Уступи соблазну

Хотя в условиях Джарвиса не оговаривалось состояние, оно у Мэдлин тоже было; она унаследовала приличную сумму от родственников по материнской линии, и семья Гаскойнов была богатой, так что у Мэдлин, несомненно, было хорошее приданое.

Что касается характера, то Джарвис не мог представить леди более разумную, более спокойную и выдержанную, менее склонную устраивать сцены и впадать в истерику, несмотря на все проделки, с какими она сталкивалась при воспитании братьев.

Последним его условием была «красота». Задумавшись над этим пунктом, Джарвис нахмурился. Он знал, что она стройна и у нее правильные черты лица, но ему трудно было оценить ее внешность и свое отношение к ней как к женщине — потому что он никак не относился к ней и вообще никогда не думал о ней в этом смысле. Предположим даже, что она выдержит испытания по пункту «красота».

Но — «совместимость»? «Совместимость» — единственный критерий, по которому он мог определить ее как «неподходящую».

Джарвис дал честное слово активно искать подходящую леди, и девочки будут ожидать, что он именно этим и займется. Значит, он займется. Он проведет с Мэдлин немного времени — достаточно для того, чтобы только определить, почему он и она несовместимы, достаточно для того, чтобы объявить о безоговорочной невозможности брака.

Устроить так, чтобы они вместе провели некоторое время, будет нетрудно. Сейчас, когда Джарвис остался на лето в имении, была масса областей, где будут пересекаться его и Мэдлин пути, или можно устроить, чтобы они пересекались.

Джарвис ощутил, как бренди оказывает на него свое действие — расслабляет, согревает и успокаивает.

Глава 2

Скача легким галопом на запад по узкой тропинке, тянущейся по верху крутого скалистого берега залива, Мэдлин увидела Джарвиса Трегарта, который верхом ехал ей навстречу. Отвлекшись от списка дел, которые она держала в уме и надеялась выполнить в этот день, Мэдлин улыбнулась и поблагодарила судьбу: ей на самом деле не пришлось тратить время на то, чтобы разыскивать Трегарта, который был нужен.

Он находился еще на некотором расстоянии, но ярко-зеленые холмы были лишены деревьев и кустов, так что Мэдлин мгновенно узнала его, лишь только он появился в поле ее зрения. В окрестностях было всего несколько мужчин с таким, как у него, телосложением — широкими плечами и длинным стройным телом. Казалось, он чувствовал себя в седле как дома, особенно когда над головой высокое небо, а волны моря разбиваются о берег внизу; его золотисто-каштановые волосы были, как всегда, не покрыты, и подстриженные по моде локоны развевались на ветру.

Пока Джарвис приближался, Мэдлин размышляла над одной странностью: его волосы, очевидно, были мягкими, однако нисколько не смягчали строгие аристократические черты его лица. Правильно посаженные глаза под густыми бровями, прямой патрицианский нос и квадратный подбородок — все вносило свой вклад в навечно окружавшую Джарвиса ауру силы, твердости и энергии.

Они встретились на полдороге между Парком и замком Крау-херст и остановили лошадей, которые продолжали гарцевать и пританцовывать. Осадив своего большого гнедого по кличке Артур, Мэдлин, приветливо улыбнувшись, кивнула:

— Джарвис, вы именно тот человек, которого я ищу.

Он поднял брови, и взгляд его проницательных карих глаз — светло-карих с янтарным оттенком — остановился на ее лице. На мгновение Мэдлин почувствовала, что он ее рассматривает.

— Что-то случилось? — спросил Джарвис.

— Слава Богу, ничего из проделок моих братьев, — рассмеялась она, — но я получила записку от сквайра Ридли, в которой он просит меня заскочить к нему. Он хочет узнать мое мнение относительно местных рудников, но, признаюсь, я не уверена, что осведомлена о последних результатах их работы. Я подумала, что вы, быть может, могли бы лучше разобраться в том, что его интересует.

По лицу Джарвиса всегда было трудно что-либо прочитать, однако в данный момент безмятежность его выражения означала, что он знает не больше, чем Мэдлин, и он это подтвердил.

