Бега [Скачки]

— У тебя комплексы на его почве. Ведь Замечек просто писк моды! Мания какая-то!

Насчёт комплексов и маний я была вполне с ней согласна. Во мне сидела нелюбовь к Замечеку и конюшне Двуйницкого. Зато я всегда любила Щудловского и конюшню Вонгровской. Несчастьем всей моей жизни были ставки не на то, что должно прийти, а на то, чему я от души желала быть первым на финише. Прогнозировала я заезды очень даже неплохо, только ставки делала идиотски.

— У тебя Замечек и только он один?

— Нет, две лошади у меня. Тройка и восьмёрка.

— Значит, вы выиграете, потому что у меня обязательно все поломается. Разве что Бялас поедет как следует! Метя, ты куда это?

Метя остановился возле моего кресла и возмущённо посмотрел на меня.

— Я что, непременно должен публично объявлять такие вещи? Я выхожу в приватных и интимных целях, какое тебе дело куда. А может, я ещё раз поставить хочу? И что?

— Да ничего. Мне ведено за тобой следить. Чтобы тебя до понедельника не убили.

Метя, который уже начал было пробираться дальше, остановился.

— А как во вторник?

— А вторник меня не касается. Все надеются, что ты в понедельник найдёшь каплю мозгов в башке, поэтому вторник неважен. Погоди, я тоже пойду…

— Ты мне голову в сортире поддерживать не будешь, уж извини!

— Взаимно. У тебя совсем крыша поехала…

Моника Гонсовская страшно меня разволновала, выбрав из паддока четыре лошади, две из которых были у меня в триплете, а две я выбросила. Пришлось мне сыграть шесть последовательностей, она сыграла три, прибавив Почку к Галерее и Юниору. Почку она посчитала лучшей лошадью в этом заезде, но я предостерегла её от манер Бяласа, который выигрывал исключительно престижные и высокооплачиваемые заезды, стараясь к тому же делать это на фуксах. Он права не имел показать как следует эту Почку, если потом хотел иметь с неё хоть какую-то прибыль.

Пришли все как следовало. Все сходилось, как по нотам.

До конца дня ситуация не изменилась. Повыигрывали все лучшие лошади, с которыми до сих пор обращались настолько оригинально, что Марина, кобыла первого класса, оказалась фуксом-монстром и её не угадал даже Метя. Ровкович выиграл на ней без малейшего труда, он её просто пустил бежать, а больше ничего и не требовалось. Последовательность выиграла только Моника Гонсовская. Пан Здись выиграл квинту, впал в экстаз и с лёгкостью смирился с тем, что выиграл лишь восемь миллионов вместо миллиарда. Финансовые разочарования почему-то не отражались на его психике.

— Ты была права, — задумчиво сказала Мария после последнего заезда. — Вы с Метей оба были правы. Что-то с ними случилось, и ездят они честно…

Завейчик нашёлся в весьма неоригинальном месте, а именно в собственной квартире, запертой на обычный замок, который защёлкивается при захлопывании. Доложила о нем домработница, которая приходила убираться раз в неделю.

Он лежал в прихожей на полу, по мнению врача, с прошлой субботы. Домработница приходила по пятницам, в эту пятницу как раз немножко опоздала, пришла не утром, а чуть позже полудня, и день у неё явно получился неудачный, потому что она долго ещё носилась со своим рапортом. Сперва она пыталась сообщить о своей находке соседям и дворнику, но никого дома не застала. Постояла на пороге квартиры Завейчика, потому что ей страшно было перешагивать через труп, чтобы добраться до телефона, и помчалась искать автомат. Три четверти часа она потратила впустую, после чего лично отправилась в ближайший комиссариат полиции. Направление домработница выбрала аккурат противоположное, в результате, чуть ли не в истерике, она остановила проезжавшую радио-патрульную машину ГАИ. После шести вечера сведения наконец дошли куда следует, а я узнала про все это только в субботу вечером, вернувшись с бегов.

