Безрассудство

— Габриэль! — громко позвала она, пытаясь залить огонь водой из кувшина.

— Какого… — дверь со стуком распахнулась, и Габриэль увидел пляшущее пламя. — Господи! Феба, подай кувшин из моей комнаты и разбуди слуг. Быстрее!

— Теперь я не спущу с тебя глаз, — негромко пообещал Габриэль, допивая последний глоток бренди.

— Что это было, Габриэль? — спросила его Феба.

— Должно быть, опять та сумасшедшая служанка, которая заперла тебя в катакомбах «Дьявольского тумана».

— Ты думаешь, это Алиса?

— Она могла последовать за нами в Лондон. Она вознамерилась напугать тебя, а может быть, и причинить вред. Но какой во всем этом смысл?

— Какой смысл может быть в безумии? Это просто безумие.

— Но почему эта сумасшедшая принялась именно за тебя? Ты ведь совсем не знаешь ее.

— Бросить факел в окно могла и не Алиса, — задумчиво проговорила Феба, — это мог сделать кто угодно. Какая‑нибудь шайка бандитов вышла на улицу в поисках приключений. Ты же знаешь, как бывает, когда их соберется целая толпа. Они швыряют в окна камни, поджигают… разрушают все на своем пути.

— Бога ради, Феба, никакой толпы у нас под окнами не было. Мы бы услышали шум.

— Да, правда, — согласилась она, покусывая нижнюю губу. — Я еще кое о чем подумала.

— О чем? — Габриэль резко поднялся на ноги и подошел к окну. Он то и дело выглядывал из окна в надежде заметить хоть что‑нибудь, что дало бы ему ключ к событиям ночи.

— Этот пожар…

— О чем ты, Феба?

— Понимаешь, — медленно продолжала она, — все очень напоминает случай в подземелье, когда мне пришлось выбираться вплавь из грота.

— Что ты имеешь в виду? — нахмурился Габриэль.

— Неужели ты не помнишь? Это же следующее проклятие в конце «Дамы на башне».

— Ад и все дьяволы… Это невозможно. Я решительно против того, чтобы ты приплетала сюда еще и мистику, и так все запутано. Черт побери, Феба, я даже в своих собственных книгах не обращаюсь к потусторонним силам.

— Да, я знаю. Но вспомни, как начинается колофон!

— Феба, это, наконец, просто смешно.

— Вот послушай. — Феба снова пристроилась на кровати и раскрыла старинную книгу на последней странице. — «Проклятие тому, кто украдет эту книгу. Пусть он утонет в волнах. Пусть его поглотит пламя. Пусть он познает бесконечную ночь в преисподней».

— Черт побери, Феба, просто вздор!.. — Габриэль помолчал. — Если только… эта Алиса знает о проклятии? Может быть, ее безумие как‑то связано с ним?

— Откуда она узнала бы о нем? — спросила Феба, осторожно закрывая книгу.

— «Дама на башне» вернулась в Англию вместе со мной. Допустим, кто‑нибудь из слуг мог порыться у меня в библиотеке. А потом он или она рассказали об этом Алисе.

— Пусть так, — наморщила лоб Феба, — но ведь проклятие написано на старофранцузском. Кто‑нибудь из твоих слуг читает на старофранцузском?

— Хороший вопрос, — произнес Габриэль, снова выглядывая в окно. — И вообще, кто она, эта Алиса?!

— Я не знаю, Габриэль. Я все время думаю об этом и совершенно уверена, что никогда прежде не встречалась с ней.

— А не служила ли она в доме твоих родителей?

— Нет.

— Должна существовать какая‑то связь.

— Габриэль?..

— Да? — откликнулся он, не оборачиваясь.

— Я не хотела заговаривать об этом, ты и так уже настроен против Нила…

— Бакстер связан со всей этой историей?

— Нет. — Феба вытянула руку, словно пытаясь укрыться от него. Габриэль угрожающе нависал над кроватью. — Во всяком случае, я не думаю, что он причастен. Уверена, что нет.

— Но?

— В тот вечер, когда он танцевал со мной, он сказал, что хотел бы получить назад «Даму на башне». Сказал, что книга по праву принадлежит ему. Это все, что было у него на память обо мне, и я должна ему оставить эту книгу.

— Дьявол забери его душу!

— Габриэль, ты не должен делать никаких поспешных выводов. Подумай, первое несчастье случилось в «Дьявольском тумане», когда мы еще и не знали, что Нил остался в живых. И потом, не Нил, а Алиса завела меня в подземелье.

— Значит, есть какая‑то связь между Алисой и Бакстером. — Казалось, эта мысль доставила Габриэлю какое‑то злобное удовлетворение.

— Милорд, мы не можем делать подобные выводы на данной стадии расследования, — быстро возразила Феба. — Нил просил у меня книгу чисто из… из романтических чувств.

— Бакстер не более романтичен, чем акула.

— Как бы ты к нему ни относился, у Нила нет никаких причин желать мне зла, — произнесла Феба, упрямо поджав губы.

— У него есть причины желать зла мне, и у него хватит ума догадаться, что лучше всего это можно сделать через тебя.

— Где доказательства, Габриэль?

— Когда я найду связь между Бакстером и Алисой, появятся и доказательства.

— Габриэль, у тебя просто навязчивая идея, что Бакстер непременно должен оказаться злодеем. Когда ты такой, я готова тебя бояться.

— Прости, дорогая, я вовсе не хотел напугать тебя. — Наклонившись, он прижал Фебу к себе. Он заставил ее подняться на ноги и тут же откинул одеяло. — Думаю, нам все‑таки нужно поспать. Утром я прикажу Стинтону разыскать эту загадочную Алису.

— А как же я? — спросила Феба, послушно укладываясь в кровать. — Я думала, ты хочешь, чтобы Стинтон повсюду следовал за мной.

— Стинтон не может раздвоиться.

— Не означает ли это, что ты все‑таки согласен поверить мне, а? И ты больше не считаешь, что за мной необходимо постоянно следить?

— Означает, — произнес Габриэль, задув свечку и устраиваясь рядом с Фебой. — Это означает также, что тебе придется завтра провести день дома.