Утопия

Далеко внизу, на подобии океанского дна, Уорн различил туманные силуэты. Прижавшись лицом к плексигласовому окну, он увидел шпили и минареты фантастического города. В подводных течениях мерцали похожие на драгоценные камни огоньки. Свет потемнел, и картина исчезла. Уорн отошел от окна.

Слегка вздрогнув, цилиндр остановился. Двери в его противоположном конце с шипением открылись.

— Идем, — слегка улыбнувшись, сказала Сара.

И Уорн шагнул в рай.

По крайней мере, ему показалось, что рай должен выглядеть именно так.

Они стояли на просторной перламутрово-белой набережной. У их ног плескалось спокойное море, такое ярко-синее, что Уорну захотелось окунуть в него кисть. Во всех направлениях расходились широкие дороги из того же белого материала, плавно изгибаясь над водой и уходя к большим скоплениям зданий, башен и серебристых стен, казалось, простиравшимся до бесконечности. По обочинам росли экзотические пальмы и яркие цветы. Неподалеку покачивались на якоре несколько деревянных лодок с высокими изящными носами в форме лебедей. Тот тут, то там из воды выпрыгивали маленькие серебристые рыбки, сверкая на солнце чешуей. А над всем этим простирались купол и чистое безоблачное небо.

Сара молча повела его к мраморной скамейке под раскидистой пальмой. Уорн сел, зачарованный окружающим зрелищем. Дул свежий ветерок, прохладный и бодрящий, доносивший некий бесконечно многообещающий аромат. Казалось, будто этот вечный город поднялся из морских глубин, чтобы сделать подарок лично ему.

— Как тебе? — услышал он вопрос Сары.

Уорн покачал головой.

— Великолепно. Просто потрясающе.

Сара улыбнулась, явно довольная комплиментом.

— Это хорошо, учитывая, что тебе предстоит провести здесь большую часть недели. Мы не жалели расходов. Некоторые из водных эффектов, созданных нашими инженерами, нужно увидеть собственными глазами, чтобы в них поверить. Предполагается, что один из водных аттракционов, «Последние мгновения Помпеи», станет крупнейшей достопримечательностью Утопии. Возможно, ты о нем слышал. С помощью портативных голографических технологий мы поместили в каждую пассажирскую кабину изображение Эрика Найтингейла, и…

Неожиданно вода у их ног забурлила. К поверхности поднялся вихрь пузырей, а затем появилась длинная узкая голова, по чешуйчатым бокам которой стекала пена. На них уставились немигающие желтые глаза.

— Вот ты где, — улыбнулся Уорн.

Морское чудовище пристально смотрело на него, поднимаясь все выше из воды, фут за футом, высокое и гладкое, похожее на гигантскую змею. Шкура его переливалась и блестела, отражаясь в сверкающей поверхности воды. С идущих вдоль боков механических плавников стекали похожие на жемчужины капли. Несколько мгновений оно оставалось неподвижным, балансируя среди пены, затем начало кувыркаться и прыгать на волнах.

Уорн покачал головой. Он смог испытать это существо лишь в Олимпийском бассейне в Карнеги-Меллоне, несмотря на протесты тренера по плаванию, и вид его здесь, на широких водных просторах, стал для него откровением. Создание водного робота, достаточно впечатляющего для Атлантиды, — с разумом дельфина и гибкостью угря — стало для него самой сложной на данный момент задачей. К счастью, у него была возможность воспользоваться помощью весьма опытного коллеги. И все же фальстартов и проведенных за компьютером бессонных ночей оказалось намного больше, чем он мог предполагать. Но конечный результат — Леди Макбет, как назвали этот прототип, — стал для него наиболее успешной демонстрацией искусственного интеллекта. И, увидев плод своих трудов в его родной среде, он понял, что работа того стоила.

Неожиданно чудовище перестало резвиться и скрылось под поверхностью моря. Несколько мгновений все было тихо, и вдруг оно высоко выпрыгнуло из воды в отдалении, раскрыв пасть с рядами сверкающих зубов. Взревев, оно выплюнуло длинный язык пурпурного пламени, затем снова нырнуло под воду. Так повторилось несколько раз, прежде чем создание наконец вернулось к их скамейке, балансируя среди пены и глядя на них, словно ожидая одобрения. Из его ноздрей поднимались тонкие струйки дыма.

— Какая Атлантида без морских змей? — пробормотал Уорн. Он повернулся к Саре. — Она хорошо себя ведет?

