Похоронный марш марионеток

— Кто пьет текилу? — спросил он.

Майк и Тед одновременно ухватили бутылку. Крис открыл банку, вылил содержимое в стакан, вставил соломинку и протянул Брэдли.

— Это тебе, Брэдли, — улыбнулся он. — Ты же не пьешь крепкие напитки.

Брэдли взял стакан:

— Кока-кола? Здорово, Крис, спасибо. Что это с тобой? Грехи замаливаешь?

Тед добавил к текиле сельтерской, прикрыл стакан ладонью и хорошенько встряхнул. Жидкость забурлила, он выпил ее одним глотком и, ошалело улыбаясь, спросил:

— Послушай, Крис, где это ты раздобыл текилу?

— Это часть моего походного набора. Я не уезжаю из дому без нее.

Майк открыл пачку печенья «Твинкиз».

— Бог мой! — сказал он с набитым ртом. — Это вкусно до отвращения. А мы все гадали, куда ты делся после ухода профессора Куинн.

Крис улыбнулся открытой мальчишеской улыбкой. Он присел на край кровати и наблюдал, как Майк, Тед и Брэдли передают друг другу пакетики с чипсами, печеньем, орехами и попкорном. Сам он довольствовался лишь последним.

«Боинг 747» летел над погруженной в ночную тьму Америкой. Большинство пассажиров спали, Сантомассимо прильнул взглядом к черному кругу иллюминатора, потягивая третий бокал бренди. В преддверии рассвета он бодрил лучше кофе. Сантомассимо посмотрел на часы. В Лос-Анджелесе было 12.45. Он перевел стрелки на нью-йоркское время: 3.45.

Панель над ним загорелась, и раздался звуковой сигнал. Сантомассимо поднял голову. «Не курить» — высветилось на панели. Затем другая надпись: «Пристегните ремни». Сантомассимо пристегнулся и одним глотком допил бренди.

По радио зазвучал голос командира:

— Прошу прощения, что вынужден разбудить вас. Говорит командир «Боинга 747» Уилсон. У нас возникла небольшая проблема с электропроводкой во втором двигателе. Волноваться не стоит. В целях безопасности мы запросили посадку на военной базе в Седалии, штат Миссури.

— О боже…

— От имени авиакомпании приносим вам свои извинения. Чтобы скрасить ожидание, вам предложат дополнительные напитки. В любом случае задержка будет недолгой.

Сантомассимо посмотрел по сторонам, оглядывая пассажиров. Одни недовольно ворчали, другие смиренно приняли неизбежное, третьи продолжали спать и ничего не слышали, четвертые уже вытягивали шеи в предвкушении новой порции бесплатной выпивки.

— Пресвятая Дева Мария, — застонал Сантомассимо и в отчаянии откинулся на спинку кресла.

Было 4.00 по нью-йоркскому времени.

В комнате сделалось душно. Брэдли открыл окно. Тед собрал в кучу пустые пакеты и бутылки и выбросил их в урну. В воздухе висел густой запах пива.

— Я волнуюсь за профессора Куинн, — сказал Майк.

— Почему? — удивился Крис.

— Не знаю. Она, кажется, нервничает. Это на нее не похоже.

— Это все из-за предстоящего назначения на новую должность, — предположил Брэдли. — Назначат? Не назначат?

— Не знаю, — сказал Майк. — У нее голова занята чем-то посторонним. Никак не связанным с нашей поездкой.

— А что за мужчина к ней приходил? — спросил Тед. — Всегда в темном костюме. Похож на грека. Думаю, у нее с ним роман.

Майк лег на кровать и закинул руки за голову:

— Да-а, он должен быть чем-то особенным. Потому что она-то уж точно особенная.

— А не вздремнуть ли нам немного, ребята? — Крис выключил верхний свет. — Я отрубаюсь.

Не прошло и десяти минут, как Брэдли уснул сидя, с книгой Хичкока на коленях. Крис улыбнулся, взял книгу и положил ее на стол, а Брэдли укрыл одеялом. Майк уснул мгновенно, его громкий храп наполнил комнату. Крис подошел к нему и также укрыл одеялом.

Тед шепотом прочел молитву, перевернулся на бок и тут же уснул. Крис укрыл и его.

— Спокойной ночи, мои дорогие, — сказал Крис. — Крепкого вам сна.

В корпусе стояла тишина, не было слышно ни радио, ни телевизора, ни шума машин с улицы. Крис снял рубашку и засунул ее в холщовый мешок. Затем снял брюки и закашлялся. Насторожившись, посмотрел на спящих и покачал головой. «Черт возьми, спят, как ангелочки», — буркнул он себе под нос.

