Адепт

— Если вас интересует мое мнение, — заметил один из полицейских, — слишком уж неудачная шутка вышла у них на Хэллоуин.

Впрочем, удовлетворительных ответов на вопросы “как” и “зачем” пока не было. К тому же существовал предел информации, которую Адам готов был открыть с целью облегчить работу следствия.

— Насколько я понимаю, инспектор Маклеод был в частном порядке приглашен главой клана Маклеодов после кражи Знамени Фейри, — объяснял Адам полицейскому сержанту в фургоне следственной бригады. — Инспектору известен мой интерес к проблеме сохранения памятников шотландской старины. Мы с инспектором старые друзья, поэтому он пригласил меня с собой.

— А этот мистер… как его… Ловэт? — спросил сержант, сверившись с записями.

Сам Перегрин тем временем сидел на заднем бампере машины “скорой помощи”, и ему бинтовали руку. Прежде чем первые офицеры сошли на берег с “Королевы Альбы”, все трое успели согласовать основные положения истории, которую они готовы были рассказать.

— О, мистер Ловэт — художник, — с готовностью ответил Адам. — Он делает ряд иллюстраций к статье, которую я пишу… Она касается некоторых малоизвестных национальных сокровищ Шотландии. Мы как раз обсуждали их, когда позвонил инспектор Маклеод. Вполне естественно, он попросил взять его с собой.

— Гм, ладно, — пробормотал сержант, деловито строча в своем блокноте. — И вы говорите, он порезался о какое-то стекло?

— Совершенно верно. Стремясь скорее забраться на катер, чтобы бежать, грабители уронили Знамя Фейри, разбили витрину. Само собой разумеется, нас беспокоило, что этот бесценный артефакт может быть поврежден водой, поэтому мы попытались спасти его. К сожалению, мистер Ловэт в спешке был не слишком осторожен, поэтому довольно сильно порезался — помогая вытащить Знамя из-под осколков и спрятать его от непогоды.

— Ясно-ясно, — терпеливо кивнул сержант, совершенно убежденный, как и следовало ожидать, что Адам — пусть словоохотливый и немного эксцентричный, но абсолютно невинный джентльмен. В конце концов, он ведь представитель такой почтенной профессии…

— Ладно, перейдем к уплывшему катеру, сэр Адам, — продолжал сержант. — Кажется, инспектор Маклеод говорил, что он, должно быть, налетел на какой-то подводный предмет. Вы можете подтвердить это?

— Ну, я могу допустить, что он налетел на что-то… На затонувшее бревно, например, или на что-нибудь в этом роде.

Подняв ручку, сержант внимательно посмотрел на него.

— Так налетел или нет, сэр?

Адам приподнял бровь и его губы изогнулись в несколько ехидной улыбке.

— Ну-ну, старина. Я ведь психиатр. Вы же не ждете, чтобы я вам сказал, будто видел, как его потопило лох-несское чудовище?

Сержант ухмыльнулся и, тряхнув головой, записал в своем блокноте что-то еще.

— Вы бы удивились, услышав все истории, что слышу я, сэр. Я уже двадцать лет как работаю в Инвернессе и езжу вдоль озера по десять раз на дню. Порой мне начинает казаться, что это место просто притягивает к себе разных психов!

— Гм, ну, такие места встречаются, — согласился Адам.

— Ладно. Так вы считаете, что катер напоролся на затонувшее бревно? — спросил сержант, продолжая писать.

— Если честно, я не могу утверждать этого — хотя это наверняка было что-нибудь в этом роде. Собственно, в это время меня гораздо больше тревожила рука мистера Ловэта. Видите ли, порез у него довольно неприятный, а ведь он художник.

— Гм… да… Благодарю вас, сэр Адам, — ответил сержант, со вздохом закрывая свой блокнот. — Возможно, позже мы еще побеспокоим вас своими вопросами, а пока, мне кажется, у ребят из “скорой” есть горячий кофе. По-моему, он вам сейчас не помешает.

Полноценное расследование не могло начаться до рассвета, хотя “Королева Альба” и другие суда продолжали поиск обломков погибшего катера или останков его пассажиров, а полиция оцепила всю территорию, прилегающую к южному окончанию замка. С рассветом они собирались начать прочесывание пляжа в поисках любых улик.

Впрочем, ближе к полудню улов следствия все еще оставался чрезвычайно скудным: стреляные гильзы Маклеода, деревянные щепки со следами позолоты, осколки стекла, клочки одежды, мелкие фрагменты плоти и пятна высохшей крови. В склоне у стен замка образовалась неглубокая выемка, что породило новую теорию: здесь имел место некий взрыв — возможно, ручной гранаты.

— Ну, положим, место пещеры действительно немного напоминает воронку от взрыва, — с сомнением шепнул Адаму Перегрин. — Но почему они теперь представляют все это как террористический заговор? Кого здесь терроризировать — древний замок? Нельзя сказать, что Уркхарт служит символом шотландского национализма или чем-то в этом роде.

Они пили кофе в салоне одной из полицейских машин, прибывших из Инвернесса. Собственно, они только что вернулись из больницы, где руку Перегрина наконец-то обработали по всем правилам. Местный хирург мастерски справился со своей задачей, превзойдя даже жесткие стандарты Адама, однако анестезия почти час назад прекратила действовать, и рука болела каждый раз, когда Перегрин, забывшись, пытался открыть ею окно. Вся площадка у входа в замок была уставлена полицейскими машинами, припаркованными под самыми разнообразными углами, а оба въезда на стоянку были затянуты желтой полицейской лентой — в дополнение к констеблю, поставленному, чтобы отгонять зевак.

Глядя на расхаживавшего констебля, Адам сделал еще глоток из пластмассового стаканчика и перевел взгляд на Перегрина.

— Я допускаю, что версия о взрыве гранаты звучит диковато — для нас. Но эта легенда — пусть и недоказуемая — наилучшим образом вяжется с фактами, которые знает полиция. Люди привыкли к терроризму, как бы отвратительно это ни было. Как вы думаете, каким образом отреагировала бы обычная публика на правду?

Перегрин потеребил повязку на правой руке и поморщился: он наконец понял, что правда о его ранении может лишь породить вопросы, к которым ни один из них не готов.

— Пожалуй, я с вами соглашусь, — произнес он, подумав. — И все же можно было придумать что-нибудь получше затонувшего бревна.

— Да, но такие случаи время от времени действительно происходят, — сказал Адам. — Помнится, еще в пятидесятые парень по фамилии Кэмпбелл налетел на бревно при попытке установить новый мировой рекорд скорости на катере “Синяя Птица”. По крайней мере все утверждали, что это было бревно. Правда, свидетели другого происшествия при гонках описывали внезапные завихрения воды прямо по курсу катера перед тем, как он перевернулся и взорвался. — Адам одарил Перегрина сардонической улыбкой.

— Если уж на то пошло, во время Второй мировой скоростной военный катер налетел как раз на то, что мы видели прошлой ночью. В рапорте по поводу повреждения носовой части капитан описал объект, с которым он столкнулся, как “мягкий и скользкий”. Не похоже на бревно, верно? И все же катера налетают и на бревна. По крайней мере достаточно часто, чтобы понизить интерес к этому инциденту.

Пока Перегрин обдумывал услышанное, Адам еще раз окинул взглядом автостоянку. В дальнем углу, у южного въезда, стояла серая “вольво” из Данвегана. Аварийный тягач притащил ее на буксире примерно час назад. Если не считать толстого слоя засохшей грязи и прилипшей травы на нижней поверхности кузова — а также разбитой фары, что Маклеод заметил еще ночью, — машина была совершенно цела и невредима.

За машиной стоял Маклеод, углубившийся в разговор с высоким, аристократического вида мужчиной в дорогом плаще. Полицейская машина привезла его полчаса назад. Проследив взгляд Адама, Перегрин впервые заметил, что собеседник Маклеода носит берет с прикрепленными к нему брошью тремя орлиными перьями — знак отличия главы шотландского клана.

— Адам, — прошептал он. — Это и правда тот, о ком я подумал?

Адам кивнул, в углах его рта заиграла легкая улыбка. На их глазах Маклеод осторожно достал из грудного кармана куртки, позаимствованной в Данвегане, обернутый в пластик сверток и передал главе клана. Со стороны это казалось просто сложенным лоскутом бежевой ткани, усеянной голубыми точками, однако внутреннему взгляду Перегрина представилось, что он еще светится бледно-зеленым сиянием волшебной энергии.