Страница 24 из 102
Потом в парижских авиационных кругах заговорили, что мсье Минову чертовски повезло!.. Да, его коммерческая сделка не могла не вызвать удивления: он закупил "по случаю" для Советов около четырех тысяч авиамоторов "Рон".
Ему сопутствовала удача, этого, конечно, отрицать нельзя. И все же...
Сперва Минов узнал, что командование французской армии не имеет отношения к крупной партии моторов, зарезервированных еще с конца войны 1918 года. Моторы эти хранились на двух складах в предместье Парижа и принадлежали крупному коммерсанту чеху Оплатеку. Старый коммерсант приобрел моторы "на всякий случай" при распродаже военного имущества в конце войны. "Чем черт не шутит!" - вероятно, думал Оплатек, но черт ничего другого не придумал, как призвать к себе самого Оплатека. Складовладелец скончался, оставив наследником довольно легкомысленного юношу, своего сына.
- Ах, мсье Минов! - жаловался Оплатек-младший в первый же вечер их знакомства. - Если бы вы знали, как я мечтаю о самой ничтожной войне, хотя бы на Балканах!..
- О, мсье, я слышал, вы теперь очень богаты, и вашей ли груди искать сейчас сражений? - улыбнулся Минов. - Жажда славы?.. Разочарование в любви?..
- Что вы! - рассмеялся юный Оплатек. - С меня хватит более приятных "сражений" и в Праге и в Париже... Я просто думаю, если бы грянула война, мне удалось бы мигом сплавить все это отцовское "железо"... Здесь так нужна наличность!..
Минов помедлил.
- Мне кажется, я мог бы вам помочь.
- Вы?.. Вы могли бы устроить маленькую войну?..
- Нет, мсье, я здесь по другому делу. Но, признаюсь, вы мне так приятны, что я мог бы, пожалуй, приобрести у вас весь этот "металлолом"... Разумеется, если цена будет не высока.
- Святая мадонна!..
И сделка состоялась. В результате Советский Союз закупил около пятисот тонн "металлолома" по соответствующей этому товару цене.
Можно себе представить радость авиаторов, когда в летных школах разгружали новенькие, законсервированные авиационные моторы. Теперь их было вполне достаточно.
По новому зажужжали старые "аврушки" и "анрио" - учебные бипланы. Хлынула на аэродром молодежь с заводов, рабочих окраин.
Эти самолеты летали еще несколько лет. Вечерами учлеты, согнувшись в три погибели, лазая под крыльями, отмывали горячей водой промасленные за день плоскости. Ротативные моторы, сами вращаясь вместе с пропеллером, разбрызгивали смазочное касторовое масло. Одежда авиаторов, обувь, руки - все пропитывалось густым, обволакивающим запахом касторки.
Во Франции нашему торгпредству при участии Минова удалось заказать на фирме "Фарман" несколько бомбардировщиков "фарман-голиаф". Это были двухмоторные бипланы деревянной конструкции. Впрочем, из дерева тогда строились очень многие самолеты. К моменту окончания их постройки стало известно, что принимать их приедет из Москвы некий инженер Петров.
Нашему посольству в Париже стало известно, что под фамилией Петрова в Париж едет не кто иной, как сам... начальник Военно-Воздушных Сил Союза Петр Ионович Баранов.
"Инженер Петров" поселился на квартире у Минова. Они бывали на авиазаводе знаменитой фирмы "Фарман", и "Петров" остался доволен выполненным заказом и той информацией, на которую не поскупились гостеприимные французы.
- Ну вот, милейший скептик, - сказал однажды, бреясь, Петр Ионович Минову, - дела наши к концу, и все идет на редкость гладко. На днях я вынырну в Москве так же незаметно, как провел время у вас в гостях.
В передней прозвенел звонок, и Минов принял письмо. На конверте значилось: "Русскому Начальнику Военно-Воздушных Сил Петру И. Баранову от фирмы "Фарман".
Необычайно любезно фирма сообщала данные нового самолета "фарман-жабирю". Данные, очень нас интересовавшие, но у Баранова вытянулось лицо.
- Верните немедленно письмо обратно... Никакого русского начальника Военно-Воздушных Сил здесь нет!..
- Полагаю, Петр Ионович, теперь можно ждать и других сюрпризов в этом роде, - улыбнулся Минов.