Он лег на кровать, но укрываться не стал. Он не думал ни о чем, кроме сцены, которая должна была разыграться наступающим утром.

На базе ВВС в Седалии желтый тягач буксировал «Боинг 747» подальше от главной взлетной полосы. У ангара он остановился. Ремонтная бригада в серых спецовках поднялась по трапу ко второму двигателю и приступила к устранению поломки.

Сантомассимо нашел офицерский клуб и, переступив порог, сразу же направился к телефону. Набирая номер, он поглядывал в окно на копошившихся у самолета людей в сером. В трубке раздались длинные гудки. «Ну же, Лу, просыпайся! Возьми трубку!» — повторял он про себя.

В Лос-Анджелесе Бронте перевернулся на другой бок, инстинктивно защищая свой сон от трезвонившего телефона. Терри открыла глаза и локтем толкнула мужа в бок.

— Лу, телефон.

Бронте сонно заворчал, сел, зажег свет и, с трудом разлепив веки, снял трубку. Он предчувствовал, что сейчас услышит голос Фреда.

— Это я, Лу, — сказал Сантомассимо.

— Откуда ты звонишь?

— Я в Седалии, Миссури. Что-то случилось с электрикой, и нам пришлось сесть.

— Вот черт!

— Это военная база. Поэтому на другой рейс пересесть невозможно. Нам объявили, что ремонт займет около часа. Это значит, что я буду в Нью-Йорке только в восемь тридцать.

— Хорошо, я позвоню ребятам в Нью-Йорк. И дам знать Перри.

— Ты связывался с участком на Кэнел-стрит?

Бронте тряхнул головой, прогоняя остатки сна:

— Да, но там никто не видел преподавателя с четырьмя студентами. И еще, в университете не оказалось фотографии Кей. Но мне удалось достать фото Майка Риза, футболиста, оно висело на стенде команды. Я отправил его в Нью-Йорк.

— Спасибо, Лу.

Слушая Бронте, Сантомассимо вспомнил голос Криса Хайндса на пленке. Голос человека самоуверенного, предельно наглого, фанатично изобретательного, непредсказуемого.

Перед его мысленным взором замелькали образы: Кей на вершине холма, рассказывающая о своей странной привязанности к Хичкоку и о страхе, который он стал вызывать у нее после недавних событий. Кей в полумраке лекционного зала, пытающаяся предупредить студентов о той опасности, которая им угрожает, хотя сама не вполне понимающая природу этой опасности, и неестественно увеличенное лицо актера, смотрящее на нее с экрана в это время.

— Лу?

— Я слушаю тебя, Фред.

Сантомассимо боялся задавать этот вопрос.

— Как там… есть новости… какие-нибудь?

— Нет, Фред. Никаких сообщений об удушении галстуком не поступало. По крайней мере по сведениям на два часа утра.

— Позвони Марксону. Мне понадобится вертолет, когда я прилечу в Нью-Йорк. Прямо в аэропорту.

— Куда полетишь? — помолчав, спросил Бронте.

— К Статуе Свободы.

— А почему туда, Фред? — спросил Бронте и замолчал, о чем-то раздумывая. Потом продолжил: — Марксон должен доставить тебя в особняк на Пятой авеню. Помнишь, что сказала Синди? С утра они отправятся к особняку и только потом к Статуе Свободы.

— Синди не была в этом уверена. И в любом случае мне кажется, что я уже могу читать мысли этого ублюдка. Статуя Свободы — уникальное место, она единственная в своем роде. В его глазах это — идеальное хичкоковское место убийства. Она потрясает. Она вдохновляет. Интуиция подсказывает мне, что именно там наш мальчик собирается отличиться.

— Фред, с утра там будет выставлен полицейский патруль.

— Я знаю. Это хорошо. Но они будут работать вслепую. Они ведь не знают Кей в лицо. А я увижу ее и в многотысячной толпе.

Бронте по опыту знал, что не стоит спорить со старшим по званию и с сильной привязанностью.

— Хорошо, я позвоню Марксону.

— Спасибо, Лу.

Бронте повесил трубку. Он сидел на краю кровати и тупо смотрел в одну точку. Терри положила ладонь на его руку. Бронте вяло улыбнулся, но одновременно его посетило мрачное ощущение, что они опоздали и Крису Хайндсу удастся завершить свой очередной фильм. Он снял телефонную трубку.