Спящие боги

— Раз тайна — раскроем. — в голосе Творимира не было уверенности.

— Я чувствую: что-то хочет забрать меня. Я не знаю, куда. Я не знаю, что там со мной будет. Я хочу вернуться домой….

— Возьми себя в руки…

Но на Ержи страшно было смотреть — он трясся, глаза потемнели.

Вдруг палата залилась тревожным красным светом. Женский голос резко отчеканил:

— Внимание! Нарушено гравитационное поле в хранилищах. Содержащиеся в них материи получили свободу перемещения…

Творимир вскочил:

— Боги освободились!

Ержи, трясясь, рухнул на колени и бормотал:

— Они идут… не дайте меня забрать…

Он крепко обхватил Творимира за ноги и словно малый ребенок рыдал:

— Не выпускай меня!..

Тут разом распахнулись все двери — нечто черное молниеносно бросилось на них — Творимир не успел даже закричать — больше он ничего не помнил.

Очнулся — первое что увидел — склоненное над ним приветливое женское лицо. Она мягко, по-матерински ему улыбнулась, и сказала:

— Гравитационное поле в норме.

— А боги?

— Они успели уйти в атмосферу.

— Ержи?

— Его не нашли…

— Что было со мной?

— Ничего. Вы просто лежали на полу: бледный, холодный, но живой. Теперь вас отходили. Вы в хорошей физической форме и готовы к спуску. Впрочем, если желаете, можете здесь остаться — полечиться.

— Что?.. Еще оставаться на этой станции? Она похожа на кладбище с призраками!.. Извините, за резкость… Но я действительно хочу поскорее ступить на планету.

На следующий день его желание было исполнено.

Глава 2

"Колодец и Буря"

Если бы не окно, Творимир во время спуска помер бы со скуки. Спускали-то по старинке, на цепях, в герметичной железной коробке. От верхних слоев атмосферы, до низа — две сотни километров: весь спуск занял пять с лишним часов. Коробка дрожала, цепи скрипели, и, кроме смотрения в окошко, нечем себя было занять. Простор радовал теплой свежестью красок — летняя пора, благодать. Творимир даже подумал, что неплохо было бы улечься на каком-нибудь бережку, позагорать…

Внизу разрастался деревянный город. Одна из подпор атмосферной станции тридцатиметровым столбом впивалась в землю, неподалеку от сказочного пестрящего флажками, башенками и колонами дворца. На просторном дворе уже собралась большая, нарядная толпа…

Когда Творимир ступил на землю, все они, за исключением нескольких особо важных особ, а также — прежде прибывших контактеров, стояли на коленях, лбами землю подпирали.

Вперед ступил облаченный в шитые драгоценными каменьями одежды человек. Лицо — сухое, морщинистое; с козьей, черной бородкой. Густые, сдвинутые брови. Глаза — мучительные, взгляд — изучающий:

— Ну, и что нового в Граде Небесном?

— Все по-прежнему… — растерянно пробормотал Творимир.

Этот настороженный, по всему видно — недобрый человек задал Творимиру еще какие-то вопросы, но тот его уже не слышал. В дальней части двора, под березовой сенью увидел он колодец. На колодце сидела птица со знакомым девичьим лицом…

Тут его резко, до боли встряхнули за плечо. Перед Творимиром стоял Бриген Марк — глаза мутные, покачивается — несет перегаром — явно не первый день пьянствует. Зашипел Творимиру на ухо (конечно, уже на земном языке):

— Ты веди себя почтительно. Когда тебе вопросы задают — отвечай… Это ни какой-нибудь там конюх. Он — правитель этой земли. Царь. Злой, кровожадный монарх. Пока нас считают посланцами Всесвята — бога Солнца. А как ему злоба в голову взбредет?.. На него часто припадки находят. Закует в цепи — в темницу, там — на дыбу. И что ты сделаешь — без оружия? А?.. Там во всем сознаешься. И четвертуют тебя, дурак…

Творимир согласно кивнул, повернулся к Царю, однако тот уже потерял к нему всякий интерес, отдавал приказы приближенным. Потом обернулся к Бригену Марку, и хмельно ухмыльнувшись прикрикнул:

— Ну, пойдем дальше пировать. Дальше меня про Солнце баить будешь…

По дороге ко двору Бриген Марк едва не повалился, но Творимир успел его подхватить — главный колонизатор пробормотал:

— А я такое им набаил про нашу божественную миссию — сам всего не помню… — сжал заломившие виски. — Плохо одно — в народе многие не верят, что мы посланцы Всесвята. Говорят — околдовали их государя, которого, несмотря на тиранию, любили. Слова на них не действуют — готовится восстание…

Творимир рассеяно кивал, а сам все оборачивался к колодцу под березами, но там уже никого не было.

