Страница 4 из 17
Пошарив в кармане, почти идеальный начальник отдела достал ключ, открыл ящик стола, достал черный пластиковый конверт и положил на стол, прикрыв рукой.
Леший нетерпеливо заерзал на своем стуле. Он не любил, когда тянут кота за хвост.
– У Гурского при обыске обнаружили тот самый ящик из архива Аделя. Внутри – мебельные каталоги 30-х годов, вырезки из модных журналов, чушь всякая... И среди этой шелухи – записная книжка лейтенанта НКВД Шапошникова, бойца 3-го взвода особого подразделения правительственной охраны, известного как «ОП-79»...
– «Семьдесят девятое особое»? – перебил его Леший. – То самое?
– Это для тебя оно «то самое». А я не историк, не диггер, не кладоискатель. Это ты мне рассказал слухи про пропавшее золото и про Хранилище, где оно лежит. А я стал в нашей среде щупальцами шевелить и совсем недавно узнал, что действительно была в 41-м году проведена секретная операция «Семь–девять» по эвакуации золотого запаса и действительно большая партия золота потерялась. Не две тонны, как ты говорил, побольше: то ли шесть, то ли шестьдесят тонн...
– Ну, и еще, что все это якобы легенда и враки, – добавил Леший. – На эту легенду многие диггеры клюнули, ох, многие...
– Понятное дело. Лучше списать такое дело на легенду, чем на халатность. Раньше ведь за такую халатность без разговора – расстрел!
Евсеев открыл конверт, достал оттуда бумажный лист и пододвинул его к Лешему.
– Что имею, как говорится. Бери, смотри, не бойся. Это не оригинал, обычная сканированная копия.
– Всего один лист? – Леший развернул бумагу, хищно воткнулся в нее носом. Нахмурился, отодвинул, посмотрел с обратной стороны.
– В смысле, я думал, будет целый блокнот, как вы и говорили...
– Один, – сказал Евсеев. – Остальные странички были не заполнены.
Еще раз внимательно осмотрев находку, Леший добавил:
– Да и здесь не густо, прямо скажем... Схема – не схема. Палочки, кружочки. Стрелки. Руны какие-то... Он бумагу экономил, что ли, этот Шапошников?
Леший осторожно положил лист на стол, тут же снова взял, встал, подошел к окну, посмотрел на свет.
– А откуда известно, что это принадлежало именно лейтенанту Шапошникову? – спросил он. – И что именно этот Шапошников в «Семь–девять» участвовал?
– Блокнот именной. Всем офицерам подразделения под расписку выдавали. Личный номер отпечатан типографским способом на обложке и каждой странице. Бумага гербовая. Специально для секретных записей.
– Ага, – сказал Леший. – Значит, все-таки не легенда, не слухи?
– Не легенда, – подтвердил Евсеев. – Но все подтверждения на уровне слухов.
– И Неверов за этим блокнотом охотился...
– Только воспользоваться не смог. Гурский говорит, никто ничего не понял из этой схемы.
Евсеев повернулся к Лешему, все еще стоящему у окна.
– Хочешь поискать золотой запас?
– Зачем? – покосился на него Леший. – Сколько диггеров за него головы сложили – и все без толку. Зачем мне сейчас искать на жопу приключений?
– Аполитично рассуждаешь, товарищ майор! – голосом героя «Кавказской пленницы» произнес начальник отдела. – В то время как наша страна в сложное кризисное время остро нуждается в пополнении золотовалютных резервов...
Евсеев махнул рукой и перешел на свой обычный тон.
– Короче, смотри, что я накопал. За четыре военных месяца 1941 года золотой запас СССР уменьшился на десяток тонн – хотя никакие крупные финансовые сделки типа оплаты по лендлизу или закупки вооружений в тот период не производились. Зато в конце ноября крупная партия презренного металла была передана спецподразделению «ОП-79» для операции «Семь–девять»! А поскольку тогда золото тоннами не пиздили, да и килограммами с граммами тоже, значит, оно не выехало не только за пределы страны, но даже Московской кольцевой дороги! И осело где-то в подземных коммуникациях, больше негде... Думаю, были утеряны координаты места захоронения или погибли носители информации, война ведь! А золото по-прежнему лежит, где его спрятали!
– А я при чем? – без энтузиазма спросил Леший.
