Страница 25 из 102
- Как чувствует себя страховая компания?
- На завтра твердо гарантируют хорошую погоду, но это бесполезно. Придется подождать до послезавтра, - совершенно серьезно ответил Форд.
- Не понимаю.
- Завтра тринадцатое.
Минов откровенно улыбнулся:
- Ах, вот в чем дело!.. Советские летчики не слишком суеверны.
Слегка задетый, Форд сухо ответил:
- В нашей стране не запрещается верить даже в бога...
- И в нашей тоже, - отпарировал Минов.
- Вы его не уговорите, - заметил переводчик, - американцы верят в приметы.
Однако Минову 14-го нужно было выезжать в Нью-Йорк, и он продолжал настаивать на прыжке 13 июня, предлагая Форду расписку, снимающую с него ответственность за любые последствия прыжка. В это время в кабинет вошел вице-президент фирмы Маклоуд и, выслушав доводы обоих, принял соломоново решение.
- О'кэй! Мистер Майнов совершит прыжок не 13-го, а накануне 14-го числа.
- Или назавтра после двенадцатого, - улыбнулся Минов, еще не зная, что 12А повсюду в Америке заменяет роковое число 13.
Наконец-то Форд улыбнулся:
- Олл райт! Пусть завтра в десять.
Маклоуд сказал:
- Вы только подумайте, такой рекламе позавидует сам Генри Форд: "Совершая свой первый прыжок 13-го числа, русский летчик бросает вызов смерти! Он знает, что смерть бессильна, если он прыгает с парашютом фирмы "Ирвин"!"
Наутро, поздоровавшись с Миновым, Форд спросил:
- Как спали?
- Как убитый, - ответил Минов, не придавая значения этим словам.
Форду стало будто не по себе.
У самолета Форд продемонстрировал, как нужно вылезти и приготовиться к прыжку.
- По второму сигналу летчика вы должны взяться правой рукой за вытяжное кольцо, удерживая себя на самолете левой... Обязательно убедитесь, что взяли в руку вытяжное кольцо, а не подтяжки!
Минов улыбнулся.
- Именно так - подтяжки, - повторил переводчик по-французски, имея в виду лямки парашюта. Минову пришлось объяснить причину неуместной будто бы улыбки.
- По третьему сигналу, - продолжал Форд, - вы отпустите левую руку, улыбнетесь пилоту и плавно свалитесь на левый бок вдоль кромки крыла. Почувствовав, что вы действительно падаете, дергайте за кольцо, и все будет в порядке.
Между тем у самолета стала собираться толпа зевак, которых американцы очень образно называют "резиновыми шеями".
Пилот Чейз появился с опозданием, и Минов уже успел выкурить не одну папиросу. Такой же высокий и худой, как и Минов, Чейз очень приветливо поздоровался. Откуда-то появился репортер. Чейз забрался в пилотскую кабину. Минов с парашютом - в заднюю.
- До скорого свиданья здесь, - сказал на прощание Минов, показывая пальцем на землю и, подняв перст к небу, добавил нарочито: - Или там!..
Шутка была оценена всеми, кроме Форда.
Самолет поднялся в воздух. Минов стоит на плоскости, Чейз, улыбаясь, кивает, наконец, головой:
Прыжок!
Странное чувство охватывает Минова. Нет, это не страх. Это скорее какая-то непонятная жалость, будто теряешь что-то привычное и очень дорогое...
Самолет рванулся вверх. Захлебываясь воздухом, парашютист тянет кольцо. Съежилось на мгновение сердце, но вот рывок!.. Взметнулся над головой громадный белый зонт с небольшим отверстием в вершине, через которое видно синее-синее небо.
- Ура! - закричал Минов, оглушенный внезапно наступившей тишиной. - Все в порядке!..
Несколько месяцев, проведенных на заводе "Ирвин", не были потеряны. Американцы как раз готовились к очередным соревнованиям парашютистов, и в числе участников появилось новое имя: "мистер Майнов, большевик из красной России".
Публика с явным интересом рассматривала фотографии статного, в белом комбинезоне Минова - ни о каких "русских лаптях" не было и помину. С фотографии смотрело приветливое, улыбающееся лицо.
"Мистер Майнов" отделился от самолета, затянул десяток секунд и раскрыл над собой парашют так, что тот доставил его к самой цели.
