Околдованные

Замерев, едва сдерживая дрожь, он увидел, как широко распахнулись и помутнели ее глаза. Затаив дыхание, он ощущал, как кровь наполняется трепетом от слияния с ней.

Затем она начала двигаться.

Движения бедер затягивали его все глубже. Медленно, мучительно медленно, с низкими стонами при каждом долгом, глубоком толчке.

Теперь она видела лишь его глаза, блистательно золотые и невероятно глубокие, когда они вместе попали в неизведанное пространство, где воздух трепетал на коже, словно бархат. Их пальцы были переплетены, глаза оставались открытыми. Все импульсы, сотрясающие ее тело, превращались в постоянный трепет, который переполнял сердце, готовое разорваться.

Когда оно не выдержало, наряду с разумом и телом, Роуэн выгнулась Лиаму навстречу, произнеся его имя с некоторым изумлением. Он ответил, назвав ее по имени, зарылся лицом в ее волосы и бросился вниз вместе с ней.

Он лежал сверху, голова покоилась между ее грудей, тело стало мягким, как воск. Она не открывала глаза, стараясь удержать ощущение взлета, падения. Никогда прежде она не находилась в такой гармонии со своими желаниями, или с желаниями мужчины.

Роуэн поняла, что раньше не была настолько готова отдаться этим желаниям. Сейчас она даже стремилась к этому.

Ее губы немного изогнулись в улыбке, рука лениво прошлась по его волосам. Она видела в своей голове, как они вместе лежат, растянувшись на кровати, обнаженные, потные, сплетенные друг с другом.

Еще она думала о том, сколько времени пройдет, прежде чем он снова захочет ее.

— Я уже хочу. — Голос Лиама был тихим и низким. Он провел языком по ее груди, заставив Роуэн задрожать.

— Мысли — это личное.

Она была мягкой и теплой от любви. Он скользнул рукой вверх, медленно прошелся по изгибам ее тела.

— Я был внутри твоих мыслей. — Сосок затвердел под его языком, и желание вспыхнуло вновь. — Я был внутри тебя, a ghra. Какой теперь смысл в секретах?

— Мысли — это личное, — повторила она, но последнее ее слово закончилось стоном.

— Как пожелаешь, — он выскользнул из ее мыслей, в то же время, заходя в нее.

Должно быть, она уснула. Последнее, что она помнила — как свернулась рядом с ним после второго удивительного полета в рай. Она потянулась и обнаружила, что находится в кровати одна.

Солнечное утро превратилось в дождливый день. Мирный стук дождевых капель и золотистый туман, будто задержавшийся в ее теле, уговаривали ее снова скользнуть в сон.

Но любопытство было сильнее. Глупо улыбаясь, она подумала о том, что находится в его кровати. В его комнате. Проведя рукой по спутанным волосам, она села и огляделась.

Кровать была потрясающей. Пышная перина, покрытая шелковыми простынями, со спинкой из блестящего темного дерева с вырезанными на ней звездами, странными буквами и символами. Роуэн медленно провела пальцами по резьбе.

У него тоже напротив кровати был камин. Этот был выложен из какого-то темно-зеленого камня и заканчивался сверху такой же каминной доской. Украшением служили разноцветные кристаллы. Роуэн тут же представила себе, как они будут сиять, поймав солнечный свет. С одной стороны стояли в подсвечнике три толстые белые свечи.

Еще в спальне стояло высокое кресло, спинка которого была похожа на спинку кровати. На одном из его подлокотников висело синее тканое покрывало с полумесяцами.

На столике рядом с кроватью стояла лампа с основанием из бронзовых русалок. Зачарованная, Роуэн провела рукой по закручивающимся хвостам.

Она заметила, что Лиам предпочитает минимум мебели, но отбирает вещи очень тщательно.

Она поднялась, потянулась, откинула назад волосы. Дождь заставлял ее ощущать приятную лень. Вместо того чтобы искать свою одежду, она подошла к шкафу, надеясь найти там халат, в который можно завернуться.

Она нашла то, что заставило ее пальцы крепче сжать дверь — длинную белую мантию с широкими рукавами.

Он был в ней прошлой ночью, в каменном круге при лунном свете. Мантия колдуна.

