Кража

Не ожидая ответа, он сразу же направился к дальней стене галереи, на ходу рассматривая картины. Две, нет, три рамы показались ему более массивными, чем прочие рамы Сардо. Да, была еще четвертая, для абстрактной картины, упомянутой Ноэль. Действительно, она висела в самом углу.

Прекрасно понимая, что Уильяме следует за ним по пятам, Эшфорд обернулся и вежливо улыбнулся управляющему. Намеренно остановившись у безобидного натюрморта, он и принялся его разглядывать.

– Откровенно говоря, – бросил он через плечо, – для моего визита есть особая причина.

– Я позову мистера Бариччи.

– В этом нет никакой необходимости. Я приехал сюда сегодня, чтобы купить картину.

– Это ваша манера шутить, милорд? – Уильяме растерянно мигал.

– Отнюдь. – Эшфорд отступил назад, рассматривая изображенные на картине цветы. – Несмотря на мое недоверие к Бариччи, не могу отрицать его вкуса и умения распознать талантливое произведение. И я не единственный, кто так считает. Известная вам дама очень впечатлена произведениями Андре Сардо, а я хочу доставить ей удовольствие.

– Эта дама – леди Ноэль Бромли?

– Пожалуй… – Эшфорд бросил насмешливый взгляд на Уильямса. – Полагаете, Бариччи откажется продать мне картину, которую я собираюсь подарить его дочери, потому что она принадлежит кисти художника, которого он прочил ей в любовники? Забавно, но я всегда полагал, что ваш хозяин умный человек и способен разделять дела и чувства.

– Так оно и есть.

Уильяме нерешительно переминался с ноги на ногу, пытаясь понять, насколько правдоподобны объяснения Эшфорда. А Тремлетт продолжал гнуть свое:

– Я пришел с твердыми намерениями купить картину. – Наступила непонятная пауза. – Если, конечно, вы не отказываетесь вести со мной дела. Выяснение же причин может повлечь за собой не предсказуемое последствия.

– Дело не в этом. – Уильяме сжал руки за спиной и подошел поближе к выбранному Эшфордом натюрморту. – Конечно, мы готовы вести с вами дела, если вы пришли сюда ради этого. – А вы в этом сомневаетесь?

– Откровенно говоря, да.

– Прекрасно. В таком случае я рассею ваши сомнения и докажу вам, что я серьезный покупатель. – Эшфорд извлек из бумажника толстую пачку банкнот. – Теперь вы верите?

Судорожно сглотнув, Уильяме уставился на деньги, потом перевел взгляд на натюрморт, который Эшфорд продолжал рассматривать.

– Вы выбрали отличную работу, – сказал он осторожно. – И сколько вы намерены за нее предложить?

– Я предложу за нее пятьсот фунтов-

– Как вы сказали? – Уильяме вздрогнул.

– Вы отлично слышали меня. Пятьсот фунтов. Это приемлемая цена?

– Думаю, вы и сами знаете. Более чем приемлемая, лорд Тремлетт. Это невероятно! Я уверен, что мистер Бариччи согласится. Но его удивит, что вы предложили столь значительную сумму за картину пусть и блестящую, но написанную относительно малоизвестным художником-

– Скажем так: я хочу завоевать признательность некой леди, а также умиротворить художника на случай, если у него возникнут недобрые чувства, учитывая непростую ситуацию. Ему никогда не удастся завоевать сердце этой леди, но, возможно, сумма примирит его с потерей. Это, конечно, в случае, если Бариччи выплатит ему солидный процент от выручки. Отвратительно, что он обкрадывает молодых художников.

– Он не сделает этого в данном случае, – заверил Уильяме ледяным тоном.

– Очень хорошо, сэр. Пятьсот фунтов, из которых добрая часть достанется мистеру Сардо. Вы можете самому об этом сообщить, как только сделка будет заключена.

– Хорошо. Значит, порукам?

– По рукам. Несмотря на радость Уильямса по поводу столь удачной продажи картины, он хотел избавиться от посетителя как можно скорее.

– Формальности потребуют всего несколько минут. Я сниму этот натюрморт, упакую его для вас и выпишу квитанцию, так что вы тотчас же сможете покинуть нас…

– Но я хочу купить не эту, а другую картину! Наступило гробовое молчание.

– Простите? Какую же?…

– Я имел в виду вот эту! – И Эшфорд, пройдя в дальний угол, указал на абстрактное полотно.

– Это невозможно, – тут же выпалил Уильяме побледнев.

