Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 3 из 17



– Да понимаю я, Юрий Петрович, – хмуро сказал он. – Все понимаю. Только не моё это – инструкции, правила. Не вписываюсь я в эту схему. И «минус», каким я его знаю, он тоже не вписывается. Это не метро, где все по расписанию, туда-сюда... Там по-другому... Я много думал над этим. Даже вот...

Он полез в нагрудный карман, достал оттуда сложенный вчетверо лист, протянул Евсееву.

– Бумагу вот составил на всякий такой случай...

– Какая еще бумага? Что это? – спросил Евсеев.

– Рапорт об отставке. Ухожу из «Тоннеля», товарищ майор.

Евсеев отдернул руку, развернулся, молча прошел к столу, сел. Нет, все-таки трудно быть идеалом. Пожалуй, идеальный начальник вообще нежизнеспособен...

– Это из пивбара ты можешь уйти вот так вот: попил пивка – до свиданья! – и ушел. А эту бумагу отнеси в сортир на третьем этаже, там никогда туалетной не бывает! – рявкнул он. – Чем недоволен? Конкретно? Зарплата, условия труда?

Майор Синцов хмуро мотнул головой.

– Зарплата царская...

– Ладно, не издевайся! У вас еще подземные надбавки и за секретность, что тогда наземному оперсоставу говорить?

– Да нет, правда. Могучая зарплата. Почти вся остается...

Леший не издевался и не шутил, он говорил от сердца. Евсеев даже улыбнулся.

– Ну, ты даешь, Леха! А все жалуются! Да и сам до двадцатого числа всегда «на подсосе» тяну...

– Кто как привык. Я ведь в основном на снаряжение тратился. Жратва простая – яйца, лапша, молоко, хлеб. А сейчас и снаряжение готовое, и талоны на усиленное питание, и почти сорок тыщ каждый месяц...

– Значит, по зарплате претензий нет. Хорошо. По работе?

– Да это не работа... Это жизнь моя... Мне ведь на Тверской делать нечего: неинтересно там! А в «минус» закинешься – там все другое, настоящее...

– Ты эти свои «закидки» забывай! Это оперативно-служебный спуск, или выход, как в инструкции написано, – со значением поправил Евсеев. И подвел итог.

– Значит, и по работе претензий нет. Тогда в чем дело?

Леший вздохнул.

– Жизнь нельзя уложить в инструкции. Я уже восемь лет у вас в штате, а мне из милиции по-прежнему раз-два в месяц звонят: «Два спелеолога закинулись и не вышли», или: «Студентики собрались под Неглинкой прогуляться и пропали...» Чего мне делать? Объяснять: «Мол, я такой правильный, что без начальства не могу „в минус“ соваться! А МЧС, извините, под землей не работает. Да и вообще никто там не работает и никого не спасает. Так что отстаньте с вашими глупостями, как эти мудаки закидывались, так пусть и выкидываются!»

Он вздохнул еще раз.

– Да и вообще – не так все идет...

– Почему «не так»? – возразил Евсеев. Он чувствовал себя полным дураком: начал с разноса, а заканчивает похвалами.

– «Минус» подчистили, порядок навели, доступ ограничили, официальную картографию закончили... Да и взвод ты создал работоспособный, пусть Середов с Заржецким еще новички, но основной костяк – профессионалы, таких нет и не было...

Леший криво усмехнулся.

– Были. Они «тепляки» от бомжей еще лучше чистили. Потому что сразу в живот стреляли. А мы только морды бьем, да и то вопреки инструкции.

Евсеев от возмущения даже кулаком по столу пристукнул. От толчка включился стоящий рядом с календарем угловатый блестящий атлет и принялся безостановочно крутить «солнышко» на блестящем турнике. У этой фигурки тоже была своя загадочная история, только ее не все знали. Леший, например, не знал.

– Ты это брось! Неверовских выродков с кем сравниваешь? Пыльченко блестящие результаты дает...



– Ну, так.. Ведь Пальца я лично натаскивал, года два, а то и три... А ведь никто из старых диггеров, из «знающих», так и не пришел ко мне!

– Не всех бы и взяли. Ты знаешь, что у твоего друга Хоря отец был судимый? Вот при всем уважении его бы и завернули! Да и многие «знающие» не прошли бы спецпроверок, медкомиссий, тестирований...

– Хоря уже нет сколько лет, а вы все его бумаги перебираете, – поморщился Леший. – Только такого диггера второго не найдешь. И не вырастишь. Он знаешь, куда ходил? Э-э-эх!