Быстро закрыв дверь, она начала обшаривать комнату взглядом в поисках своей одежды. Внизу, с дрожью подумала она. Он раздел ее внизу, а потом…

Что она наделала? О чем только думала? Все было по-настоящему, или она просто сошла с ума?

Неужели она провела с ним в кровати несколько часов?

Если это все по-настоящему, если все, что она до этого считала фантазиями, оказалось чистой правдой, мог ли он использовать свою силу, пробы заманить ее сюда?

За неимением лучшего, она стащила с кресла покрывало, завернулась в него и как раз завязывала потуже концы, когда открылась дверь.

Лиам удивленно поднял бровь, когда увидел ее завернутую в покрывало, которое мать соткала для него на двадцать первый день рождения. Роуэн выглядела немного взъерошенной и очаровательной, и необыкновенно желанной. Он сделал шаг вперед, прежде чем уловил тень подозрения у нее в глазах.

Раздраженный, он прошел мимо нее и поставил на стол чайный поднос, который принес с собой.

— О чем ты еще подумала и что я еще не объяснил?

— Как ты можешь объяснить то, что невозможно?

— Что есть, то есть, — просто сказал он. — Я потомственный колдун, потомок кельтского Финна. Вся моя сила дана мне с момента рождения.

Это она приняла. Она все видела, все чувствовала. Она распрямила плечи, ее голос был ровным.

— Ты использовал свою силу на мне, Лиам?

— Ты просила не влезать в твои мысли. Так как я уважаю твои желания, впредь будь конкретнее в своих вопросах. — Явно рассердившись, он сел на край кровати и взял чашку с чаем.

— С первой минуты я почувствовала к тебе сильное физическое влечение. Я вела себя с тобой так, как ни с кем другим. Я только что была с тобой в постели и чувствовала такое… — Она глубоко вздохнула под его пристальным взглядом и увидела победный блеск в его глазах. — Ты околдовал меня, чтобы затащить в постель?

Блеск потух, победа так быстро сменилась злостью, что Роуэн инстинктивно отступила на шаг назад. Китайский фарфор звякнул о дерево, когда он поставил чашку. Где-то не так далеко раздался невероятно сильный раскат грома.

Все же он медленно поднялся на ноги, как волк, думала она, преследующий добычу.

— Любовные заклинания, зелья? — Он подошел к ней ближе, она отскочила назад. — Я колдун, а не шарлатан. Еще я мужчина, а не мошенник. Думаешь, я стану тратить свой дар и порочить имя семьи ради секса?

От одного его пренебрежительного жеста оконные стекла дрогнули и покрылись трещинами. Роуэн тут же поняла насколько может быть опасен его характер.

— Я не просил о тебе, женщина. Не знаю, какую роль здесь сыграла судьба, но ты приехала в это место, ко мне, по собственной воле. И точно так же ты вольна уйти.

— А ты ожидал, что я не стану задавать вопросов? — ответила она. — Просто пожму плечами и приму все как есть? О, Лиам — колдун. Он может превращаться в волка, читать мои мысли и в одно мгновение перенестись из одной комнаты в другую, когда пожелает. Правда, удобно?

Она резко отвернулась от него, так что покрывало закружилось вокруг ее голых ног.

— Я образованная женщина, которую только что с головой окунули в какую-то сказку. Я, черт побери, имею полное право задавать любые вопросы.

— Ты нравишься мне еще больше, когда злишься, — пробормотал он. — Интересно, почему?

— Не имею понятия, — бросила она в ответ. — Между прочим, я не злюсь. И никогда не кричу, но с тобой все наоборот. Я не падаю к мужчинам в кровать и не ругаюсь с ними, завернутая лишь в одно покрывало, и поэтому вопрос о том, не использовал ли ты на мне свою магию, кажется мне вполне логичным.

— Возможно, ты права. Обидным, но логичным. Ответ — нет. — Теперь он говорил почти устало, возвращаясь к кровати и поднимая чашку с чаем. — Никаких заклинаний, никакой магии. Я викканин, Роуэн. Самое важное правило нашей жизни, которое не может быть нарушено, гласит «Не навреди». Я никогда не причиню тебе вреда. А моя гордость не позволит мне влиять на тебя. Ты чувствуешь то, что чувствуешь.