Машина покойного сразу же приобрела первостепенную важность, её тщательно обследовали уже в субботу утром. Нашли также одного-единственного свидетеля, который видел возвращение Завейчика домой. Сосед, который выгуливал собаку, встретил двоих, один из которых показался ему страшно пьяным, а второй его заботливо вёл. Было уже очень темно, поэтому ни одного из них сосед как следует не разглядел. Тот, кто был пьян, показался ему Завейчиком, кроме того, выходили они как раз из машины Завейчика. Второго же сосед не мог узнать ни за какие коврижки.

По машине удалось определить, что хозяина везли на заднем сиденье. На переднем, возле водителя, сидело одеяло Моники, в которое был завернут какой-то тип в перчатках и чистой обуви. Одеяло оставило чёткие следы. На нем, в свою очередь, могли остаться чёткие следы самого типа, но оно бесповоротно пропало.

По мнению врачей, Завейчика сперва вырубили каким-то газом, а потом старательно и умело огрели по шее, отчего он сразу же умер. Довольно гуманно. Рубанули его уже дома, в той самой прихожей, и никуда больше уже не переносили. Предмета, который использовался для убийства, не нашли, из чего можно было сделать вывод, что умный убийца забрал его с собой.

— Юзя считает, и, по-моему, верно, что полиция должна прикидываться сборищем идиотов, — говорил мне Януш. — Симулировать необычайно неуклюжее и вялое следствие. Как видно, в этом деле сидит кто-то хитроумный и замечательно замаскированный. Следов не оставляет, вся наша надежда на то, что он плюнет на глупую полицию и совершит какую-нибудь ошибку.

Я забрала у него одолженные материалы по бегам, заботливо проверив, все ли они отдали.

— Уж за неделю-то можно было узнать хоть что-нибудь новенькое? Портки убийцы своим чередом, но ведь Вы же кого-то допрашивали, нет?. И что?

— И похоже на то, что все были уверены, что всем управляет ломжинская мафия, что тем более странно, так как они страшные примитивы. Каждому виден их интеллектуальный уровень, и прямо-таки трудно понять эту веру в их руководящую роль. Они располагают только двумя преимуществами: физической силой и деньгами. Послушный получает деньги, упрямый — мордобой, метод весьма несложен…

— Эйнштейн для него не требуется, — критически согласилась я. — Может, так оно и действеннее. Их шмотки обследовали?

— Никто из них не ходил в те заросли, они отчитались за субботнее утро с точностью до минуты; Но они вообще-то устраивают такие вещи через посыльных. Остальные шайки состоят каждая из трех человек, и ты это должна знать лучше нас…

— Сарновский, Бялас и Вишняк — вот вам одна, а вторая иностранцы: Батька, Глушкин и такой тип, в этом году приехал. Как его там.., а, Бабалиев, но он плохо ездит. Об этом все знают. Индивидуальная трудовая деятельность — это Замечек и Ровкович, а также Щудловский, чтоб он лопнул. Я все время на него ставлю, а он не приходит. Ученики участвуют в этом от случая к случаю… А, вот именно! Такой вот Верковский мог бы вам пригодиться.

— Верковский? Почему?

— Ссадили его. Ходит и канючит, что позволил уговорить себя и взял дурацкие пять миллионов, а карьера теперь загублена. Ему оставался один заезд до повышения, не хотел брать деньги, собирался выиграть, но ему просто всунули насильно, а комиссия вдруг прозрела. Вишняка, который придержал фаворита, они вообще не заметили. Верковского же заметили сразу и влепили ему запрет ездить до конца сезона. В отчаянии и под влиянием высокоградусных напитков он мог бы рассказать вам побольше других.

— И ты не могла этого раньше сказать?

— Я думала, это вы и сами узнаете. Кроме того, правду говоря, он у меня совсем из головы вылетел.

— Малиновский что-нибудь говорит?

— А, пардон… Его фамилия совсем не Малиновский, это Метя с Марией так его окрестили, чтобы его фамилию языком не трепать. В конце концов, это человек известный и на высокой должности. Но настоящий лошадник.

Я сказала, как на самом деле фамилия Малиновского. Януш странно посмотрел на меня.

— Ты что, действительно ещё не поняла, что именно в этих высших сферах и следует искать Василя? Ты просто не отдаёшь себе отчёт, что этот ваш Малиновский замечательно подходит.