Страница 33 из 60
— Тоже мне, нашёл чему радоваться, — рассердилась Мария. — Забитый фаворит идёт!
— Пальма вырывается! — заорал Юрек.
— Давай, Пальма! — завизжал Метя. Я подумала было, что мне бы от него глаз не отрывать, потому что его укокошит кто-нибудь из тех, кто массово ставил на Ватмана. Эти несчастные как раз толпились у него за спиной. Задушат его, а потом свалят на убийцу Дерчика или на Василя. Или Василь использует положение, рассчитывая на то, что все скажут: Метю убил выведенный из себя игрок. Но тут я посмотрела на заезд и забыла про Метю.
— На прямую выходит Ватман, — говорил рупор. — Вторая Флинта, потом финишируют Пальма с Цербером…
Флинта начала приближаться к Ватману. Пальма шла вперёд как машина.
— Давай, пятёрка!! — страшно рявкнул пан Эдя.
— Беги, Кацперский! Беги!! — выл кто-то у меня над головой.
— Давай, Пальма!!! — верноподданнически драл глотку Метя.
— Стой, кретин! Куда ты лезешь! — верещал Вальдемар.
— Они меня в могилу сведут! — сказала я сердито. — Давай, Сарновский, сволочь, пускай же лошадку!
— Эй, Кацперский, купи себе коньки!! — страшно заорал кто-то у нас над головой.
Сарновский на Пальме выходил вперёд с пугающей лёгкостью. Он даже не погонял лошадь. Кацперский, получивший предложение о приобретении коньков, порол ослабевшего Ватмана. За ним шла Флинта, голова в голову с Цербером.
— Лидирует Пальма, второй Ватман, — говорил рупор деревянным голосом. — Пальма, Ватман, Пальма, Флинта, Пальма, борьба за второе место. Флинта, Цербер… Фотофиниш.
Пальма была безапелляционно первой, она свободно обогнала остальных на три корпуса, за ней Флинта пришла вместе с Цербером. Ватман остался на целый корпус сзади. Я поостыла и поспешно проверила, жив ли Метя, а также попыталась сделать свои выводы из заезда. Сарновский первый раз в жизни поехал на Пальме как следует, до сих пор он её придерживал, и ясно видно, что это лошадь класса дерби. Он не взял деньги за то, чтобы её придержать, и Василь ничего ему не велел?
— Это фукс? — спросила Моника.
— Все зависит от того, что за лошадь пришла второй. С Флинтой — мощный фукс, с Цербером — весьма средний. Мне-то кажется, что второй пришла Флинта, но головой не поручилась бы…
— А я же говорил вам, поставить квинту с Пальмой, всю дорогу говорил, так нет! — скандалил Вальдемар. — Теперь можем эту квинту под трамвай положить или повесить на гвоздик, не скажу где!
— Фукс, панове, пятьдесят тысяч только за «верх» дадут! — уверял пан Здись. — Мне все равно, что пришло вторым, у меня одна Пальма была!
— У вас с головой плохо? — допытывался рассерженный Юрек. — Какие пятьдесят тысяч, Пальма вторая фаворитка!
— Ничего страшного, все и так ставили на Ватмана!
— И откуда они вытряхнули этого Ватмана, в нем же никакого смысла не было!..
— Репа ему рекламу сделал.
— И смотри ты, какие они умные, какие тайны знают! Сам Репа на него поставил! А конь перед финишем встал!
— Ну что ты сделаешь, хоть слезай с него и сам скачи.
— А что ещё остаётся?
— Мне все же показалось, что Цербер был чуть впереди Флинты, — сказала Моника Гонсовская. — Это хуже?
— Во-первых, хуже, а во-вторых, неизвестно, так это или нет. Мы тут сидим на повороте, видим финиш под углом, и тот конь, что ближе к нам, всегда кажется отсюда первым. Я надеюсь, что была все-таки Флинта, посмотрим по телевизору.
Повторение заезда на экране поделило толпу на две половины. Ссорились все до тех пор, пока возле судейской вышки не появились флажок и зелёная лампочка.
— Успокойтесь, Флинта уже висит! — сообщил полковник. — Есть: три-один.
— Если они этого Фигата не возьмут за горло… — начала я угрожающе.
— Вот холера, — сказала Мария, — я же говорила, что у меня такое впечатление, что заканчиваю я «стенкой». Так нет же, прохлопала одну лошадь. А мне так хотелось душевного спокойствия!
— Что ты пропустила?!
