — великодушно согласилась она.
Его экспериментальный бросок попал в девятку на щите. Сходив к щиту, он молча вытащил нож из круга и, встав от него в пяти метрах, без раскачивания и остановки метнул все четыре ножа в самый центр круга.
Восхищенная увиденным, Лариса с наивностью призналась:
— А у меня так не получается, ножи не хотят лететь в центр круга. Я уже подумывала, что ножи бракованные, и хотела их заменить. Теперь убедилась, что надо заменить не ножи, а мои руки.
— Ничего, еще потренируешься, и тогда у тебя тоже будет так получаться, — заверил он ее, успокаивая, а на
самом деле сомневаясь, чтобы она могла достигнуть в метании ножей уровня его мастерства.
— Куда мне еще тренироваться, если я и так часто тренируюсь, — возразила она.
— Значит, ты тренируешься без вдохновения и стимула, — пояснил он.
— В каком смысле?
— Когда обстоятельства прижмут тебя к краю пропасти и ты поймешь, что твоя жизнь зависит от твоего
умения метать ножи, тогда лишь сможешь рассчитывать на настоящий успех, по-своему, со своей колокольни, —
объяснил ей он.
Однако Лариса правильно поняла его.
— Возможно! — согласилась она. — Но мне не приходилось бывать в таких переделках, — пояснила она, снимая с себя спортивный костюм и удаляясь в ванную комнату, чтобы принять душ.
Оставшись один в зале, Лесник, опустившись в кресло, задумался: «Неужели она любит меня по-настоящему, что даже старается мне во всем подражать? Да и она мне чертовски нравится, всем хороша, — вспомнив ее
фигуру, подумал он. — Но к сожалению, она не способна родить и стать матерью моего ребенка. — Вот
единственный недостаток, который видел он в Ларисе за многие годы своих интимных отношений. — Даже
окончила курсы и сейчас совершенствуется в овладении английским языком, слушает специальные
магнитофонные записи на английском языке, даже меня иногда оставляет одного, чтобы повторить нужный ей
урок. А может быть, и мне стоит им подзаняться? — докуривая сигарету, подумал он. — А то слушаю бормотание
американцев, и ни бельмеса по-ихнему. Может быть, они меня, сволочи, ругают. При моих частых визитах в
Штаты пора кончать наглеть и надо браться за учебу. Приду к себе домой и займусь учебой. Оборудую комнату
необходимой аппаратурой и — вперед. А потом буду говорить с Альбиной только по-английски», — решительно
определился он.
Его мысли прервал телефонный звонок: