Сердце Малого Льва

Информации было слишком мало: некто дядя Рой без фамилии, достаточно гениальный и влиятельный, чтобы протащить в победители своего протеже, не будучи даже членом комиссии. Каким образом? И с какой, черт возьми, целью? Эдгар в раздумье смотрел на Льюиса. Парень казался достаточно открытым и откровенным, чтобы говорить с ним прямо. Он вообще начинал Эдгару нравиться.

— Вот что, Тапиа, — серьезно сказал он, — я не буду раздувать скандал, хотя ваша афера того стоит… но ты мне расскажешь всё, что знаешь об этом Рое. Хорошо?

— Я мало о нем знаю, — смущенно ответил Льюис, — но мне всегда казалось, что он работает в Безопасности.

— Почему?

— Потому что он никогда не отвечал на этот вопрос.

— А ты его спрашивал?

— Конечно.

Они снова шли, прохладный ветер с реки заставил поднять воротник. В лазурном небе появились маленькие и растерянные, как заблудшие овечки, тучки.

— Я знаю его давно, — рассказывал Льюис, — нас познакомила мама, когда мне было лет семь. Она просто сказала: «Знакомься, это мой друг, дядя Рой». Вот и всё. Он мне очень понравился.

— Чем?

— Всем. Он был сильный, веселый, играл со мной… Потом, он ведь любил маму, а она его. Кажется, они собирались пожениться, но из-за его работы он все время куда-то исчезал надолго. Мы не знали куда. А однажды, когда он вернулся, ее уже убили. Вы ведь знаете об этом… Дядя Рой часто навещал меня в интернате, и до сих пор мы встречаемся, когда он на Земле. К сожалению, это бывает редко. А недавно он сказал, что его переводят на Пьеллу. Мы оба расстроились, но тут этот конкурс, у меня появилась возможность лететь вместе с ним. Наверно, ему очень хотелось, чтобы я победил.

— Ты любишь дядю Роя? — спросил Эдгар, чувствуя, что вторгается в давнюю семейную драму.

Мальчик потерял отца в раннем детстве, вполне понятно, что мамин друг, сильный, веселый, преданный, его заменил. Мальчишка тоже, по всей видимости, был дорог этому человеку.

— Люблю, — искренне ответил Льюис.

Желание обоих быть вместе было понятно. Непонятно было средство, к которому прибег этот дядя. Но, очевидно, другого не было.

— Мне нужно с ним встретиться, — сказал Эдгар.

— Боюсь, что это невозможно, — с чувством вины ответил юноша.

— Что значит, невозможно? Скажи мне номер его видео, я с ним сам договорюсь.

— Понимаете… у него нет номера. Во всяком случае, я его не знаю. Дядя Рой запрещал звонить себе. Я же говорил, у него очень секретная работа. Вчера вечером он был у нас с Олли, мы отметили нашу победу… извините, я тогда думал, что я тоже полечу… А теперь я не знаю, когда и где он появится. Может быть, мы с ним больше вообще никогда не увидимся.

— Увидишься, — усмехнулся Эдгар, заупокойный тон ему не нравился, — не здесь, так на Пьелле.

Он тогда не знал, кто перед ним стоит, и у него еще была возможность ничего не допустить. Он видел только прекрасного юношу с кроткими и честными синими глазами, совсем неопасного, просто наживку, на которую можно будет поймать крупную рыбу, каковой, судя по всему, являлся этот засекреченный дядя Рой.

— На Пьелле? — изумленно уставился на него Льюис, он был уверен, что прощенья ему не будет.

— А ты разве передумал?

— Я?! Нет. Но я считал…

— Мой тебе совет, — усмехнулся Эдгар, — никому больше об этом не рассказывай. Отправляйся в свое общежитие и укладывай вещи. Через неделю отлет.

— А вы… — мальчишка в очередной раз запнулся и покраснел, — вы полетите с нами?

«Ему явно не хватает старшего друга или отца», — подумал Эдгар. Льюис Тапиа казался ему мягким и несформированным как кусок пластилина, все его прекрасные задатки требовали обработки и завершения. К сожалению, заниматься воспитанием юнцов ему было некогда, хватило и своих братьев. К тому же сам вопрос его несколько возмутил.

— Мне звездолет не нужен, — сказал он.

Льюис распахнул свои прекрасные синие глаза и посмотрел с восхищением.

Льюис находился в таком неравновесном состоянии, что никуда не мог пойти и ни с кем не хотел говорить. Поэтому он так и брел по набережной к центру Трира, не замечая прохладного ветра и моросящего дождя. Ему надо было хоть немного в себе разобраться.

Его переполняли совершенно противоречивые чувства. Конечно, он был счастлив, что все-таки летит на Пьеллу. Но какой ценой! И чего ему стоил этот разговор! Он всё выболтал этому постороннему человеку, как на исповеди, он тряпка и совершенно не умеет хранить тайны. Увидел Прыгуна, перепугался, как будто перед ним сам Господь Бог, запинался и краснел, чуть не раскланялся перед ним!

Хорошо, что Эдгар Оорл оказался славным малым и не стал раздувать скандал, да и про маму не расспрашивал… Хорошо, но могло быть и хуже. И что теперь скажет дядя Рой?

Льюис прекрасно понимал и даже оправдывал дядю Роя, потому что знал, что тот его любит. И он догадывался, почему, хотя никогда и никому об этом не говорил. Даже Олли.

К вечеру ветер стал нестерпимым, и ему все-таки пришлось возвращаться в общежитие. «Надо быть сильным», — уговаривал он себя по дороге, — «сильным и мужественным, а не таким бесхребетным балбесом как я, который всем только улыбается. Некоторым даже звездолеты не нужны!»

Он выпрыгнул из такси. Сосны качали над ним своими темными лапами, моросил мелкий дождичек.

— А ведь я их больше не увижу, — вдруг пришло в голову, вдруг неожиданно дошло, как далеко и как надолго он улетает.

Хорошо, что не один. С Олли. Вдвоем им ничего не страшно! Льюис прошел в свою комнату, зажег свет, оглядел свои пожитки, следы вчерашней пирушки, привычные шахматные клеточки пола. Ему стало тоскливо со всем этим расставаться.

— Олли! — вызвал он ее по ручному переговорнику, — зайди ко мне. И пожевать чего-нибудь прихвати.

Оливия явилась как всегда по первому зову. Он к этому привык, он привык, что она есть, эта толстая, хмурая, прямая и грубоватая, но всегда верная подружка. Она была моложе, но сильнее и умнее его. Часто ворчала на него, смеялась над ним, но всегда его выручала.

— Сейчас приду, — сказала она каким-то на удивление мягким голосом.

Льюис снял свитер, потом и футболку, умылся. Оливию он за женщину не считал, да она и сама об этом не помнила, поэтому одеться к ее приходу ему даже в голову не пришло.

— Что у тебя там? — уставился он на сковородку с крышкой, пахло оттуда аппетитно.

— Плов, — ответила она коротко и как-то недовольно.

— Поставь на стол.