– Извини. Просто к слову пришлось, что бюрократию не объедешь. А ребята перспективные у тебя есть! Бородько, Рудин... Кто там еще – Зарембо, Полосников! Они что, по-твоему, хуже этих пижонов, которые просиживают штаны в «Козероге»?

– Да это разное, – снова поморщился Леший. – «Знающие» через свой нюх все каналы проходили, каждый камешек в мозгах помечен. А наши ребята по картам закидывались. Это большая разница. Поэтому в «Козероге» моих и не принимали. Там старая школа сидела, им наше картографирование – как роза через противогаз, никакого кайфа...

Евсеев презрительно скривился.

– Брось! Не эти хваленые «знающие» вычистили из Фрунзенских пустот группу Хриплого, который сплавлял кавказцам взрывчатку с армейских складов! И банду Зиновьева, которая в Стромынском коллекторе пряталась, не они постреляли! И предотвратили теракт на Филевской линии в 2007-м не они, а ты со своими парнями! Что, не так? Молчи, не надо! Я сам тебе скажу, чем эти козероги занимались в то время. Они пили пиво с сосисками. Да, и еще – травили байки. Вот все, что они могут. Да и сейчас, наверняка, то же самое делают...

– Да нет... Сейчас и их в «Роге» нет, там теперь другое кружилово-мутилово...

Трудно быть идеальным начальником, а может, и невозможно. Майор Евсеев тяжело вздохнул и одним мазком перечеркнул портрет прогрессивного руководителя новой формации.

– Короче, Алексей, если ты уйдешь, «Тоннель» развалится к чертям собачьим! Потому что ребята – и Рудин и Палец, даже Заржецкий с Середовым – они молятся на тебя! Да и честно скажу – замены тебе нет! Не вырастил ты еще себе замену! Уйдешь ты – уйдут и твои парни. А кто придет? Нынешние ушлые пацаны, которым все равно, где «рубить бабло»? Получится вариант «Неверов номер два»! Будут опять трупы в «минусе», стрельба, взрывы, кровь, грязь... А ты будешь пить пиво. И твои парни будут пить пиво, травить байки и строить из себя самых настоящих «знающих». Кайф, да?!

– Зачем сразу в крайности, – пробубнил Леший.

– Крайности сами вылазят, причем из мелочей... Из равнодушия, безалаберности, пофигизма, – Евсеев протянул руку, нетерпеливо пошевелил пальцами. – Дай-ка сюда это...

– Что? – то ли не понял, то ли сделал вид, будто не понял, Леший.

– Бумажку твою сортирную...

Евсеев перегнулся через стол, выдернул из расслабленных пальцев рапорт, порвал и выбросил в корзину.

– Только если на инструкции плевать, то все равно получится «Неверов номер два»! Или «три» – неважно!

– Да что ты теперь мне этим Неверовым тычешь! – возмутился Леший. Это хороший знак: если бы оскорбился за бесцеремонно порванный документ – было бы хуже.

Евсеев чуть заметно улыбнулся.

– Да, кстати, насчет Неверова, – сказал он, как ни в чем не бывало. – Переходим к основному вопросу.

– А эти что, для разминки были? – все еще недовольно хмыкнул Леший.

Начальник отдела отмахнулся.

– Всплыла одна интересная информация: парень из группы Хриплого – Гурский его фамилия, когда-то, оказалось, с Неверовым работал. Гурского помнишь? Кличка – Гера, белобрысый, ты еще говорил, что крашеный, наверное. Так вот, вылез там один темный эпизод с вооруженным ограблением в 1999 году – квартира коллекционера Аделя, специалиста по искусству эпохи модерна, ну и вообще по первой половине ХХ века... Знавал такого?

Леший хмуро кивнул.

– Ограбление очень интересное. Налет, выбитая дверь, маски, пистолеты – и ничего, считай, не взяли. Избили не очень сильно, перерыли все и ушли... Адель заявил о двухстах долларах, якобы спрятанных в бельевом шкафу, а также о каком-то ящике с архивами – вот и весь ущерб! А у него не квартира – музей! Но ничего ценного не вынесли! Как говорится: замах рублевый, да удар... копеечный!

– Удар херовый! – поправил любящий правду Леший.

Но Евсеев не обратил на уточнение никакого внимания и невозмутимо продолжил:

– Дело зависло нераскрытым, все про него забыли, как вдруг...