Гробница Анубиса

— Нет, отец мой, этого не нужно, мы здесь не ради молитвы. Напротив, именно вы можете оказать нам немалую помощь.

— Если так, я полностью в вашем распоряжении, коль скоро от меня будет какой-то толк.

Я протянул руку и представился, добавив:

— А вот Гиацинт Бертинелли, мой ассистент.

— Археологи? Какая же у вас чудесная профессия.

— Да, в последнее время нам часто это повторяют.

— Как видите, здесь не так уж много осталось от языческого святилища. Все было передано в археологический музей. Вы там побывали? — (Мы закивали головами.) — Что ж, очень милый музей.

— Действительно, мы там видели костные останки, предположительно добытые здесь.

Священник покачал головой и, потирая поясницу, уселся на трехногую табуретку.

— Все так. Их нашли чуть ниже, в полях. Впрочем, мы их до этого хранили у себя во вполне пристойной могиле, — поторопился он уточнить. — Около часовни. Чтобы ничего от вас не скрывать, добавлю, что, по нашему мнению, речь идет о несчастных жертвах времен оттоманского нашествия. Обнаружили же их недавно… Бог ты мой, уже с десяток лет назад. Да, примерно столько. Пахари обнаружили нечто, походившее на древнюю могилу, расположенную изголовьем к вершине склона. Очень древнюю. Мы тотчас обратились к вашим коллегам с просьбой изучить ее. К несчастью, мумия рассыпалась в прах, когда ее попытались извлечь.

Гиацинт мгновенно оживился:

— Вы сказали «мумия»? Я не ослышался?

— Именно. Мумифицированное тело. Знаете, как в Египте.

— Мы вас прекрасно поняли, — прошептал я.

— Те нас слушали не так внимательно, иначе мумия не рассыпалась бы безвозвратно. По крайней мере так хотелось бы думать. Как бы там ни было, мы им в утешение показали те древние кости, укрытые около часовни. Тем более что найдены они были в том же месте. Почти в том же. Археологи занялись их датировкой и нашли, что они очень древние. По крайней мере некоторые из них.

— Вы сказали «очень древние». А нельзя ли поточнее? — подал голос мой спутник.

— Если память мне не изменяет, их возраст — четыре-пять тысяч лет. Но в моем возрасте, знаете, нетрудно и запамятовать…

— Ну, те, что мы видели в музее, гораздо моложе, — уточнил я.

Священник только пожал плечами и молитвенно соединил ладони.

— Деньги, — вздохнул он. (Я наморщил лоб и весь превратился в слух.) — О, это уже ни для кого не секрет. Там нашли не только кости, но много всякого. И самым таинственным образом все исчезло. Точнее, его купили, — добавил он совсем тихо.

— Вы подразумеваете, что все скупили коллекционеры? — скривился я.

Священник кивнул в знак согласия:

— Вне всякого сомнения. — Казалось, он на секунду замешкался, но потом решился: — Не сочтите мое неведение оскорбительным и заранее простите мой следующий вопрос, но… Вы археологи с именем?

Вопрос застал меня врасплох.

— Я много чего раскопал в вашей стране, и, скажем так, моя репутация открыла мне много дверей. Я работал в Лувре, а также для многих греческих музеев в Афинах, Спарте, Дельфах…

— Ни слова более, — прервал он меня. — Я, может, и не дам полного ответа на ваш вопрос, но есть некоторые дополнительные сведения, которые, вероятно, помогут вам лучше изучить наш остров. — Заинтригованный, я подался вперед. Он между тем продолжал: — Я думаю об одном человеке, с севера острова, об ирландце по фамилии О'Коннор; как все эти перекупщики, он несколько лет назад приобрел разрушенный монастырь. Он его отреставрировал и превратил в виллу, но не это главное. Этот человек, любитель искусства и античности, как о нем поговаривают, постепенно скупил сотни древних предметов, найденных на этом острове. Отыскивал их по всему свету и свозил обратно на Хиос. После его смерти они завещаны музею, но пока он жив, он заботится об их сохранности и иногда соглашается показывать их исследователям. Если ваша репутация такова, как вы мне ее описали, думаю, он не откажется показать вам свою коллекцию.

Гиацинт одарил меня оптимистической улыбкой. И тотчас осведомился:

— А где мы можем встретиться с мистером О'Коннором?

— У вас есть бумага и карандаш? — спросил священник.

Я тотчас вытащил из рюкзака блокнот.

