Утопия

Линкольн Чайлд

Утопия

Моей дочери Веронике

Утопия(сущ.) 1. Идеальная ситуация или состояние. 2. Идеальное место или местность, часто воображаемые.

Пролог

Кори пребывал на седьмом небе от счастья. Ему удалось выпросить футболку с Джеком Потрошителем, хотя его мать три месяца клялась, что этого он ни за что не дождется, а теперь они собирались всей семьей прокатиться на «Ноттингхиллских гонках». А это самый увлекательный аттракцион не только в Газовом Свете, но и во всем парке. В прошлом месяце здесь были двое его одноклассников, и обоих туда не пустили. Но Кори не собирался сдаваться. Он уже успел заметить, что родители, сами того не сознавая, увлеклись тем, что творилось вокруг, — впрочем, он в этом и не сомневался. Все-таки это самый новый и самый лучший парк развлечений во всем мире. Неписаные семейные правила одно за другим уходили в небытие, пока наконец он не прибег к последнему средству. Полчаса жалобного хныканья сделали свое дело, и теперь, видя, как очередь впереди становится все короче, Кори понял, что он у цели.

Аттракцион выглядел весьма необычно даже по здешним меркам. Очередь медленно продвигалась по извилистой аллее, по обе стороны которой стояли старинные дома. Дул легкий прохладный ветерок, слегка пахнущий плесенью. «Интересно, как им удалось подделать запах?» — подумал Кори. На верхушках железных фонарных столбов горели небольшие языки пламени. Естественно, повсюду висел туман, как и везде в Газовом Свете.

Впереди показалась посадочная платформа. Две служительницы в забавных шляпах и длинных темных платьях помогали посетителям сесть в низкие открытые коляски на больших деревянных колесах. Служительницы закрыли дверцу в экипаж и отошли. Подпрыгивая, он покатился вперед и исчез за темным занавесом, в то время как его место занял другой и в него села следующая группа. Коляска скрылась из виду, и ее сменила еще одна. Наступила их очередь.

В какой-то пугающий миг Кори показалось, что ему может не хватить роста для этого аттракциона, но, приложив невероятные усилия, он все-таки сумел дотянуться макушкой до перекладины. Дрожа от возбуждения, он едва дождался, когда одна из служительниц поведет их на посадку, и, словно хорек, тут же метнулся к переднему сиденью и удобно на нем устроился.

— Ты уверен, что хочешь сидеть здесь, шкипер? — нахмурился отец.

Мальчик решительно кивнул. В конце концов, именно потому аттракцион считался таким страшным. Кресла располагались лицом друг к другу, а значит, сидящим спереди придется ехать спиной вперед.

— Я боюсь, — захныкала его сестра, занимая место рядом с ним.

Он грубо пихнул ее в бок, заставив замолчать. Ну почему у него нет крутого старшего брата, как у Роджера Прескотта, а только плаксивая сестренка, которая читает книжки про лошадей и считает видеоигры чем-то неприличным?

— Пожалуйста, не высовывайте из ландо руки и ноги, — сказала служительница со странным акцентом, который Кори счел английским.

Он не знал, что такое «ландо», но это не имело значения. Он собирался прокатиться на «Ноттингхиллских гонках», и ничто не могло его остановить.

Служительница закрыла дверцу, и поперек груди мальчика автоматически опустилась предохранительная перекладина. Экипаж дернулся, и его сестра испуганно взвизгнула. Кори фыркнул.

Когда они двинулись вперед, он выставил голову за борт, поглядев сначала вверх, потом вниз. Мать быстро оттащила его назад, но он успел заметить, что коляска прикреплена к чему-то вроде конвейера, тщательно скрытого и почти невидимого в полумраке, а колеса крутятся просто для вида. Но какая собственно, разница? Повозка въехала в темноту, и послышался громкий стук лошадиных копыт. Кори затаил дыхание, не в силах подавить возбужденную улыбку, и почувствовал, как экипаж начал круто подниматься вверх. Темнота понемногу рассеялась, и теперь вокруг простирались туманные очертания города — тысячи блестящих остроконечных крыш, дымки из труб в вечернем небе, а еще дальше возвышалась красивая башня. Крошечную инфракрасную камеру, скрытую за окнами на самом ее верху, он не заметил.