– Да при том, что подземелья столицы, это уже и официально – твоя епархия! Найдем золото, страна нас отблагодарит. Тебя, твой взвод, меня, вышестоящее начальство. Одним словом, всем польза! Что скажешь?
– Десять тонн золота – это сколько будет в долларах? – деловито поинтересовался Леший.
– Я в котировках не разбираюсь, – Евсеев пожал плечами. – Что-то около... Миллионов триста, наверное.
– Ну да, – Леший усмехнулся. – Отдать триста миллионов и получить горячую благодарность и внеочередное звание...
– Короче, – сухо оборвал его Евсеев. – Берешься или нет?
– Конечно, берусь, – сказал Леший, вставая. – Только как быть с этой дурацкой жалобой?
– Отпишемся, не впервой, – удовлетворенно ответил несостоявшийся идеальный начальник.
На столе зазвонил аппарат спецсвязи, Евсеев снял трубку и махнул Лешему рукой: все, свободен. Тот сделал единственное движение и исчез. Именно так он растворялся во мраке московских подземелий.
– Майор Евсеев слушает, – четко произнес самый обычный начальник отдела.
– Здравия желаю, товарищ майор! Докладывает начальник особого отдела полигона 17/3 подполковник Мережков, – ответили в трубке по сверхзащищенной связи. – Старт в 16-00 по московскому времени. Плановые контрразведывательные мероприятия проведены в полном объеме, нештатные ситуации не возникали. Какие будут дальнейшие указания?
– Держите меня в курсе, – сказал Евсеев и хотел уже было закончить разговор, но не удержался, спросил:
– Как там настроение на полигоне? Полетит птичка?
– Надеемся, товарищ майор. Мандраж сильнейший, конечно. Тут кого только не понаехало! Крупнейшие испытания со времен СССР, не шутка ...
– Доложите результат! – приказал Евсеев. – И удачи вам...
Здесь природа суровая – даже солнце не золотое, а серебряное. Ветер пронизывает матросские бушлаты часовых насквозь, серые холодные волны Баренцева моря бьются далеко внизу о скальную гряду, кричат беззвучно чайки – высокопоставленные гости из обзорной рубки видят только, как они раскрывают свои желтые клювы.
Северная стена командного пункта, выходящая на море – сплошь толстое бронированное стекло от пола до потолка, как в каком-то фильме про Джеймса Бонда. КП и сделали напоказ – один из бывших Верховных главнокомандующих собирался когда-то приехать на испытание. И не приехал. А вырубленная в скале пещера с панорамным обзором – осталась.
Рубка наблюдения расположена на тридцатиметровой высоте и слегка выступает из гранитного массива, поэтому кажется, что паришь прямо над вспаханным непогодой морем. Целая толпа штатских и военных жмется к бронестеклу: черные, густо-синие, темно-коричневые пиджаки; оливковые мундиры с защитного (полевой вариант) цвета звездами, одно-единственное цветное пятно – красное платье, будто яркая бабочка затесалась среди облепивших стекло фонаря жуков и кузнечиков.
– За счет высоты обзор хороший... Вон, корабли обеспечения...
– Шикарный вид, представляешь, картину нарисовать и в коридоре Дома правительства повесить...
– А я бы у себя на даче повесил. Если художник хороший...
– Ужас как красиво, я просто в восторге!
А Семаго здесь не нравится. Голова кружится, подташнивает, и вообще... На полигоне «сухой закон», нини, но раз в неделю вездеход ходит в поселок за тридцать километров – там почта, баня, прачечная, сельмаг... А еще «Чайная», где чая отродясь не водилось. Тут его вообще не пьют: все больше спирт на морошке. Но в поселок и офицеры, и вольнонаемные ездить любят. Вроде как в настоящей бане попариться...
Вчера местный конструкторский сектор ради них с Гуляевым – главным конструктором «Циклона», устроил на базе большой «банный день». И не понять, из-за чего сегодня так погано – то ли водка паленая, то ли снова оживают старые страхи... Хотя он всегда клаустрофобией мучился – боязнью замкнутого пространства, а тут наоборот – большой простор, высота, это уже акрофобия... Но в башке все рядом, уж если завелись эти долбанные фобии, то они переплетаются, как разноцветные провода в жгутах ракетного компьютера...