— За последнее время я ничего не слышал… на самом деле — довольно давно. Насколько мне известно, все идет хорошо.

— Я тоже так полагаю, — кивнула она и взялась за поводья. — Тем не менее я все же съезжу домой к Джеральду и узнаю, что его тревожит.

— Я поеду с вами.

— Ради Бога, вы же, наверное, куда-то направлялись.

Она смотрела на Джарвиса, который объезжал вокруг нее, разворачивая свою лошадь.

— Я просто ездил верхом — без всякой определенной цели.

Он поднял голову, их глаза встретились — и опять Мэдлин почувствовала, что он смотрит на нее более пристально, чем обычно.

— В таком случае…

С усмешкой она сжала пятками бока Артура, и большой мерин рванулся вперед, но через десять шагов серая лошадь Джарвиса была рядом.

Мэдлин бросила Джарвису смеющийся взгляд, он в ответ улыбнулся и, как и она, сосредоточил все внимание на каменистой дороге.

Мэдлин не часто представлялся случай спокойно ездить в чьей-либо компании; когда она ездила верхом с братьями или с их пожилым управляющим, она все время была начеку, чтобы не пропустить, возможно, смертельно опасную заячью нору или скрытую канаву. Это было нежданное удовольствие — скакать навстречу ветру и просто наслаждаться свежим воздухом, овевающим лицо, равномерным стуком подков Артура, приятным ощущением скорости.

Взгляд, украдкой брошенный на Джарвиса, подтвердил Мэдлин, что поездка доставляет ему такое же удовольствие, как и ей. Они не сдерживали своих лошадей — огромных и мощных, — позволяя им бежать свободно, и пользовались поводьями только для того, чтобы направить их с каменистой тропы вглубь, через продуваемые ветром холмы, тянущиеся на север от Куггар-Виллидж с деревушкой Гвендрит справа, и дальше через участок Гунхили-Даунс к деревне Кьюри.

Они скакали под безоблачным небом, жаворонки проносились у них над головами, время от времени устремляясь вниз, и единственное, что нарушало безмятежность Мэдлин, — это пронизывающие пристальные взгляды Джарвиса, которые он периодически бросал в ее сторону. Нельзя сказать, что она отчетливо видела их, потому что в те моменты, когда Мэдлин оборачивалась к нему, он смотрел вперед совершенно спокойно, без каких-либо признаков любопытства на непроницаемом лице, которое обращал к ней.

Но она чувствовала эти взгляды — проникающе острые и… испытующие. Она не ошибалась, он смотрел на нее более пристально, изучал ее, — но она совершенно не могла представить себе почему.

Перед выходом из дома она посмотрела на себя в большое зеркало и не заметила ничего необычного в своей внешности. Конечно, ее волосы, несомненно, немного растрепались от ветра, но это не было в новинку.

Ридли-Мэнор находился сразу за Кьюри. Молодые люди придержали лошадей и въехали на мощеный двор перед домом. Услышав стук копыт, Джеральд, сквайр Ридли, тяжело опираясь на палку, вышел им навстречу. Это был мужчина лет шестидесяти с копной густых белых волос; он, конечно, начал сутулиться, но его голубые глаза все еще были зоркими, и голова работала нормально.

— Мэдлин, дорогая, — на его морщинистом лице появилась улыбка, и он, тяжело ступая, подошел к ним, когда они спешились, — я знал, что могу рассчитывать на вас. Вижу, вы привезли с собой «блудного сына», — обернулся он к Джарвису, пожав ей руку.

Джарвис усмехнулся и, отдав поводья подбежавшему груму, пожал протянутую Джеральдом руку.

— Мэдлин рассказала о вашем вопросе, и мне, как и ей, стало любопытно узнать, чем он вызван.

— А-а, хорошо. — Пригласив их зайти вместе с ним в дом, Джеральд провел гостей в парадную гостиную. Жестом предложив им сесть, он сам опустился в кресло, стоявшее наискосок от камина. — Я бы обратился и к вам тоже, но думал, что вы снова уехали в Лондон.

— Я и уехал, — Джарвис едва заметно улыбнулся, — но это последнее происшествие с мельницей вернуло меня обратно. Я собираюсь остаться здесь на все лето.