Страница 121 из 126
Неста прикусила губу – ей было страшно.
Элейн направилась к двери. Стражники вытянулись, сохраняя безразличный взгляд, и пропустили ее. Также вежливо-безразличен был и камердинер, сопровождавший Элейп по коридору. Король вместе с лордом Файфом и лордом Маром был у себя в кабинете, им прислуживали два королевских клерка. Александр обернулся на стук открывавшейся двери, и Элейн увидела, как он недовольно сдвинул брови. Она поняла, что надежды на то, что он изменит свое решение, нет.
Она подошла к королю, склонилась в почтительном реверансе.
– Сир!
Он взял ее за руку, помог подняться.
– Леди Честер! – сказал он и смолк, вежливо ожидая, пока она заговорит сама. Краем глаза Элейн заметила, что Малкольм Файф внимательно смотрит на нее, но разглядеть выражение ее лица было невозможно.
– Я приехала, чтобы попрощаться, сир! – Ее голос прозвучал неожиданно громко. Четыре пары глаз следили за ней и Александром, и Элейн стало неуютно, как если бы она стояла обнаженной.
– Вы возвращаетесь в Фозерингей, миледи? – Король говорил сухо.
– Нет, туда я не поеду.
– Тогда куда же? – Александр наконец вспомнил, что женщина, стоящая перед ним, – принцесса королевской крови и к ней не подобает относиться как к простолюдинке. Он негромко хлопнул в ладоши и обратился к стоявшим поодаль графам и слугам: – Оставьте нас. Я хочу поговорить с леди Честер наедине. – Но эти слова не вызвали у Элейн и проблеска надежды. Глаза Александра оставались суровыми.
– Тебе не следовало приезжать сюда, – сказал он, когда дверь за вошедшими закрылась. – От этого не станет легче ни тебе, ни мне!
– Я приехала не за облегчением, – ответила Элейн, изо всех сил борясь с искушением броситься ему на грудь. – Ты уже решил, кого возьмешь в жены? – Она сумела сохранить твердость в голосе.
– Не надо мучить себя, милая. – Александр вздохнул.
– Так решил или нет? – Глаза Элейн сверкнули. – Ты должен сказать мне. Или ты предпочитаешь, чтобы я верила слухам?
Александр пожал плечами:
– Я женюсь на француженке, Мари, дочери барона де Куси. Свадьба состоится в конце весны.
– Понятно. – Элейн вздохнула чуть слышно. – И тогда ты забудешь меня…
– Я никогда не забуду тебя, Элейн! – Он говорил с мукой в голосе. – Как я могу забыть все это, Боже милосердный! Ведь ты – часть меня… – Помолчав, Александр вдруг спросил: – Ты сохранила мои подарки? Я хотел бы, чтобы они были с тобой. Может, они смогут… – он запнулся в поисках подходящего слова, – защитить тебя!
Элейн сжала губы. Ей хотелось швырнуть его подарки ему под ноги, но она не могла. Король был прав. Это было единственным, что могло защитить ее от бедности, если, конечно, она не решит вернуться к Роберту.
Александр смотрел на нее с болью в сердце; он боялся дать слабину и прикоснуться к своей принцессе, принцессе Уэльской, той, которой был так многим обязан. И если она не могла стать его королевой, он не позволит себе оскорбить ее предложением остаться его любовницей. Сейчас он мог сделать для нее только одно.
– Я дам тебе послание к твоему отцу, Элейн. Доставь его в Уэльс, сделай это для меня! Как королевский посланец, ты получишь эскорт и охранную грамоту, и у тебя будет хороший повод, чтобы поехать домой!
Элейн задумчиво улыбнулась. Что ж, в Гвинеде она сможет спрятать свое разбитое сердце и уязвленную гордость. По крайней мере, Роберт не явится туда, чтобы забрать ее, даже если и узнает, куда она уехала.
Александр шагнул к ней и осторожно поцеловал в лоб. Элейн еще раз поклонилась и вышла.
Утром король вручил ей два послания: одно Ливелину, другое – Даффиду. А еще он держал в руках маленького щенка, помесь собаки и волка, который крутился и повизгивал.
– Это тебе, милая, – сказал Александр. – Я знаю, что он не сможет зализать рану в твоем сердце, но он будет верно служить тебе всю свою жизнь. Он – потомок старого Гелерта; отец Джоанны когда-то подарил одного щенка твоему отцу, а другого – нам.
