Кража

– Да, все это укладывается в твою схему. – Ноэль закивала головой. – Значит, и три другие картины в массивных римах используются таким же образом, чтобы скрыть краденое. Готова поспорить на все свои выигрыши в пикет за целую жизнь, что все их написал Андре и все они – только фасад, прикрывающий ворованные полотна.

– И уверен, дорогая, что ты выиграла бы это пари; – Вдруг Эшфорд нахмурился: – Что-то тут не сходится. Если Сардо поставляет в галерею Франко столько картин для прикрытия бесценных украденных шедевров, то каково же его вознаграждение?

– Я думаю, деньги.

– Нет, – покачал головой Эшфорд. – Сардо чудовищно беден. Когда я впервые заинтересовался им, то это была главная причина, по которой я исключил его из круга подозреваемых. Возможно, он и не блестящий делец, но ведь и не полный болван. Если бы он был в такой степени причастен к делам Бариччи, как мы подозреваем, то мог бы потребовать королевского вознаграждения. И что же получается?

– Возможно, он из тех, кто держит свои сбережения под матрасом, – предположила Ноэль.

– Нет, что-то здесь не так. Пока не знаю, но какая-то часть головоломки отсутствует,

– Но какая? Андре, конечно, не посвятит меня в свои дела, после того как ты так безапелляционно предъявил на меня свои права в галерее.

Эшфорд еще крепче сжал плечи Ноэль, не желая путать ее. Но он-то понимал, какую опасность таит для нее новая ситуация. Именно для нее.

– Я сделал это намеренно, Ноэль. Бариччи туманно намекнул мне, что может грозить опасность.

Ноэль скорее рассердилась, чем испугалась:

– Так он еще и угрожал мне?! Я не боюсь ни мистера Бариччи, ни его глупых угроз.

Если бы намерения Бариччи не были столь серьезны, он бы рассмеялся. В этом была вся его Ноэль бесстрашная, порывистая, готовая вступить в единоборство хоть со всем миром и не бояться риска. Только он понимал, что на этот раз риск был слишком велик.

– Я бы на твоем месте не стал так легко сбрасывать со счетов его угрозы, – сказал Эшфорд, стараясь заглянуть ей в глаза. – Что же касается страха перед ним, то можешь не сомневаться: я убью его, если он хотя бы пальцем дотронется до тебя. И все же есть основания проявить осторожность. Помни, Бариччи – вор и мошенник, а возможно, и нечто худшее. А Сардо – его эмиссар. Никто из них не должен, приближаться к тебе. Игре конец. Сардо проиграл. Ему не удалось сделать тебя своей любовницей и переманить на сторону Бариччи. Я так и сказал Бариччи. Ты выходишь из игры.

– Это не так уже важно. – Ноэль вздохнула: – Как бы там ни было, мы узнали от Андре все, что хотели.

– Это верно. Остальное предоставь теперь мне. Сегодня я посеял семена с твердым намерением дождаться плодов. Ее глаза широко раскрылись и заблестели.

– И что же это за семена? – спросила она, горя любопытством,

– Семена сомнения. Наш допрос выбил Бариччи из колеи. Сначала ему пришлось переварить утверждение Мэри о том, что ее хозяйка боялась своего любовника накануне той ночи, когда умерла. Потом я помахал у него перед глазами этими сережками. Здесь он почувствовал, что загнан в угол. А после того, что мы узнали от Сардо, я уж сумею основательно прижать Бариччи. И, как и все жулики в безвыходном положении, он сделает отчаянный прыжок, чтобы выскочить из западни, но прыгнет не в том направлении, куда следовало бы. И вот тут-то я схвачу его. И это произойдет скоро? Верно? – Ноэль тяжело вздохнула.

– Очень скоро.

Ладони Эшфорда снова скользнули вверх к ее лицу.

– Откровенно говоря, если я хорошо выполню свою работу, то все закончится завтра ночью, после чего Бариччи окажется на виселице или в тюрьме… Мне кажется, это судьба, – сказал он задумчиво. – Верно? Она выбрала этот момент, особый для нас момент, чтобы дать мне возможность покончить и с деятельностью бандита Оловянная Кружка, именно теперь, когда опасность разоблачения возросла, и обезвредить вконец распустившегося Бариччи. – Во взгляде Ноэль он прочел некоторое недоумение и пояснил: – Мы оба знаем, что во время обыска в галерее Бариччи картины Гойи не найдут. А поскольку она была украдена всего несколько дней назад, возникнет сомнение в том, что Бариччи мог избавиться от нее так быстро…

– Я все еще не понимаю… – Ноэль наморщила лоб.