— Она проходит бета-тестирование с тех пор, как ты ее сюда прислал. Насколько я слышала, ежечасные представления прошли без сбоев. Впрочем, у нее есть одна дурная привычка.

— Дурная привычка? Какая?

Сара кивнула в сторону змеи.

— Смотри. Скоро увидишь.

Ученый нахмурился.

— Гм… В любом случае, два первых рабочих образца ждут в аэропорту. Они прибыли вчера грузовым самолетом. После того как я прослежу за их запуском, я заберу Леди Макбет к себе в лабораторию, проверю на сбои или аномальное поведение.

Он замолчал. Казалось странным, что он снова здесь, в Утопии, рядом с Сарой. В прошлый раз его вызвали, чтобы отключить метасеть, сделать лоботомию взбунтовавшимся роботам. Но этому помешали другие события. И теперь, по иронии судьбы, круг замкнулся. Он добился ощутимого прогресса в своей работе по машинному обучению. Его теории, когда-то считавшиеся радикальными, воплотились в жизнь. И сегодня он вернулся, чтобы запустить новых, лучших, более интеллектуальных роботов.

Откашлявшись, он обвел рукой сверкающий пейзаж.

— Что ж, это воистину прекрасно, Сара. Ты можешь гордиться.

Женщина кивнула.

— Мы создали современную систему циркуляции, которая очищает и распределяет двести тысяч галлонов воды в минуту, — к нам даже обращались власти Венеции. Когда в следующем месяце откроется Атлантида, все остальные водные парки в мире немедленно устареют.

Она помолчала, глядя по сторонам. Легкий ветерок шевелил ее каштановые волосы.

— Все будет отлично, — очень тихо сказала она.

Уорн посмотрел на нее. Она все так же улыбалась, взгляд грустных глаз был ясен.

И тут он понял, что в ней показалось ему иным. С первого дня, когда он с ней познакомился, Сара всегда отличалась некоей инстинктивной, почти агрессивной уверенностью в себе. Он и сейчас ощущал эту энергию, словно исходящее от жаровни тепло, но после всего пережитого ее основательно поубавилось.

По пути из Питсбурга он уже думал о том, что скажет, когда наступит такой момент. Отчего-то здесь, среди водяного великолепия, он сумел найти лишь самые простые слова.

— И все-таки… как у тебя дела, Сара? — спросил он.

Она продолжала смотреть вдаль, на шпили Атлантиды.

— Все хорошо. Я не сразу справилась. Но сейчас все в порядке.

— Когда ты не хотела со мной разговаривать, не отвечала на мои звонки, я боялся, что… — Он на мгновение замолчал. — Я боялся, что ты не сможешь меня простить. За Барксдейла.

— Я не могла, Дрю. Сначала не могла. Но теперь могу. — Она наконец повернулась к нему. — Ты ведь помог спасти Утопию. Парк для меня — вся моя жизнь, и я должна быть тебе благодарна. Но это тяжело. Порой это невыносимо…

Женщина отвернулась. Уорн некоторое время смотрел на нее, затем снова повернулся к воде, глядя на прыжки Леди Макбет.

— Знаешь, — медленно сказал он, — это не я в конечном счете спас Утопию. Ее спас Непоседа.

Он замолчал, вспоминая финальную сцену в коридоре уровня «С».

Сара вопросительно посмотрела на него.

— Пеккем наверняка все вам рассказал. Про взрывчатку на спине Непоседы, про эхолокатор, который мы прикрепили к броневику.

Сара кивнула.

— Но эхолокатор прекратил передачу, и робот остановился, потеряв сигнал. Весь план был под угрозой. Почти не думая, я дал Непоседе команду «догони». И он подчинился. Он погнался за броневиком. И остановил его.

Женщина снова кивнула.

— Дело в том, Сара, что Непоседу никогда не учили команде «догони». Я программировал противоположный приказ. Но каким-то образом он сам обработал директиву, определил, что следует делать. Вот этого я не могу понять. Может, дело было в тоне моего голоса, в жестах? Или эта способность случайным образом возникла у него раньше и требовался лишь некий неизвестный импульс? И мне стало любопытно. Когда я узнал, что Хард-Плейса восстанавливать не будут, я попросил Терри прислать его логический модуль ко мне в Питсбург. Я предполагал, что причина его внезапного безумия заключается в том, что он был заражен вирусом Джона Доу, который я заставил преждевременно сработать. К счастью, мне удалось отключить его, прежде чем он успел причинить вред мне или кому-то другому возле того прилавка с мороженым. По крайней мере, так я думал.