— Теперь-то могу признаться. Семёрку. Когда я диктовала, мне почему-то показалось, что идёт шесть лошадей, и я не посмотрела, что бежит семь.
— И что, мне теперь на твою семёрку поставить отдельно, только чтобы не пришла? Она же обязательно в таком случае последней будет!
— Ты меня утешаешь, но я её и сама могу поставить…
— Сомбреро! — ехидно объявил Метя. — Тут выиграет Сомбреро. Давай, Болек!
— Да, Сомбреро! — радостно подхватил пан Здись. — Мне тоже кажется, Сомбреро или Акация…
— Какая тебе Акация, это Вишняк! Как же, придёт у вас Вишняк на Акации, ухо вам от селёдки и от жилетки рукава!
— Метя, ты сам говорил, что придут хорошие кони! — яростно прошипела я. — Сомбреро можешь себе на дурную свою башку напялить, придёт Акация! Почему, черт возьми, Сомбреро?
— Его придерживали, — коротко ответил Метя. — Могут прийти Сомбреро с Акацией. Давай, Болек! Я обернулась к Монике Гонсовской.
— В паддок! — скомандовала я ей. — Сегодня меня кондратий хватит от их честных бегов, ей-Богу, повеситься можно! Посмотрите на это чёртово Сомбреро!
Объявили суммы выигрышей, психоз на почве Ватмана очень помог: последовательность стоила сорок тысяч, «верх» не оправдал надежд пана Здися, еле-еле одиннадцать тысяч вместо пятидесяти.
— В триплете по-другому считают! — невозмутимо ответил он. — «Верх» кто-то мог поставить в последний момент, в триплете по крайней мере в три раза больше!
— А хоть бы и в тридцать! — заявила Мария. — Мне наплевать, хоть миллионы, при условии, что сейчас не выиграет, например, Войцеховский.
— Опомнись, невозможно, чтобы Опёнка сдерживали подряд четыре года! Конь четвёртой группы.
— Да у него вес маленький.
— Но на нем едет ученик Лейба! Не знаю, что нужно делать, чтобы в этом заезде выиграл Лейба на Опёнке! И вовсе не буду на него ставить, ставь сама, если хочешь! Что у вас там с Метей?
— Сомбреро, Акация и Замечек. На остальных я поставила на всякий случай отдельно и, разумеется, чёртова седьмого коня прохлопала…
Моника Гонсовская из паддока выбрала Акацию и Сомбреро. Сомбреро окончательно меня добил бы, если бы не конфиденциальные сведения от Мети. Раз сдерживаемые до сей поры лошади теперь едут как следует, и на Сомбреро до сих пор ездил или Ровкович, или Батька, или ученички, весьма скупо одарённые по лошадиной части, а теперь на Сомбреро едет Болек Куявский — у этой скотины большой шанс! В лошадях девушка эта понимает и впрямь великолепно, оценивает качество и форму одним взглядом. Лады, давай. Акация, давай. Сомбреро!..
Опёнка я выбросила и чуть не сдохла от ужаса. Лидировал зверь аж до половины финишной прямой, на трибунах поднялся крик. В конце концов обогнал его Сомбреро, а подлый Вишняк на Акации вышел только в последнюю секунду, демонстрируя поистине дьявольский финиш. До сих пор все концы с концами замечательно сходились, все ездили как следует на самых лучших лошадях. Вишняк на фаворите выиграл раз в сезоне, теперь пришёл к финишу, хотя и был фаворитом по ставкам. Вопреки подсказкам из разных источников, большинство держалось за Акацию. Мария выиграла половину триплета с Метей и ещё собственный, кроме того, у них получалась квинта, которую разбушевавшийся пан Здись оценивал На миллиарды. Моника Гонсовская объявила мне, что на те деньги, которые ухитрилась до сих пор выиграть, она поедет в Лондон. Уже после первых попаданий она перекинулась на кассы по пятьдесят тысяч, и до меня задним умом дошло, что и я могла бы сделать то же самое. В триплете у меня прошли две лошади, я посмотрела на список четвёртого заезда: восемь двухлеток…
— Первая группа, а приз неважный, — сказала я Марии. — Если принимать во внимание, что тут творится, прийти должен был бы Бялас, который по правилам придержал бы коня, ожидая заезда с именным призом. Или придержит лошадь из личных соображений. Дома я угадала, что тут должно прийти, но сейчас не знаю.
— У меня получается тройка.
— А Оливка? Я рассчитываю на Щудловского. И что ты так держишься за этого Замечека, я его выбросила.