Окончательный диагноз

— Что с ней будет, доктор? — спросила О'Доннела расстроенная миссис Строуган.

— Мы будем ее лечить, вот и все, — ответил О'Доннел. — Она будет в изоляторе, ее будут обследовать терапевты. Иногда у носителей брюшного тифа бывает поражен желчный пузырь, в таком случае ей, возможно, понадобится операция. Разумеется, все, кто с ней общался, будут взяты под наблюдение. Об этом позаботится доктор Чандлер.

Уже из кабинета диетсестры Томаселли по телефону отменял перевозку и выписку больных, за исключением тех, кто так или иначе подлежал выписке. Отдав распоряжения, администратор облегченно улыбнулся О'Доннелу. И в заключение крикнул в трубку:

— Скажите им всем, что больница Трех Графств не закрывается!

Томаселли положил трубку и с благодарностью принял из рук миссис Строуган чашку горячего кофе.

— Кстати, миссис Строуган, — промолвил он, — я не имел возможности сообщить вам раньше: на днях вы все-таки получите ваши новые посудомоечные машины.

Глава 24

В огромной мрачной прихожей лакей принял от О'Доннела пальто и шляпу. Что заставляет людей богатых и независимых жить в этих угрюмых стенах, подумал О'Доннел, оглядываясь вокруг. Хотя такому человеку, как Юстас Суэйн, эти темные панели, оленьи рога, тяжелый мрамор стен напоминают о собственном величии и создают, должно быть, иллюзию феодальной власти.

Что станет с этим домом, когда умрет его владелец? Скорее всего здесь откроют музей или художественную галерею или он просто будет стоять, пустой и заброшенный, как многие подобные здания. О'Доннел подумал, что в этих стенах прошло детство Дениз. Была ли она счастлива здесь?..

— Мистер Суэйн немного устал сегодня, сэр, — прервал его раздумья лакей, — он просил узнать, не возражаете ли вы, если он примет вас в спальне?

— Пожалуйста. — О'Доннел проследовал за лакеем по широкой крутой лестнице в огромную спальню Суэйна.

Старый магнат полулежал в старинной кровати с пологом. Подойдя поближе, О'Доннел заметил, как сильно сдал Суэйн с того памятного обеда, на котором произошла его встреча с Дениз.

— Благодарю вас, что пришли, — произнес Суэйн слабым голосом, указывая на кресло у кровати.

— У меня был Джо Пирсон, — промолвил он, когда О'Доннел сел. — Дня три назад.

— Это хорошо, что он навестил вас, сэр.

— Он сказал, что уходит из больницы. — Голос старика звучал устало, в нем не было и тени упрека. — Должно быть, есть вещи, которые от нас не зависят. — Теперь в его голосе слышалась горечь.

— Да, — тихо согласился О'Доннел.

— У Джо Пирсона было две просьбы ко мне, — продолжал Суэйн. — Первая касалась моих пожертвований в фонд больничного строительства. Он просил, чтобы я не ставил больнице никаких условий. Что ж, я согласен.

Суэйн умолк. О'Доннел также не произнес ни слова. Слишком неожиданным был этот поворот. Идя сюда, он ожидал другого.

— Вторая просьба Пирсона носит личный характер. У вас в больнице работает, если я не ошибаюсь, некий Александер?

— Да. — О'Доннел был совсем озадачен. — Это наш лаборант.

— Это у него погиб ребенок?

— Да.

— Джо Пирсон просил, чтобы я субсидировал его учебу на медицинском факультете университета. Так вот, я решил учредить такой фонд и передать его в распоряжение больничного совета. Но я ставлю условие. — Суэйн взглянул в лицо О'Доннелу. — Это будет фонд имени Джозефа Пирсона. У вас есть возражения?

— Майк, пожалуйста, скажи мне правду, — говорила Вивьен. Они смотрели друг на друга. Девушка лежала на больничной кровати, Майк Седдонс стоял рядом.

После операции, перенесенной Вивьен, они виделись впервые. Вивьен пристально вглядывалась в лицо Майка. Ей было страшно поверить в то, о чем она уже догадывалась.