Сорока футами ниже Аллан Пресли без особого интереса наблюдал на экране монитора, как мальчишка в футболке с Джеком Потрошителем движется вверх по подъемнику Альфа. Последние четыре месяца эта футболка была самым популярным товаром в Газовом Свете, даже по двадцать девять долларов за штуку. Удивительно, как быстро раскрывали бумажники те, кто приезжал сюда. Мальчик разинул рот, словно на карикатуре; он крутил головой из стороны в сторону, оставляя едва заметные зеленоватые тепловые следы на инфракрасном мониторе, по мере того как его коляска взмывала над крышами Лондона Викторианской эпохи. Естественно, паренек понятия не имел о том, что на самом деле он поднимается внутри усеянного оптоволоконными огоньками звезд цилиндрического экрана, на который отбрасывают цифровое изображение два десятка проекторов. Всего лишь иллюзия — как и все остальное в Утопии.

Взгляд Пресли на мгновение остановился на девочке, сидевшей рядом с мальчишкой. Слишком маленькая, чтобы представлять хоть какой-то интерес. К тому же с ними родители. Он вздохнул.

Большинство основных аттракционов в парке были оборудованы камерами, установленными на ключевых позициях при последних головокружительных спусках и фиксирующими выражения лиц катающихся. Заплатив при выходе пять долларов, можно было купить изображение собственной физиономии — обычно с идиотской улыбкой или с выражением ужаса. А среди наиболее раскованных молодых женщин стало негласной традицией обнажать грудь перед камерой. Естественно, такие фотографии никогда не попадали на глаза публике, но доставляли немало развлечения мужчинам из обслуживающего персонала. Они даже придумали название: «Выставка дынь». Пресли покачал головой. На водном канале в Дощатых Тротуарах происходило по десять-пятнадцать подобных случаев в день. Здесь же, в Газовом Свете, такое встречалось куда реже, особенно в столь раннее время.

Снова вздохнув, он отложил «Георгики» Вергилия и быстро окинул взглядом остальные три десятка мониторов, расположенных вдоль стен диспетчерской. Все спокойно, как всегда. По стандартам Утопии «Гонки» считались не самым высокотехнологичным аттракционом, но большинство операций все же было автоматизировано. Больше всего забавляло Пресли, когда какой-нибудь умник пытался выбраться из коляски в середине маршрута. Даже на этот случай предусматривалась определенная последовательность действий — срабатывали предохранительные панели вдоль трассы, он давал оператору команду остановить аттракцион, а затем посылал дежурного, чтобы тот вывел гостя.

Пресли опять посмотрел на четвертую камеру. Мальчишка теперь находился на самой вершине подъемника. Секунду спустя тусклый свет полностью погаснет, коляска устремится вниз, и начнется настоящее веселье. Он вдруг обнаружил, что наблюдает за возбужденным выражением маленького личика, хорошо различимым даже в призрачном инфракрасном освещении, пытаясь вспомнить, когда он первый раз сам катался на «Ноттингхиллских гонках». Несмотря на то что ему, как начальнику аттракциона, приходилось многократно это проделывать, он мог описать свои впечатления лишь одним словом — магия.

— Привет, Элвис, — послышался голос в динамике.

Он не ответил. В Америке жизнь становилась невыносимой для каждого белого мужчины по фамилии Пресли. Примерно то же самое, что носить фамилию Гитлер. Или, может быть, Христос, если предположить, что у кого-то хватило смелости на…

— Элвис, ты там?

Он узнал гнусавый голос Кейла, дежурного на аттракционе «Скачки с препятствиями».

— Да, — ответил в микрофон Пресли.

— Как там у тебя?

— Ничего. Мертвая тишина.