– Почему? Как я понимаю, это ведь тоже работа мистера Сардо? Конечно, картина написана в совершенно иной манере, но принадлежит тому же художнику. Как вы изволили выразиться, малоизвестному. Или вы считаете, что пятьсот фунтов за это полотно слишком низкая цена? – Эшфорд смотрел на картину, как бы мысленно взвешивая ее достоинства.

Уильяме продолжал хранить молчание.

– И все же леди хочет получить именно ее. Она обожает такую приглушенную палитру. Я готов даже удвоить цену и заплатить за нее тысячу фунтов. Тут уж вам нечего будет возразить.

– Все-таки отвечу: это невозможно.

– Вы решили это сразу, не посоветовавшись с мистером Бариччи. Вы отвергли такое выгодное предложение – это странно. Но почему вы так поступаете? Почему?

– Дело в том… – начал Уильяме и умолк, откашлялся и продолжал: – Видите ли, эта картина уже продана,

– Ах, как жаль!

Эшфорд ходил вокруг картины, задумчиво потирая подбородок.

– Не будет ли нескромностью с моей стороны спросить, сколько за нее заплатили?

– Это конфиденциальная информация, лорд Тремлетт, – Разумеется. Очень хорошо. Пожалуйста, ступайте к мистеру Бариччи и скажите, что я утраиваю цену. Добавлю еще пятьсот фунтов. – Он улыбнулся; – Я небедный человек, мистер Уильяме. А зная свойственную мистеру Бариччи корыстность, я думаю, что он тотчас же аннулирует прежнюю сделку, как только узнает о моем предложении.

– Нет, сэр, он на это не пойдет. Мистер Бариччи – человек слова.

– Понимаю. Вот это проблема! – Эшфорду с трудом удалось подавить приступ смеха. Он щелкнул пальцами. – Мне пришла в голову блестящая мысль. Почему бы вам не сообщить мне имя покупателя? Я бы поговорил с ним сам, И тогда мы смогли бы решить этот вопрос, не причиняя неприятностей мистеру Бариччи. Я уверен, что этот человек, кем бы он ни был, поймет меня. Леди Ноэль во что бы то ни стало хочет иметь эту картину. Именно эту.

– Я не могу этого сделать, лорд Тремлетт. Имя покупателя тоже тайна.

– В таком случае вступите с ним в контакт сами. Я облеку свое предложение в письменную форму и покажу письмо вам, чтобы вы не сомневались в серьезности моих намерений. Я подожду, а вы запечатаете письмо, и мы отправим его с нарочным. Более того, я даже заплачу Бариччи пятьсот фунтов, если его таинственный покупатель примет мое предложение. Как вы на это посмотрите?

– Я не могу и этого сделать. – На лбу Уильямса выступили бисеринки пота.

– Ну почему же? Это делается постоянно. И называется сделкой, хорошей, выгодной сделкой.

– Мистер Бариччи ни за что этого не одобрит. Это было бы неэтично.

– Неэтично? Да вы шутите, приписывая Бариччи столь высокие чувства!

Эшфорд потер руки, готовясь пустить в ход последний, решающий аргумент:

– Вот что я скажу вам, Уильяме! В таком случае вы можете передать от меня вашему хозяину иное предложение. Скажите ему, что на этот раз он проиграл, что ему не удастся выпутаться, подставляя под удар Сардо, а я не сомневаюсь, что его намерения именно таковы. Для меня это ясно как дважды два. – И с издевательской улыбкой Эшфорд провел большим пальцем по раме картины. – Видите ли, я не собираюсь подыгрывать Бариччи. И я не стану срывать полотно Сардо, чтобы обнаружить под ним картину Рембрандта, которая, как мы оба прекрасно знаем, скрывается под ним. Я просто вернусь сюда завтра утром с полицией на том основании, что заподозрил вас в нечестности: вы готовы были продать мне одну картину и отказались расстаться с другой, Мистеру Бариччи же я советую приготовить все книги учета, и тогда станет ясно, какое место этика занимает в его делах. Хорошо бы представить купчие на все картины, особенно, вот на эту, И не только на покупку полотна у Сардо, но и на продажу ее тому лицу, кто якобы купил ее. А Сардо пусть заплатит по справедливости, изъяв часть суммы у своего таинственного покупателя. Но если что-нибудь с этой картиной окажется не в порядке, Бариччи поплатится головой, когда в этой раме обнаружится картина Рембрандта, а не Сардо. Передай все это своему хозяину.