— Вивьен, — начал Майк. Было заметно, что он волнуется. — Я должен; сказать тебе…

— Кажется, я знаю, что ты хочешь сказать мне, Майк. — Голос звучал безжизненно. — Ты раздумал жениться на мне. Боишься, я буду тебе обузой…

Больше всего Майку хотелось убежать от этих устремленных на него страдальческих глаз. Но он еще медлил.

— Я хотел спросить: что ты теперь думаешь делать?

— Право, не знаю. — Вивьен прилагала заметное усилие, чтобы голос ее звучал ровно. — Если возьмут, буду опять медсестрой. Ведь еще неизвестно, чем все кончится. Вот так, Майк!

У него хватило такта промолчать. Подойдя к двери, Седдонс обернулся.

— Прощай, Вивьен.

Девушка попыталась ответить, но выдержка изменила ей, и она разрыдалась.

— Доктор Коулмен! Прошу вас, заходите. — Кент О'Доннел учтиво приподнялся, приветствуя молодого врача. — Курите? — О'Доннел протянул Коулмену портсигар.

— Благодарю. — Коулмен взял сигарету и прикурил ее от зажигалки, предложенной О'Доннелом. Он откинулся на спинку кресла. Чутье подсказывало ему, что разговор предстоит серьезный.

О'Доннел встал из-за стола. Его широкоплечая фигура почти закрыла собой окно, в которое светили яркие лучи утреннего солнца.

— Вы, разумеется, уже слышали, что Пирсон уходит из больницы? — сказал он, обращаясь к патологоанатому.

— Да, — сдержанно ответил Коулмен. И к собственному удивлению, добавил:

— В последние дни он не жалел себя, работал днем и ночью, почти не покидая больницы.

— Да, да, я знаю. — Главный хирург пристально разглядывал тлеющий кончик своей сигареты. — Но это уже ничего не может изменить. Джо хочет уйти немедленно, — продолжал он. — А это означает, что должность главного патологоанатома остается вакантной. Что вы скажете, если я предложу ее вам?

Секунду Дэвид Коулмен не знал, что ответить. Это было то, о чем он всегда мечтал, — свое отделение, возможность поставить работу так, как он считает нужным, используя все современные достижения.

Но какая огромная ответственность ляжет на его плечи! Он будет совсем один. Без старшего, с кем можно посоветоваться. Его слово, его решение будет последним. Окончательный диагноз будет теперь зависеть от него. Готов ли он к этому? Если бы можно было выбирать, Коулмен предпочел бы еще несколько лет работы под руководством более опытного патологоанатома. Но ему предлагают выбор уже сейчас. Надо решать.

— Если бы вы мне предложили эту должность, — твердо сказал он, — я бы принял ее.

— Отлично. Я предлагаю ее вам, — улыбнулся О'Доннел.

Главный хирург испытывал чувство удовлетворения. Он не сомневался, что сделал правильный выбор. К тому же они отлично сработаются, а это пойдет только на пользу больнице Трех Графств. И чтобы помочь своему молодому коллеге избавиться от некоторой натянутости, задал Коулмену несколько вопросов. Вскоре их беседа приняла тот непринужденный характер, который свидетельствует о том, что люди прекрасно понимают друг друга.

Была вторая половина дня. О'Доннел, шедший по коридору главного здания больницы, замедлил шаги.

— Устал, Кент? — услышал он голос.

Задумавшись, он не заметил, как доктор Люси Грэйнджер поравнялась с ним.

Они пошли рядом.

Милая, добрая, все понимающая Люси. Какими далекими казались теперь мысли о Дениз в Нью-Йорке. Как он этого не понимал? Его место здесь, в Берлингтоне, в больнице Трех Графств.

— Люси, мне так много надо тебе сказать. Где я могу тебя видеть?

— Пригласи меня пообедать, Кент, — ласково сказала Люси.

В подвальном этаже больницы, там, где находилось патологоанатомическое отделение, темнело рано. Повернув выключатель, Дэвид Коулмен подумал, что сразу же поставит вопрос о предоставлении отделению более удобного помещения. Свет и воздух здесь так же необходимы, как и в других отделениях.

Только сейчас Коулмен заметил доктора Пирсона. Он разбирал ящики своего стола.

— Удивительно, — заметил Пирсон, поднимая голову, — сколько ненужного хлама может накопиться за тридцать лет!