Страница 65 из 87
зубари!
Жена мужу бай говори.
Ех
ех
ех!..
Комарики
мухи
комары...
Кованым сапогом выбил Ерошка яму в земляном полу и, задыхаясь, свалился в ту яму.
Хмельные крики, бешеный хохот:
– Твой верх, Ерошка!
– Твоя победка!
– Остынь, упарился.
Плескали на победителя вино ковшами. [143/144]
Ярмак молча сидел в переднем углу и крутил перевитый первой сединою ус. Чадили светильные плошки с жиром, в оконных прорубах зеленели плахи льдин.
Вошел караульный голова Тимоха Догоняй и крикнул от порога:
– Какие-то приехали, поклонных соболей привезли. Пускать ли?
– Где они? – спросил атаман.
– У городовых ворот дожидают.
– Зови давай!
С реки Немнянки – казаки окрестили ее Демьянкой – пришел с подарками старый остяцкий князь Бояр. Заодно с ним из-за Яскалбинских болот пришел вогульский князь Ишбердей, и с реки Суклемы князец Суклем пригнал большой обоз со съестными припасами. Пришли с покором да с богатой данью старшины прииртышских татар, что от страху жилища свои покинули и с семьями удалились было в недолазные места.
Казаки были выстроены по улице в два ряда. Атаманы, чтобы грознее показаться, вышли встречать перемётов, облачась во всю воинскую сбрую. Караульный голова вел князцов и старшин к съезжей избе, казаки палили из пищалей. Сибирцы от испуга падали ниц, ползли, поднимались и, оглушенные громом пушканов, опять падали.
Оробевшие сибирцы, растерянно улыбаясь и кланяясь, проходили в избу, рассаживались по лавкам, стараясь по привычке занять как можно меньше места.
Были вызваны толмачи вогульского и остяцкого языка. Разговаривать по-татарски казаки и сами знали.
Перелёты здоровали Ярмака на сибирском царстве и наперебой делились вестями:
– Кучум живет в Ишимских степях в юртах у князя Елыгая... Совсем дряхл стал, отпаивают его кровью козлят.
– Говорит Кучум: лучше быть пастухом у своего народа, чем султаном у чужого.
– Нарымцы бедуют, голодом поморили собак и сами которые кончаются...
– У барабинцев буран угнал в Бухару табун коней в десять тысяч голов.
– На зимнем торгу в Тюмени шаман Алейка подбросил шапку, она обратилась в сороку и улетела. Не знает ли русский поп, к чему бы такое?
– Мурза Бабасан женился на дочери князя Каскара. На свадьбе перед всеми гостями Бабасан похвалялся: «Пошлю-де по весне Ярмаку дань – сто вьючных верблюдов – в каждом вьюке кошомном спрячу по четыре воина. Пустят казаки караван в город, мои люди из вьюков выскочат и всех порежут».
– Князец Самар ездил недавно в гости в Туртасское городище и дорогою на всех станках хвастался: «С немногими-де [144/145] воинами приеду в Искер торговать, заночую, ночью-де зажгу базарные лавки, а тут и орда моя к городу подступит». И много еще чего порассказали переметы.
– А ты чего молчишь? – обратился Ярмак к старому князю Бояру.
Тот ответил:
– Храбрый царь храбрых казаков, бог дал нам два уха, два глаза и один язык, чтобы мы больше слушали и смотрели, а говорили бы меньше.
Ярмак усмехнулся и погрозил ему:
– Хитри, хитроныр, да не перехитри... Я скор на руку. Бояр понял слова атамана как похвалу своей хитрости и осклабился.
А Ишбердей держал в вытянутых руках казачью пищаль и дрожал, ровно таловый куст.
– Не бойся, – ободряли его казаки, – у ней зубов нет, не укусит.
– Не боюсь.
– А чего трясешься?
– То из меня старый страх выходит.
Рассмеялись смеяри, покатились хахачи.
Ишбердей хотел заглянуть в норку дула, чтоб увидеть притаившуюся там смерть, но на это у него не хватило решимости. Отдал пищаль и вздохнул.