— Если нетрудно, пишите с моих слов. Я уже не так хорошо вижу.

Он продиктовал, а я как можно точнее записал все это в блокнот.

— Эти сведения для нас совершенно бесценны, отец мой.

— Ну, это все, что могу. Сожалею, что больше мне нечем вам послужить. Но я тоже хочу показать вам наши маленькие сокровища. Они недостойны, конечно, луврских, но мы ими гордимся. Идите-идите, подойдите ближе!

Он не без труда поднялся и подтолкнул нас к алтарю, с которого взял свечу и осветил стены часовни. Позолота украшавших ее икон замерцала в неверном свете огарка. Мадонны, святые, щекастые младенцы и не знаю уж кто еще, все в нимбах, взирали вниз с той скромной высоты, куда их определил здешний зодчий. Во всем этом я нисколько не разбирался.

В отчаянии я посмотрел на Гиацинта, и против всяких ожиданий он принялся комментировать живопись как настоящий любитель и эксперт, что доставило священнику немалое удовольствие. Решительно, этот человек не переставал меня удивлять.

Что до меня, я там видел только лица с неумело переданными чертами, ошибки перспективы и кричащий избыток позолоты, все это не дотягивало до самой простенькой фрески скромнейшего из античных жилищ. Сам алтарь с его вышитыми покровами отнюдь не являлся образцом хорошего вкуса. А от распятия и вовсе бросало в ужас. Христос на кресте более всего походил на детский рисунок: большое кольцо на месте головы, по два отростка Т-образной формы в роли рук и ног, и все это наложено на перекладины креста, грубо обернутые золотой фольгой и усеянные разноцветными полудрагоценными камнями. Крикливо, истово и безвкусно — Этти пришел бы от всего этого в полный восторг.

— Спасибо вам за помощь и за то, что благодаря вам мы познакомились с этими маленькими шедеврами, — завершит свои хвалы Гиацинт.

Почтенный старец аж зарделся от удовольствия и даже проводил нас до крутой тропы, ведущей к часовне.

— Да хранит вас Господь. Но будьте осторожны: здесь можно было подвернуть ногу. Уж кому, как не мне, Бог ты мой, этого не знать.

Тут мой спутник вытянул из кошелька две купюры по сто евро и вложил их в руку остолбеневшего священника.

— Это на содержание часовни, — произнес он.

— Да благословит вас Всевышний, дети мои, — воскликнул тот и еще раз напомнил: — Только не забывайте: почва здесь осыпается под ногами. Лучше не спешить и идти осторожно.

Произнеся слова прощания, мы заспешили вниз по тропке и снова спрямили дорогу, пойдя по мастиковой плантации. Человек, указавший нам дорогу к часовне и, по всей вероятности, наблюдавший, как мы беседовали со священником, еще издалека помахал нам и приблизился, крутя в пальцах сигарету.

— Э-гей! И куда вы теперь.

— В Пирги!

— Пешком? По такой жаре? Вас высушит, как смокву, вы этого добиваетесь? Идите сюда, тут у меня под деревьями грузовичок!

Мы радостно поспешили на его зов.

Этот человек сообщил нам, что уж пятый десяток лет живет сбором мастики, как жили еще его предки. В старенькой и движущейся толчками машине нам было гораздо приятнее добираться до Пирги, чем маяться пешим ходом в убийственную жару, да еще и с незнакомцем за спиной.

— Так вы здесь живете с детства? — вежливо спросил Гиацинт.

— Ну да, парень, — отвечал тот, не выпуская изо рта сигарету. — Конечно, я не видал столько стран, как вы, но я бы такую жизнь не променял бы ни на что на свете. Да и потом никто меня не заставляет рыть землю, — добавил он, кивнув в мою сторону. — Держу пари, что ты вдобавок полжизни проучился. — Я кивнул, а он покачал головой и хохотнул: — Столько учиться, чтобы копать ямы, надо же!

— Кстати о ямах, священник в часовне сказал нам, что лет десять назад в полях велись раскопки. Это так? — спросил я.

— Отец Иоаннис? Занятный старик! Ну да, так и было. Эти свиньи выдрали с корнем несколько деревьев. И думаешь, они посадили их снова или хотя бы заплатили за потраву? Ни гроша! — Он окинул нас недоверчивым взглядом. — А вот вы, ну-ка отвечайте быстренько, вы-то не собираетесь копать у меня на поле, а?