Толпа всколыхнулась. Часть публики заревела от восторга, другая свистела, стучала, улюлюкала. В воздух полетели шляпы, котелки, кепи, недоеденные сандвичи. Вечерние газеты вышли с портретом улыбающегося "красного" и с сообщением о полученном им призе за точность приземления. Дерзко и здорово!
И снова Минов на Родине. Демонстрирует прыжки летчикам в авиационных частях.
"Да, хорошо!" - восхищаются они, однако иногда забывают взять с собой в полет парашют, еще не доверяя парашюту. Известен, например, случай, когда Михаил Михайлович Громов, отправляясь в полет, не захотел взять парашют. Все же его уговорили. В воздухе самолет не подчинился летчику и не вышел из штопора. Предстоял выбор. Громов покинул машину, и парашют спас ему жизнь. Золотая гусеница украсила галстук пилота.
Минов стал агитатором с наглядным пособием в руках. Тут же, на аэродроме, где только что демонстрировался прыжок, он сам перекладывал свой парашют и снова отправлялся в воздух.
Аэродром за аэродромом, часть за частью - новые последователи, ученики, горячие энтузиасты прыжков. Среди них наиболее способный ученик, ставший потом известным парашютистом, рекордсменом страны, Яков Давидович Мошковский.
Впервые я увидел Минова на собрании планеристов в Москве в тридцать третьем году. Мы знали, что к нам приходит новый начальник - известный парашютист Минов.
Мы страдали не только от любопытства. Словами не передать, как нашим рукам, делавшим планеры, нашим головам, хмельным от полетов, нашим мальчишеским сердцам требовался хороший организатор.
И вот на трибуне появился Минов, его встретили бурными аплодисментами. Никодим толкнул меня в бок и, хитро прищурившись, заметил:
- Кажется, то, что надо!
Возразить было нечего - во всей фигуре Леонида Григорьевича, в его походке чувствовался человек решительный и деловой.
К тому же он оказался опытным оратором; правда, увлекшись, он забыл, что мы планеристы, и называл всех присутствующих парашютистами. Услышав чуть заметный ропот в зале, он спохватывался и смущенно извинялся.
В приподнятом настроении шли мы домой - интересно знать, каков он в деле?.. Сумеет ли Минов, будучи фанатиком парашютного спорта, переключиться с ходу, полюбить планерный спорт так же и отдать все силы его развитию?
Мы поверили в него и не ошиблись. Не прошло и полугода, как Минов с увлечением стал летать на планерах, больше не "обзывал" нас парашютистами и только изредка в спортивные праздники не мог удержаться от соблазна принять участие в парашютных прыжках.
Многие видели тогда прыжки Минова. Он приземлялся к публике, всегда удерживался на ногах, очень техничными были его движения, и в белом комбинезоне он выглядел парадно. Правда, видавший виды комбинезон заметно укоротился, ноги же начальника оставались длинными и тонкими. И родилась шутка: "Как далеко просунул ноги наш Минов!"
На планерных слетах в Коктебеле Леонид Григорьевич проявлял изумительные организаторские способности, но продолжал оставаться спортсменом.
Вспомнился тридцать четвертый год. Харьков. Весь экипаж выстроился перед Миновым: правофланговый- Батя, Никодим Симонов, командир пятиместного планера Г-4 конструкции комсомольца Гурия Грошева. В середине тридцатых годов это был первый в мире многоместный планер, родоначальник десантных планеров. Дальше стоят Сергей Анохин, я. Мы летчики на одноместных планерах. С нами в строю и остальные члены экипажа: автор "летающего вагона" Грошев, Эскин Саша - бортмеханик и "воздушный сцепщик", пассажиры Сорокин и Ковалев и еще кинооператор Союзкинохроники Борис Шер. Кстати, это он в сорок третьем году, вылетев на съемку боевой операции на месте стрелка-радиста в кабине штурмовика, одной очередью сбил атаковавший их "фокке-вульф", Евгений Кригер писал об этом: "С дистанции 150 метров Шер дал очередь". Видимо, привычка кинооператора быстро наводить объектив на фокус пригодилась и в обращении с пулеметом. После посадки пилот Старченко бросился к Шеру, обнял его, кричал товарищам: