Дитя Феникса. Часть 1

Элейн настороженно огляделась, прислушиваясь. Нет, она была одна, и духа Эиниона здесь не было. Взяв одну из уцелевших коробочек, Элейн открыла ее и понюхала содержимое. Пахло осенней листвой и сыростью, не было ни малейшего намека на то, чем это было раньше. Элейн не могла даже вспомнить, как пахло то снадобье, которым пользовалась Ронвен, чтобы вызвать дух прорицателя.

Солнце пригревало, проникая под вуаль, и Элейн ощутила покалывание и биение крови в висках – она слишком долго стояла на солнцепеке. Отвязав лошадь, Элейн поехала в глубь леса по едва заметной тропе. Она помнила эту тропу с того дня, когда Эинион взял ее с собой в лес. Сейчас она была одна, если не считать путавшегося в высокой траве Доннета.

Могила Эиниона была в нескольких шагах от тропы, под большим дубом, и Элейн узнала надгробный камень. Она спешилась, снова привязала Там-Лина к дереву и приказала Доннету сидеть рядом с лошадью.

У нее не было с собой ни трав, ни кресала, чтобы добыть огонь. Если дух Эиниона захочет говорить, то этот лживый пророк явит себя.

– Почему? – громко воскликнула Элейн. – Почему ты сказал, что я буду королевой?

Рядом в траве просвистела что-то маленькая невидимая птица. Ветер качнул деревья, Доннет тихо заворчал.

– Так ты хотел, чтобы я знала о твоей ошибке? Значит, моя судьба не в Шотландии? – Ее голос звенел, отдаваясь эхом в лесу. – Что ж, теперь я знаю! Твои боги солгали тебе, лорд Эинион. Они не готовили мне великой участи! Как же они, видно, смеялись, видя мои пустые мечты!

Когда ее голос растаял в тишине, Элейн поняла, что ее некому было услышать. Дух Эиниона не явился.

Три дня спустя Элейн отправилась навестить отца. Об Александре она решила ему ничего не рассказывать. Что толку еще раз говорить о грустном?..

Она сидела рядом с отцом, зная, что тот уже плохо видит.

– Нельзя позволять Даффиду так обращаться со своим братом! Папа, ты же все-таки принц Уэльский, ты должен сказать ему!

Старик покачал головой:

– Нет, Элейн, поговори с Даффидом сама. Это он теперь правит Гвинедом.

– Но он правит несправедливо! – в сердцах вскричала Элейн.

– А ты все такая же горячая, девочка! – Ливелин улыбнулся. – Нет, Даффид справедливый правитель; я сделал правильный выбор, когда оставил ему власть.

Элейн побывала у Даффида, рискуя попасть в немилость к Изабелле, она даже съездила в Криссет, где томились Граффид и Сенена, но так и не смогла ничего изменить. Даффид оставался непреклонен.

Граффид жил в своем замке на полуострове Лейн. Элейн могла свободно, хотя и с разрешения Даффида, приезжать и уезжать, однако ее любимый брат не имел свободы даже в той малой степени, чтобы проехать с ней по окрестным лесам. Так Элейн и навещала его – на своей белой лошади и в сопровождении уже подросшего верного Доннета.

Когда на следующий год старый принц скончался в своем аббатстве, Граффиду не было разрешено покинуть замок, чтобы приехать в Аберконви на похороны.

Элейн провожала отца вместе с Даффидом, Изабеллой, сестрами и их мужьями, и казалось, что весь Уэльс плачет, прощаясь со своим владыкой.

После похорон Элейн вернулась в Ланфаэс, уже зная, что это ненадолго. Она поняла это по тому взгляду, которым смотрела на нее Изабелла еще во время заупокойной мессы.

Август 1240

– Эта коварная дрянь все-таки убедила короля Генриха напасть на нас! – кричала Изабелла. – Она упросила его освободить Граффида! Вот какова цена всем ее словам о любви к родине! – Гнев Изабеллы был перемешан со страхом, ее ссоры с Элейн на время забыты, новость, что принес измученный запыленный гонец, повергла ее в панику.

Выяснилось, что Сенене удалось тайно покинуть Криссет и добраться до Шрусбери, чтобы встретиться с королем.