Баранов был не в духе.
Однако последние дни пребывания "инженера Петрова" в Париже прошли спокойно. За допущенную ошибку фирма принесла извинения, мол, перепутан адресат. И вот за четверть часа до отхода поезда Баранов в сопровождении Минова прибыл на Северный вокзал Парижа. Оба курили у тамбура вагона, когда Минов увидел сияющего в улыбке министра авиации Франции Лорана Эйнека. В штатском, с красными розами в руке, министр в сопровождении адъютанта направлялся прямо к ним.
Лоран Эйнек был очень любезен в прощальной речи. Он сокрушался, что слишком поздно узнал о пребывании столь высокого гостя в Париже, что не будь его, министра, досадной неосведомленности, коллега мог бы увидеть и узнать здесь несравненно больше.
Как ни трудна была минута, Петр Ионович сумел с достоинством ответить на любезные слова. Он благодарил французов за радушный прием, затем объяснил свой приезд исключительно личными устремлениями.
- Так иногда необходимо побыть самым обыкновенным человеком... Можно ли, например, со слов представить себе подлинную прелесть зреющего винограда? Нет, это нужно увидеть самому и оценить. Олимп высок, но виноградники в долине, не правда ли, мой уважаемый коллега? - Баранов улыбнулся министру.
Тот удивленно сказал:
- Браво!
Они пожали друг другу руки, и Баранов, пользуясь случаем, счел необходимым пригласить министра авиации Франции посетить Страну Советов. Лоран Эйнек с благодарностью принял приглашение. Пассажирам предложили пройти в вагоны.
Из Франции Минов вернулся в двадцать седьмом году. Некоторое время он работал в Борисоглебской школе летчиков, где стал одним из пионеров освоения в нашей стране слепых полетов. В двадцать девятом году его вновь пригласил к себе начальник Военно-Воздушных Сил Союза Петр Ионович Баранов.
Новое поручение. Минов от него в восторге. Прощаясь, Баранов испытующе смотрит:
- Может, еще подумаете?
- Только над тем, как сделать лучше!
Через неделю Минов удобно покачивался в шезлонге на палубе океанского парохода, пересекающего Атлантику. Впереди была Северная Америка.
Меньше всего кризис двадцать девятого года обрушился на фирму "Ирвин". Она напала на золотую жилу: легкий, прозрачный купол парашюта оказался для фирмы надежной крышей. Фирма процветала, выпуск продукции все возрастал. Фирма не скупилась на рекламу и сулила каждому, кто спасет в авиации свою жизнь на парашюте "Ирвин", нагрудный знак в виде золотой заколки, изображающей гусеницу шелкопряда.
Воздушные силы многих стран стали вооружаться "зонтиками Ирвина". Это были ранцевые парашюты, похожие на парашют Г. Е. Котельникова, изобретенный в России лет за пятнадцать до этого.
Зародился и бурно развивался новый вид спорта - парашютизм. Появились "победители неба", первые кумиры публики. Все они были из летчиков, поверивших в парашют. После первого прыжка следовал второй, третий, набирались десятки. Прыгали с разных положений самолета, сквозь облака, затяжными прыжками. Этот спорт стал спортом мужественных, отчаянных людей. Человек неслыханно дерзко врывался в небесную стихию и выходил победителем!
Минов сгорал от нетерпения: нужно было узнать о парашютах, об их производстве, эксплуатации, и прежде всего освоить самому эти волнующие прыжки. Наступил знаменательный день.
"Вызов смерти! Большевик шутит, ступая в пропасть!" - писала американская газета. И вот как это было.
Первый прыжок Минова должен был состояться в Буффало 10 июня 1929 года.
- Не огорчайтесь, - сказал инструктор Форд, когда Минов в мокром плаще появился на заводе. - Завтра должна быть хорошая погода. Я только что звонил в страховую компанию.
- В страховую компанию?
- Да-да, в страховую, - ответил Форд. - Если в Америке согласны страховать от дождя, можете быть спокойны: дождя не будет! У них лучшие метеостанции.
Но погода распорядилась по-своему: не только весь следующий день, но и 12 июня косил, не переставая, дождь. Отряхивая шляпу, Минов спросил у Форда не без иронии: