Страница 148 из 183
— И в чем, если не секрет, выражается ваша нужда во мне?
— От тебя у меня секретов нет, а поэтому поделюсь ими. Двадцатого августа сего года в Москве одним
опытным медвежатником был ограблен коммерческий банк на несколько десятков миллионов рублей...
— И все подозрения в этом ограблении сошлись на мне, — закончил мысль Чеботарева Лесник.
— К сожалению, именно так, — согласился с ним Чеботарев. — Поэтому я хотел бы от тебя услышать
вразумительное пояснение по этому вопросу без всяких выкрутасов и недомолвок.
— Владимир Григорьевич, как вы заметили, прошло уже полтора месяца с того момента, как был кем-то
ограблен злополучный банк. Так неужели за это время у вас не нашлась более подходящая кандидатура, подозреваемая в совершении данного преступления, чем моя?
— Ты не новичок в нашей кухне, а поэтому отлично понимаешь, что так как преступление совершено не у нас
в области, то оно меня не касается. К нам поступило отдельное поручение из столицы в отношении тебя. Моих
коллег ты очень заинтересовал, и через меня они желают выяснить у тебя ряд вопросов.
— Задавайте свои вопросы, я с удовольствием на них отвечу, — довольный складывающимися
уважительными отношениями друг к другу, предложил ему Лесник.
— Где вы были и что делали двадцатого августа текущего года?
— В это время я был с женой в США, где отдыхал на своей вилле.
— Ну, а если серьезно, — принимая его ответ за юмор, попросил Чеботарев.
— Владимир Григорьевич, то, что я вам сейчас сказал, не фуфло, а настоящая быль, а поэтому можете ее
смело записывать, как мои правдивые показания.
— Можешь мне доказать то, что сказал?
Достав из внутреннего кармана пиджака два паспорта, Лесник молча положил их перед Чеботаревым, а
потом пояснил:
— Я, Владимир Григорьевич, имею российское и американское гражданство, что подтверждают мои
паспорта. Кроме моих показаний, данный факт может подтвердить моя жена Гончарова-Шмакова Альбина
Илларионовна и Камалетдинов Федор Михайлович, который ездил с нами туда. Даже инспектор ФБР Золтан
Кройнер может стать моим свидетелем, что двадцатого августа я был у себя дома на вилле.
— А он как в твои свидетели попал? — обескураженно спросил его Чеботарев, откинувшись на спинку стула и
удивленно смотря на собеседника.
— Москва по его запросу прислала ему информацию на меня, из которой он узнал, что я специалист по
сейфам, что я полностью отрицаю, но как бы там ни было, но Золтан Кройнер приходил ко мне домой и
допрашивал меня по вопросу причастности к ограблению сейфа одной миссис.
— Везучий ты мужик. Кругом тебя подозревают, и нигде ты не причастен к преступлению, — записав его
показания, с ехидной улыбкой заметил Чеботарев.
— Не так, Владимир Григорьевич, вы выразились. Я не везучий мужик, а просто не совершаю больше
преступлений. А если человек не кушал чеснок, то им от него не будет и пахнуть.
Закончив допрос по отдельному поручению, Чеботарев стал интересоваться у Лесника об известных ему
фактах, связанных с ним:
— Может быть, ты так же непричастен к смене лидеров в баре у Зиновьева Аркадия Игоревича?
— Почему же я должен отрицать то, что было в действительности? — возразил ему Лесник.
— Если ты встал на путь исправления, как заявляешь, то какая необходимость вступать в конфликт с бандой
Туляка?
— Самая прямая, Владимир Григорьевич. Их интересы пошли вразрез с моими, а поэтому я не имел права
уступить им и пойти против своих принципов.
— Они угнали машину у твоего дружка Цыгана, который обратился, по-видимому, к тебе за поддержкой, в
которой ты ему отказать не мог, — подсказал ему довольный своей осведомленностью Чеботарев...
Лесник благоразумно промолчал, ни опровергнув, ни подтвердив услышанное.
— ...Мне интересно было бы узнать, как вы смогли найти машину Цыгана в Грузии и перегнать назад домой.
— Я туда не ездил за тачкой, а поэтому на ваш вопрос не могу ответить при всем моем желании и уважении к
вам, — скромно ответил ему Лесник.
Он видел, что Чеботарев в курсе происшедших в баре Туляка событий, понимая, что за свои действия там
может не волноваться, так как они не образуют состава преступления.
Симпатизируя Чеботареву как справедливому и честному человеку, он решил ему несколько приоткрыться.
— Если милиция не может защитить своих сограждан от преступного посягательства, то сограждане сами
вынуждены объединяться, чтобы защитить свои интересы.
— В этой части ты — молодец, но все равно грубо сработал и некрасиво, обидел здорово Гарика, опустил
Сварного. Если бы мы так работали и нам было бы позволено так работать, ущемляя человеческое достоинство, унижая, избивая, то, безусловно, раскрываемость преступности резко поднялась бы вверх. Поэтому за
самоуправство я тебя осуждаю. Скажи спасибо, что ни Гарик, ни Сварной не пожелали на тебя писать заявления, а то ты был бы привлечен к уголовной ответственности. Надо всех воров, скупщиков краденого выводить на
чистую воду и судить, наказывать по закону без самоуправства.
— Увольте меня от такой миссии. Действовать по закону — это ваша миссия, и здесь я сдаюсь.
— Я понимаю, что колоть тебя на сотрудничество с нами — бесполезная затея, а поэтому даже не пытаюсь, но меня как начальника уголовного розыска интересует такой вопрос: откуда у простого смертного, каким
являешься ты, оказалось столько денег, что купил себе виллу в Америке, ездишь туда, обратно и можешь жить, плюя через губу?
— А если я не пожелаю на ваш вопрос отвечать? — бросил пробный камень Лесник, недовольный, что
Чеботарев стал копаться в его белье.
— Тогда мне самому придется копать, выяснять и вынюхивать ответ на свой вопрос. Такова моя работа.
«Он такой! Начнет копать и выкопает то, чего я не хочу. Уж лучше я сам подскажу ему правильный ответ», —
подумав, решил Лесник.
— Я вас, Владимир Григорьевич, уважаю и не хочу, чтобы вы из-за меня переутомлялись в работе, а поэтому
отвечу на ваш вопрос. Я являюсь одним из совладельцев крупного завода по выработке кислорода. В
декларации, которую я заполнял при покупке акций завода, подробно указано, где я взял на это деньги.
Ежегодные дивиденды доходят до сорока процентов. Если имеешь голову на плечах, то можно выгодно пустить
вырученные деньги в оборот.
— Ну и как у тебя это претворилось практически?
— Несколько лет тому назад я вполне официально и на законных основаниях договорился и через нотариуса
купил у одного коллекционера две картины, которые продал на Западе на аукционе за несколько миллионов
долларов. Продажа картин на аукционе не является преступлением, если они принадлежат продавцу. Чтобы не
терять огромные суммы в виде налога, я доллары не повез в Россию, а положил в один западный банк, где у
меня и по сей день открыт счет.
— А как же ты смог вывезти такие дорогие картины, если закон запрещает их вывозить?
— Сейчас наша граница уже не на замке, как было в застойные времена. Она скорее стала похожа на
проходной двор с выломанными в заборе дырами. Конечно, я рисковал, вывозя свои картины за рубеж, их у меня
таможенники могли изъять и конфисковать, но, как видите, к моему счастью, ничего такого не произошло.
— А если сейчас привлечь тебя за контрабанду?
— Это исключено, надо доказать, что я вывозил через границу свои картины, что в настоящее время
невозможно, так как проверявший меня таможенник подтвердит, что я в тот или иной день через границу выехал
без своих картин, что будет документально подтверждено.
— Лихо играетесь вы с законом, дорогие коммерсанты, но и на вас когда-нибудь управа найдется, — заметил
Чеботарев.
— А я, может быть, этого и хочу. Чем чужаки будут на нашем богатстве наедать себе шею, так лучше я им