Окончательный диагноз

Пирсон задвинул последний ящик и переложил часть бумаг в небольшой чемоданчик.

— Вы получили новое назначение, я слышал. Поздравляю вас.

— Поверьте, мне бы хотелось, чтобы все это произошло как-то иначе! — искренне воскликнул Коулмен.

— Что говорить об этом! — Пирсон защелкнул чемоданчик и оглянулся вокруг. — Кажется, все. Если я что-нибудь забыл, можно прислать мне вместе с чеком на получение пенсии.

— Я хотел бы вам кое-что сказать, если позволите, — промолвил Коулмен.

— Слушаю.

— Речь идет о диагнозе. Помните сестру-практикантку, у которой ампутировали ногу? Сегодня утром я исследовал ампутированную конечность. Правы были вы, а я ошибался. Это костная саркома.

Пирсон не ответил. Казалось, мысленно он был уже где-то за пределами больницы и ее интересов.

— Я рад, что не ошибся хотя бы в этом случае, — наконец тихо сказал он и, взяв пальто, сделал несколько шагов к двери, но вдруг остановился, словно раздумывая. — Позвольте дать вам совет?

— О, конечно!

— Вы еще молоды, — сказал Пирсон, — у вас есть характер, вы знаете свое дело. Вы знаете то, чего я уже, пожалуй, не смогу узнать. Но примите мой совет и постарайтесь следовать ему. Это будет нелегко, но вы не сдавайтесь.

Пирсон указал рукой на стол, за которым только что сидел.

— Вот вы приходите на работу, садитесь за этот стол, и тут же начнет звонить телефон. Администратор больницы хочет выяснить вопрос, касающийся бюджета. Затем кто-то из лаборантов подает заявление об уходе, и вам надо все улаживать и выяснять. А там приходят врачи и требуют заключений. — Губы его искривила горькая усмешка. — Затем является коммивояжер и предлагает небьющиеся пробирки или вечные горелки. А когда вы наконец выпроводили его, является еще кто-нибудь. И так все время. Пока наконец вы с ужасом не обнаруживаете, что день ушел, а вы ничего не сделали. — Пирсон умолк.

Коулмен понимал, что старому патологоанатому очень важно сказать все это. Ведь он рассказывал о себе.

— Так летят дни, годы. За это время вы не один десяток врачей отправляете на курсы усовершенствования, заставляете следить за всем новым, что появляется в медицине. А у вас самого все нет для этого времени. Научная и исследовательская работа заброшена: вы слишком устаете за день, вечером даже не можете читать. И вот однажды вам становится ясно, что ваши знания устарели. И уже поздно что-либо изменить.

Пирсон положил руку на рукав Коулмена.

— Прислушайтесь к словам старика, который прошел через все это и допустил непоправимую ошибку: отстал от жизни. Не повторите моей ошибки. Заприте кабинет, бегите от телефонных звонков и бумажек. Читайте, учитесь, держите глаза и уши открытыми для всего нового. Тогда вас никто не сможет упрекнуть, никто не скажет: “Он отстал, это — вчерашний день медицины”. — Голос старого врача дрогнул, и он отвернулся.

— Благодарю вас, я запомню все, что вы мне сказали, — тихо ответил Коулмен. — Я провожу вас.

Они поднялись по лестнице на первый этаж. В больнице была обычная предвечерняя суета. Наступило время ужина. Мимо, шурша накрахмаленным халатом, прошла сестра с подносом, направляясь в палату. Они посторонились, чтобы дать дорогу коляске, в которой сидел пожилой мужчина — одна нога у него была в гипсе. Весело переговариваясь, пробежала стайка сестер-практиканток. Мужчина, крепко держа в руках букет цветов, шагал к лифту. Где-то плакал ребенок. Это был привычный мир больницы, в нем, как в зеркале, отражалась жизнь, которая текла за ее стенами.

Пирсон, казалось, жадно впитывал в себя все и запоминал. “Сегодня, быть может, он видит это в последний раз, — подумал Коулмен. — Интересно, что будет со мной через тридцать лет? Вспомню ли я этот день, день прощания старого Джо Пирсона с больницей?”

— Доктор Коулмен! Доктор Коулмен! Вас требуют в отделение хирургии! — послышалось из рупора внутренней радиосети.

— Итак, ваш день начинается, — сказал Пирсон. — Вас вызывают для установления диагноза. — Он протянул Коулмену руку. — Желаю удачи.

— Благодарю вас. — Коулмен с чувством пожал ее. Старый врач направился к выходу.

— Доброй ночи, доктор Пирсон, — вежливо промолвила спешившая по коридору медсестра.

— Доброй ночи! — поклонился ей Пирсон. И, на секунду остановившись под табличкой “Не курить”, раскурил свою сигару.