Творимир попал на продолжение пира. С отвращением приметил, что многие из недавних корабельных товарищей уже упились до бессознательного сознания — валялись на полу, под столами, храпели. Некоторые еще сидели — буянили, вопили — рожи красные, опухшие, скотские. Вон в углу тискают голую девку, кто-то, словно раненый стонет. Кто-то вопит гневно — сейчас в рукопашную схватится. Творимиру стало тошно, он пробормотал:

— …Посланцы богов… Как же — скоты вы пьяные, вот кто. Немного же времени понадобилось, чтобы все, чего вас учили позабыть…

Он взглянул на Царя. Тот угрюмый, исступленный — сидел, и ни к кого к себе не подпускал. Кажется, сейчас закричит, чтобы обманщиков хватали, резали, но пока что безмолвствовал…

К Творимиру, покачиваясь, подошел маленький человечек с огромным черепом — тот самый, со станции — плюхнул кубок размерами превышающий его голову.

— А ты, молодец, пей. Ты нос не вороти. Это, так сказать, начало контакта. А что касается Яслей Богов… мы со дня на день отправляемся в путь. Достигнута договоренность — нам в сопровождение дается три сотни отборного конного войска… Ну, что не пьешь?..

— Не волнуйтесь — я выпью. Только, пожалуйста, оставьте меня. Я хочу побыть один.

Творимиру тошно было пить в этом месте, и поэтому, как только человечек отошел, он перевернул кубок под стол — благо, там много было таких луж…

Какой-то резкий звук заставил Творимира очнуться. Он вскинул голову, огляделся: все та же зала, но уже освещенная факелами. За распахнутыми окнами медленно плыли прохладные поздние сумерки, но прохлада не проникала в залу — было нестерпимо душно, гарно. Он еще раз огляделся — почти все дремали или храпели, иные еще пили-ели, но их мутные, свинячьи глазки едва ли что замечали. Царя не было на прежнем месте, но на спинке его трона сидел ворон, и не понять было, на кого он глядит своим черным оком.

Творимир поднялся — стремительно скользнул во двор. Никто его не остановил, не окрикнул. Под самыми ступенями кто-то густо храпел, но дальше — тишь, спокойствие. Он отошел еще подальше, вскинул голову — прямо над ним висела одноглазая Луна, а на ее фоне — черная коробочка атмосферной станции.

Прошумели крылья, кто-то тихо вздохнул…

Творимир уже знал, кого увидит, настроил себя на решительный лад, и проговорил:

— Ладно. Теперь пришла пора объясниться. Что ты за птица, и чего от меня хочешь?

Глянул — действительно, как и ожидал: на старом месте, у колодца сидела птица с девичьим ликом, с огромными, трагичными очами, с синей как у утопленницы кожей.

— Ну, что же ты молчишь?! — громко сказал Творимир. — Скажи хоть что-нибудь. Ну же…

И тогда она заговорила. Голос был очень печальным, а так — ничего особенного.

— Если хочешь узнать правду, подойди ближе…

— Ага — это затем, чтобы ты меня туда столкнула! — пробормотал Творимир, которому вовсе и не хотелось узнавать некую страшную правду.

— Тогда чего же ты хочешь? — тихо прошептала дева-птица.

— Нет — это ты чего хочешь?.. Зачем снишься, зачем следишь? А?.. Ну, рассказывай…

— Если я стану рассказывать, ты все равно мне не поверишь.

— Да что ты!.. — Творимир пытался под грубостью скрыть страх. — А дай-ка догадаюсь. Ничего нового все равно не придумаешь. Знаю я все эти сказочные штучки-прибаютки. Ты, заколдованная, лежишь на дне того птичьего озера, я должен придти, поцеловать тебя — ты оживешь, свадебку сыграем… Фигушки!.. Что — нет? Не на дне озера?.. Где-то в другом месте?! Но все равно — я должен куда-то ради тебя идти, что-то там делать. Нет, нет! Лети, откуда прилетела и не возвращайся, и не снись. Все!..