Элейн обняла щенка, и тот моментально лизнул ее в нос своим торопливым шершавым языком. Отвернувшись, Элейн сглотнула подступавшие слезы, и Александр их не увидел.
Ланфаэс, Энглси. Май 1234
Ливелин поселил Элейн в поместье в Ланфаэсе, где ей не приходилось часто видеться с Изабеллой, однако та вскоре появилась сама, как обычно улыбающаяся. Как только Элейн увидела ее в холле, что-то похожее на предупреждение тревожно шевельнулось у нее внутри. Однако виду она не подала, встала навстречу и постаралась изобразить радость. Изабелла прошептала слова приветствия и, шурша шелком одежд, уселась рядом с Элейн.
– Ты знаешь, что Даффиду пришлось отослать Граффида и Оуэйна обратно в Криссет? – спросила она, едва опустившись на стул.
Элейн кивнула. Она знала о том, что Ливелин, усталый и больной, ушел от дел, переселился в аббатство Аберконви, надев монашескую рясу и намереваясь посвятить остаток своих дней молитвам и покаянию; он полностью передал управление своими землями Даффиду. Слышала Элейн и о том, как хитро Даффид заманил своего брата и его старшего сына в ловушку и сделал своими пленниками. Было ясно, что он не собирался терпеть соперников, желая стать единственным наследником старого Ливелина. Впрочем, Элейн собиралась навестить отца и поговорить с ним о судьбе Граффида.
Изабелла загадочно улыбалась. Очевидно, что цель ее визита была совсем иной, и она тут же заговорила об этом.
– Даффид получил письма из Шотландии. – Она слегка понизила голос, чтобы ее разговор с золовкой не привлекал внимания слуг. – И я решила, что будет лучше, если я первой расскажу тебе о них.
Элейн знала, что у Изабеллы на уме; это уже привиделось ей во сне: Александр женился. Его королевой стала другая.
– Да ты, наверное, уже знаешь, не так ли? – Изабелла старалась не показать своей язвительной радости. – Твой бывший любовник женился на дочери французского барона!
Элейн поднялась со стула и, став так, что Изабелла оказалась у нее за спиной, смогла несколько секунд постоять, зажмурившись от приступа гнева, который уже давно предчувствовала.
– Я знаю, – сказала она спокойно.
– И что ты собираешься делать? – Смягчившийся тон Изабеллы не мог скрыть искреннего любопытства.
– Не знаю.
– А как насчет твоего мужа?
– Этого я тоже не знаю.
– Ты должна к нему вернуться.
– Нет. Я никогда к нему не вернусь, никогда!
Одиночество в Ланфаэсе не тяготило Элейн. Даффид и Изабелла смогли выделить ей всего нескольких слуг, но много ей и не было нужно. Ее телу требовался покой, а душе – тишина. Она часто прогуливалась в одиночку, приказав слугам не тревожить ее. Иногда она ездила верхом по окрестностям Энглси, по полям и лесам, сопровождаемая лишь верным щенком: пес, подарок Александра, не отходил от нее ни на шаг. Элейн назвала его Доннет, это означало «данный», «дарованный».
Оставалось еще одно дело, которое она до сих пор откладывала: ей нужно было поговорить с духом Эиниона. Найти место, где был похоронен бард, оказалось нелегко. Ронвен лишь однажды водила ее туда, но то было ночью, а с той поры произошло много всего. И хотя сейчас Ронвен и была в безопасности, в Лондоне, Элейн хотелось, чтобы та оказалась рядом.
Элейн начала свои поиски с древней хижины отшельника, где когда-то жил Эинион. Крыша убогого строения провалилась, сквозь пол проросла трава. Элейн привязала Там-Лина к дереву, стоявшему у развалин, и, велев Доннету оставаться рядом с ним, направилась к руинам каменной стены.
От раздавшегося внезапно крика птицы Элейн вздрогнула, но не остановилась. Переступив порог и протиснувшись сквозь сплетения ивняка и крапивы, она оказалась посредине хижины.
Немногие из когда-то принадлежавших Эиниону вещей все еще находились на полусгнившей полке. Уважение к его памяти было настолько велико, что до сих пор никто, включая и бродяг, ничего не тронул. Маленькие коробочки с сушеными травами и снадобьями лежали, свалившиеся в кучу, покрытые кое-где мхом и плесенью; от некоторых остались лишь щепки, и их содержимое давно сгнило. Все книги и ножи, которыми он пользовался, даже котелок для варки трав – все было похоронено вместе с ним.