– У полиции, дорогая, может возникнуть подозрение, что есть еще один вор, специализирующийся на кражах картин.

Ноэль побледнела.

– Тот, кто украл картину Гойи и другие, которые не будут найдены у Бариччи.

Эшфорд нежно погладил ее своими теплыми ладонями по лицу, лаская и успокаивая.

– Бог с ними. Пусть себе думают все, что им угодно. Этого бандита больше не существует. Они не найдут его следов.

– И слава Богу! – тихо воскликнула Ноэль.

– А вот тебе, Ноэль, может угрожать опасность. Нам нельзя забывать о Сардо, который может мстить. Если он явится к вам, скажись больной, придумай что угодно. Но отошли его поскорее под любым предлогом. Пожалуйста, Ноэль!

– Хорошо, – пообещала она, уважая его чувства, хотя и не вполне разделяя его опасения.

Эшфорд нежно провел пальцем вдоль безупречной линии ее бровей. Глаза его потемнели от томившего его чувства.

– Кроме того, для тебя есть работа. Теперь, когда все решено, ты можешь закончить писать текст нашего объявления о свадьбе, можно даже поставить дату торжественного дня. Скажем, в последнюю неделю марта. Весь месяц отводится тебе на приготовления к свадьбе, размышления перед тем, как начнется наша совместная жизнь. Арест Бариччи – это последнее, что отделяет наше прошлое от будущего. Я хочу, чтобы объявление о нашей свадьбе появилось в газетах чуть раньше времени, когда полиция арестует его. Лучше даже – в день ареста. Ноэль со счастливой улыбкой положила руки на грудь Эшфорда.

– Все, что ты говоришь, – замечательно. Но хотела бы перенести дату свадьбы на первую неделю апреля и отложить объявление о ней на несколько дней.

– А почему? – спросил Эшфорд, помрачнев.

– Потому что надо сообщить о наших планах твоей семье до того, как об этом прочтет в газетах весь мир. Ведь весь клан Торнтонов поработал, чтобы соединить нас. И мне хотелось бы получить благословение всей твоей семьи, начиная от родителей и кончая маленькой Карой. – Голос Ноэль чуть дрогнул: – Знаешь, я хочу, чтобы у нас была такая же маленькая девочка, как она,

– И не только одна, моя дорогая. – Лицо Эшфорда просияло. Он наклонился и нежно поцеловал Ноэль в губы. – Их будет целая дюжина – дочерей и сыновей. И мы примемся за работу в ту же минуту, как я надену кольцо тебе на палец.

– Мы уже могли бы начать… – прошептала она.

У Эшфорда захватило дух при мысли об этом и от воспоминаний, которые вызвали ее слова. У него подогнулись колени, и он чуть не упал.

– Господи, Ноэль, как же я люблю тебя! – Он прижал ее к себе и зарылся лицом в копну ее волос. – Ты даже не представляешь себе, как сильно!

Она прижалась к нему сильнее и потерлась щекой о его грудь.

– Знаю. Потому что чувствую то же самое. Я люблю тебя так, что у меня болит сердце.

– Я избавлю тебя от этой боли. Обещаю тебе это, Буря. Начиная с нашей брачной ночи и во все последующие, пока мы будем вместе. Поверь мне, тебе больше никогда не будет больно.

В глазах Ноэль загорелись насмешливые искорки:

– Я напомню вам о вашем обещании, милорд. И отплачу вам той же монетой. И если все удастся, то ваша жизнь не будет скучной, милорд. Вам хватит веселья и приключений. Их будет так много, что даже бандит Оловянная Кружка был бы доволен.

– О каком таком бандите вы говорите, миледи? – Озорная улыбка тронула губы Эшфорда.

Глава 17

У дверей картинной галереи зазвенел звонок, возвещая о прибытии Эшфорда.

Он вошел, расстегивая на ходу плащ и оглядываясь по сторонам. Навстречу ему спешил Уильяме, что ничуть не удивило его.

– Чем могу служить, лорд Тремлетт?

– Вряд ли вы заблуждаетесь насчет цели моего визита. – Эшфорд выразительно поднял бровь. – Разумеется, я не пришел сюда просто прогуляться по залу вашей галереи.