Едва они успели похоронить старого принца, как Уэльс начали сотрясать распри и междуусобицы. Все прежние амбиции, полузабытые обиды и старые счеты, о которых при жизни Ливелина никто не смел даже заикнуться, всплыли на поверхность. В некогда мирном и спокойном Уэльсе воцарился хаос, и король Генрих, как верховный властитель и сюзерен Даффида, велел ему явиться в Шрусбери, чтобы дать объяснения. У Даффида не было выбора – он должен был подчиниться королю Англии. Однако, когда настал назначенный день, Даффид не предстал перед королем. Вместо этого он собрал войско и решил выступить против Генриха.

Генрих, в свою очередь, оставил жену, годовалого сына Эдварда и замок Шрусбери; он уехал в Раддлен и повел свою армию на запад, направляясь прямо в сердце Северного Уэльса. Под его натиском Даффид, не имевший ни друзей, ни союзников, вынужден был отступать. В Деганнви он задержатся на несколько дней, чтобы разрушить тамошний замок и не дать Генриху возможности использовать его в качестве опорного пункта, а затем отошел дальше, в предгорья.

– Господи Боже, что мне делать? Я не могу больше противостоять Генриху! – Даффид, бессильно уронив руки, смотрел то на жену, то на сестру. Незадолго до этого он пригласил Элейн присоединиться к ним в Абере, не веря, что король Генрих вторгнется в Уэльс. – Все оборачивается против меня, и все на руку Генриху! Даже погода: он прошел через болота, как по твердой дороге! Его не остановить, через пару дней он будет в Конви!

– Ты должен начать переговоры! – предложила Изабелла. – Что тебе еще остается? Заключи с ним договор, ведь он тоже не очень хочет воевать с тобой. Он только хочет показать тебе, что он – твой сюзерен! Признай это, и он поможет тебе справиться с врагами внутри Уэльса, поможет договориться с Граффидом и Сененой. Ради Бога, Даффид! Ты должен пойти на это, если не хочешь, чтобы знамя короля Генриха завтра развевалось в Абере!

– Она права, Даффид! – Элейн было больно смотреть на брата. Все его союзники бросили его, завидуя той власти, что оставил ему Ливелин, и опасаясь ее. – Начни переговоры с Генрихом, пока не поздно!

– То, что вы предлагаете, означает поражение, – сказал Даффид.

Помолчав, Элейн тихо возразила ему:

– Или это, или ты потеряешь Гвинед.

Точно такие же слова сказал накануне и Эднифед Фихан, главный советник его отца, который был теперь советником его, Даффида.

Перед тем как выехать вечером из Абера, Даффид позвал Элейн к себе. Он принял ее в маленькой комнате, бывшей ранее личным кабинетом его отца.

– Я хочу тебе кое-что сообщить, сестра! Изабелла отправила послание твоему мужу и сообщила, что ты находишься здесь.

– Этого не может быть! Я не верю тебе. – Элейн стояла, замерев от внезапного холода и страха.

– Боюсь, что это так. Мне очень жаль, Элейн. Я только удивляюсь тому, что она не сделала этого раньше. Прости, сестра, но я думаю, что в этих обстоятельствах тебе лучше покинуть Гвинед.

Элейн закрыла глаза. Неужели Изабелла никогда не оставит ее в покое?

На следующий день рано утром Элейн и Неста покинули Уэльс. Даффид дал им четырех охранников и двух служанок, не спрашивая, куда они намерены отправиться. Элейн тоже не стала делиться с ним своими планами. Даффид под пристальным взглядом Изабеллы крепко ее обнял и поцеловал, дал ей немного денег.

– Это – твое, – сказал он, – так велел папа в своем завещании.

Элейн вздохнула. Деньги будут ей очень кстати, по крайней мере в самом ближайшем будущем. Она больше не хотела ничего продавать из драгоценностей, которые оставила ей Джоанна.

Лондон. Октябрь 1240

На плащах спутников Элейн не было никаких гербов. Она не хотела, чтобы кто-нибудь узнал ее, и поэтому, подъезжая к дому старой графини Честер на Грейсчерч-стрит, низко опустила вуаль на лицо.

Дом был тих, но слуги открыли тяжелые ворота, помогли спешиться, увели накормить коней. Пожилая служанка почтительно приветствовала Элейн, провела ее в маленькую полутемную гостиную и оставила одну.

Ронвен появилась неслышно. Она стояла несколько мгновений в дверях, потом бросилась к Элейн и заключила ее в объятия.